Дин Кунц - Отродье ночи (Шорохи)

— Вместо того, чтобы дорого платить проституткам за удовлетворение его извращенных желаний, он развращал малолетнюю дочь, — сказал Джошуа.

— Должно быть, Лео обладал сильным чувством собственности, но само слово «собственность» трактовал по-своему. С помощью этого слова он мог бы оправдать в собственных глазах отношение к дочери. Для этого человека ребенок — вещь. Кэтрин была такой вещью, объектом его грязных вожделений, — сказал Тони.

— Хорошо, что мне не довелось с ним встретиться, — продолжал Джошуа. — Если бы я пожал ему руку, то никогда не смылась бы грязь от его прикосновения.

— На мой взгляд, — сказал Тони, — еще ребенком Кэтрин была заперта в доме, как в клетке, наедине с животным, а не человеком, который был способен на все; у нее практически не было никакой возможности сохранить ясность рассудка в подобных обстоятельствах. Лео же, холодный, как рыба, одинокий эгоист, как мы узнали, был сдвинут сексом. Возможно, скорее, так оно и было, что он не испытывал никаких угрызений совести. Есть такие психопаты, что умеют скрывать свои завихрения, тратят ненормальную энергию в работе и в общем сходят за обычных людей. Такие психи выражают свое сумасшествие в какой-то одной сфере. У Лео — это был секс, он выпускал пар, находясь с проститутками или дочерью. Он унижал Кэтрин не только физически. Его желание было больше простого чувственного удовлетворения. Он жаждал полной власти. Однажды сломав ее физически, Лео не мог успокоиться, пока не разрушил ее психику и разум. Ко времени поездки к Янси, чтобы родить от отца, она была так же больна, как и Лео. Однако Кэтрин, подобно отцу, умела искусно скрывать истинное лицо. Надлом произошел в те три дня, о которых говорила Янси. Но потом Кэтрин вновь смогла взять себя в руки.

— Надломов было два, — уточнила Хилари.

— Да, — согласился Джошуа, — когда Кэтрин сказала, что ее изнасиловал демон. — Если моя версия верна, то Кэтрин сильно изменилась после рождения двойни. Один нервный припадок сменил другой. Кэтрин уже была готова вынести то, что ее ожидало: душевные и телесные страдания, рождение ребенка, отцом которого являлся ее собственный отец. Она спокойно несла груз, взваленный на нее судьбой. Однако такого Кэтрин не предвидела: родилась двойня, версия о Мэри Гюнтер пошла прахом, это было слишком. Она потеряла над собой контроль и каким-то образом в ее воспаленный рассудок вошла мысль о дьяволе. Нам же сказала Янси, что Лео интересовался оккультизмом, а Кэтрин читала его книги. И вот где-то наткнулась на фразу, что близнецы, родившиеся в «сорочке», считаются исчадием ада. И вот они родились у нее. Возникли ассоциации. И мысль о том, что она — невинная жертва страшного чудовища, показалась ей привлекательной. Это как бы снимало вину за то, что она понесла от отца. Кэтрин, конечно, ни за что бы не открылась другим, но очень нуждалась быть оправданной в собственных глазах. Однажды поверив в то, что ее изнасиловал монстр, Кэтрин могла спокойнее жить дальше.

— Но ведь так и было на самом деле. Кэтрин — жертва, — сказала Хилари.

— Правда, — ответил Тони. — Но ведь он постоянно пудрил ей мозги, доказывая, что именно она — причина их извращенных отношений. Перенести вину на дочь — это самый простой способ для больного очистить свою совесть.

— Я согласен с тобой, — сказал Джошуа. — Твоя версия вносит смысл в эту запутанную историю. Кэтрин смогла забыть о случившемся и вернуть себе уверенность в будущем.

— Вот именно, — сказал Тони.

Хилари сказала:

— Только миссис Янси она рассказала правду, а потом, когда ей пришла мысль о дьяволе, она попыталась ее переубедить. Она боялась, что миссис Янси будет о ней плохо думать, а ей хотелось быть в ее глазах жертвой. Потом, когда она увидела, что Янси ей не верит, она замолчала и ушла в себя. Главное, что она сама знала и верила в дьявольское происхождение своих детей, а поверят ли в это другие — ей было не важно. Более того, к этому времени Лео уже был мертв.

Джошуа на минуту снял руки с руля и вытер влажные ладони о рубашку.

— Я до сих пор не могу прийти в себя. Вот о чем я подумал: Лео уже умер, но ведь дети по-прежнему оставались горьким напоминанием о прошлом. Пока они были рядом, она постоянно помнила о своем грехопадении. Но ведь мы знаем, что она не отдала детей в приют.

— Да, — ответил Тони, — я согласен с тобой. Вихрь мыслей закружился в голове у Хилари.

Она сразу же почувствовала, к чему клонит в своих рассуждениях Тони.

— Итак, Кэтрин привезла детей в дом на вершине, но вынуждена была поддерживать ею же пущенный слух о Мэри Гюнтер. В противном случае ей пришлось бы объяснять появление второго ребенка. Бредовые выдумки о дьяволе неизбежно противоречили действительности. Ей пришлось пойти на компромисс. Поэтому мне кажется, что она дала одинаковые имена своим детям, назвав их Бруно, и позволяла появляться на людях только одному. Она заставляла их жить одной жизнью.

— И, наверное, — добавил Тони, — стали они ощущать себя одной личностью.

— Стоп, стоп, — остановил их Джошуа, — как близнецы, они, конечно, могли дублировать друг друга в обществе. Это я еще могу понять. Но я ни за что не поверю, что каждый из них утратил свою индивидуальность.

— Возможно, — сказал Тони, — этого и не случилось. Они могли ощущать себя одной личностью, но в двух раздельных телах. И есть доказательство.

— Какое доказательство? — спросил Джошуа.

— А письмо, которое обнаружили в сейфе банка. Бруно писал, что был в Лос-Анджелесе. Он не сказал ничего о брате. Он сказал: «Я умер».

— Какое же это доказательство, — сказал Джошуа. — Нельзя полагаться на этот бред, письмо написано сумасшедшим.

— Не так уж это письмо и бессмысленно. Так мог написать Бруно, если он действительно чувствовал себя одной личностью с братом.

Джошуа покачал головой.

— Но никак не могу поверить в такое.

— Джошуа, вы, конечно, читали о раздвоении личности. Помните историю доктора Джекила и мистера Хайда? А еще несколько лет назад вышла книга «Сивилла». Женщина идентифицировала себя с шестнадцатью другими людьми. А в случае с близнецами мы, возможно, имеем дело с явлением обратного порядка. Под сильным психологическим влиянием матери дети морально превратились в одно существо.

— Но как? — спросил Джошуа. — Что она делала с ними?

— Мы, возможно, никогда об этом не узнаем, — ответила Хилари.

После полудня солнце покинуло восточную сторону дома и в комнате наверху стало темнее. Исчезли солнечные зайчики, бегавшие до этого по потолку. По углам спальни собирались тени.

С приближением вечера нарастало волнение в душе Бруно. Он боялся быть захваченным врасплох в сумерках. Освещение в доме вышло из строя: ведь здесь никто не жил уже более пяти лет. На полу валялся его фонарик, кончился заряд в батарейках. Бруно с ужасом наблюдал, как комната погружается в багряно-серый полумрак. По ночам он не боялся находиться на улице: там свет реклам, автомобилей, домов, луны, звезд. Однако в абсолютно темной комнате его окружит бормотание и появятся отвратительные существа.