Шери Лапенья - Посторонний в доме [litres]

– В чем дело?

– Я хотела сказать тебе раньше, – ответила она, – но после аварии Карен у меня вылетело из головы.

Ему хотелось, чтобы она уже перешла к делу.

– Вчера ко мне приходили из полиции, задавали вопросы.

На коже выступил пот. Том закрыл глаза. Что бы она ни сказала, он не хочет это слышать. Ему захотелось повесить трубку.

– Я этого не рассказала детективам, но считаю, что ты должен знать. В тот день, когда Карен попала в аварию, возле вашего дома ходил какой-то мужчина.

– Что значит «ходил»? – резко спросил Том.

– Заглядывал в окна, обошел дом. Я полола сорняки на лужайке и старалась держать его в поле зрения. Уже собиралась позвонить в полицию, когда он подошел и сказал, что он старый друг.

– Мой? – Том не представляет, кто бы это мог быть.

– Нет, Карен.

Том почувствовал нарастающий ужас. Стук сердца отдавался в ушах.

– Он представился?

– Нет. Просто сказал, что он знакомый из прежней жизни, – ответила Бриджит, подчеркнув последние слова.

Том в тревоге промолчал.

– Не хочу пугать тебя, Том, и ты знаешь, как дорога мне Карен, – участливо продолжила Бриджит, – но это довольно странные слова, согласись.

Из прежней жизни.

– Как он выглядел? – удалось произнести Тому.

– Среднего роста и телосложения, кажется. Довольно симпатичный, с черными волосами. Хорошо одетый.

Черные волосы. Повисла тишина, во время которой Том лихорадочно размышлял.

Наконец Бриджит сказала:

– Знаешь, мне всегда казалось странным, что Карен никогда не говорит о своем прошлом, по крайней мере, со мной. Может, она тебе что-то рассказывает? – не дождавшись ответа, она осторожно добавила: – Мне неприятна эта мысль – я знаю, тебе и так нелегко приходится из-за аварии и все такое, – но…

– Что? – резко перебил Том.

– Что, если в ее прошлом есть нечто такое, что она от нас скрывает?

Тому хотелось повесить трубку, но он не мог пошевелиться.

– Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать?

– Может быть, это глупо, но я недавно видела передачу по телевизору о людях, которые бегут от прошлого. Исчезают и живут под новым именем. Может быть… может, именно это она и сделала.

– Бред, – возразил Том.

– Уверен? Если верить передаче, люди постоянно так делают. Можно найти кого-нибудь в Интернете, кто поможет тебе за определенную плату.

Вцепившись в телефон и чувствуя все нарастающую тревогу, Том слушал.

– Берут себе новое имя, потом пропадают, переезжают и начинают все сначала. Меняют внешность. Становятся образцовыми гражданами. Стараются не привлекать внимания полиции, боятся быть замеченными.

И тут, к своему ужасу, Том вспомнил, как законопослушна Карен – или была такой до аварии. Что, если Бриджит права и его жена скрывается под вымышленным именем? Зачем бы ей это делать?

– Том? Прости, может, мне не стоило ничего говорить. Все из-за той дурацкой передачи! Просто пришло в голову, когда тот человек стал спрашивать о ней…

Том думал, что ничто не сможет потрясти его сильнее, чем события последней недели, но это… предположить, что его жена может быть кем-то другим? Такого ему не вынести.

– Бриджит, мне пора, – отрывисто бросил Том. Он поднялся со стула и принялся мерить шагами комнату, пытаясь осмыслить новую ужасающую перспективу. Тем утром к их дому приходил какой-то черноволосый мужчина, который назвался знакомым Карен из прежней жизни. Что, если Бриджит права, и Карен не та, за кого себя выдает? В полиции все выяснят. На той ужасной фотографии у покойника черные волосы. Тома затошнило от воспоминания.

Может быть, у него просто паранойя.

А может, он наконец-то видит все в истинном свете.

Когда вечером Том вернулся домой, в нем бурлил котел неприятных эмоций: гнев, страх, недоверие, сердечная боль. Он знал: Карен заметила, что что-то изменилось. Но не собирался рассказывать ей про звонок Бриджит.

– В чем дело? – спросила Карен после почти безмолвного ужина.

– Довольно глупый вопрос, учитывая обстоятельства, – холодно ответил Том. – Может быть, мне не нравится жить в страхе, что в любой момент в мой дом может заявиться полиция, чтобы арестовать мою жену.

Он не собирался этого говорить. Просто с языка сорвалось. Ее лицо побледнело. Ему хотелось упрекнуть ее, сказать, что это она во всем виновата. Но вместо этого он просто отвернулся.

– Ты так и не спросил, как я сходила к адвокату, – так же холодно сказала она. Он и забыл об адвокате, ему не хотелось знать.

– И как? – спросил он, страшась того, что услышит.

– Пришлось увеличить его гонорар.

Том горько рассмеялся.

– Почему я не удивлен?

– Ты бы предпочел, чтобы я не ему платила? – резко осведомилась она.

Как изменился их брак всего за неделю, подумал Том. Скажи ему кто раньше, он бы ни за что не поверил. А сейчас ему хотелось прижать ее к стене и заорать, чтобы она прекратила врать и сказала правду. Но он сдержался. Просто развернулся и вышел из комнаты.

Он никак не может отделаться от подозрения, что она помнит о том, что случилось в тот вечер. Ему кажется, будто им манипулируют, и от этого так больно.

Однако он до сих пор ее любит. Насколько все было бы проще, если бы не любил!

Бриджит в одиночестве сидит в темноте с вязанием на коленях. Она не включала свет. У Боба сегодня снова прощание. Ох уж этот похоронный бизнес – сплошные эвфемизмы! Она знает женщин, чьи мужья занимаются бизнесом или просто имеют солидную работу, и эти женщины иногда сопровождают мужей на мероприятия, покупают для них новые платья и туфли. Но в их понимании мероприятие – это званый ужин или вечеринка. Никаких прощаний, никаких рыдающих родственников у открытого гроба, заваленного цветами с всепроникающим запахом. Нет уж, спасибо.

Она перестала любить цветы, особенно в букетах. Особенно в похоронных венках. Раньше ей нравилось, когда Боб дарил цветы на годовщину свадьбы, но несколько лет назад она попросила его перестать. Она начала подозревать, что он передаривает цветы, оставшиеся в похоронном бюро. Она никогда его в этом не обвиняла и не знала наверняка. Но это было бы на него похоже. В мелочах Боб – скряга. Хотя его не отпугнула стоимость лечения от бесплодия.

Чего бы ей хотелось, так это чтобы он увез ее куда-нибудь – в Париж или Венецию, туда, где жизнь кипит, – подальше от похоронного бизнеса или того, чем он там занимается. Но он вечно настаивает, что не может отлучиться. Поэтому теперь в подарок на годовщину она получает скучные серьги, которые ей некуда надеть.

Не то чтобы у них не было денег на путешествия. Похоронное бюро «Крукшенк» расширилось, у него открылось три дочерних бюро в штате Нью-Йорк, и у Боба стало еще больше дел.

А у нее – нет. Она могла бы работать на какой-нибудь должности в компании Боба, но когда он предложил ей, она ответила, что скорее выколет себе глаза. Это его оскорбило.