Анатолий Кучерена - Хайп

— Что же делать?

— Я сам его убью! — сказал Пол. — Тогда все и закончится. Другого выхода нет.

— Кого? Челубея этого?

— Гареева. Челубей — просто собака. Пес. Злой, опасный, но без хозяина он никто. — Пол медленно пошел по тротуару. — Гарик рассказал мне много интересного. Теперь я знаю, что Гареев давно хотел отомстить отцу, дважды пытался, но оба раза неудачно. Тогда он притворился больным, как будто бы в коме, чтобы было алиби, а сам нанял бандитов.

— Но ты же не убийца, — каким-то чужим голосом сказала Настя.

— Я… — Пол задохнулся, закашлялся, остановился. — Настя, я должен это сделать! — Он даже топнул ногой, как ребенок, настаивающий на своем.

Настя не нашлась что ответить. Они шли рядом, но уже ничего не говорили друг другу.

Пол полностью погрузился в свои мысли. Гарик оказался человеком странным, как, собственно, и все в этом новом и непонятном для Пола криминальном мире. Он нехотя цедил слова и все время смотрел куда-то в угол, словно видел там кого-то или что-то, недоступное для взглядов остальных людей.

Но из коротких, отрывистых реплик Гарика Пол все же понял, что дядя Леша и Воропай были его партнерами по какому-то хитрому криминальному бизнесу, связанному с грузовыми перевозками и обналичкой денег. Со смертью дяди Леши и ранением Воропая дело кончилось, все схемы посыпались. Гарик пребывал в состоянии ледяного бешенства. Он не позволял себе проявлять эмоции, но иногда сквозь маску матерого, бывалого дельца-уголовника прорывались отдельные искры гнева. Тогда черные глаза Гарика вспыхивали, тонкие губы кривились в злой улыбке. Он ронял какое-нибудь короткое ругательство, не очень уместное в серьезном разговоре, но из-за искренней ненависти к тем, кто разрушил его бизнес, звучавшее хлеще самой черной брани.

— Я все узнал. Есть люди — рассказали. — Короткие фразы Гарика походили на строчки телеграммы. — Гареев план придумал, человека нашел. Консультанта по бизнесу. Очень известного. Тот с «Шелл» работал. Гареев его купил. Шайтан позорный! Консультант твоему отцу предложил все активы продать. Это Гареева придумка. С деньгами проще. Завод стоит, в него вкладывать надо. Людям платить. Сырье покупать. Прибыль считать, делить. Если продать захотел — долго. А деньги просто перевел, и все.

— Почему отец поверил этому консультанту? — спросил Пол.

— Я же сказал, он в авторитете. Всемирно известный. Американец. Три высших образования. Схема его была рабочая. Все активы переводятся в деньги, а те инвестируются в три крупных проекта, каждый с вот такой маржой. Твой отец купился. Любой бы поверил. Гареев, собака, все просчитал.

— А где сейчас этот консультант? — поинтересовался Пол. — И как его имя?

— Имя. — Гарик сделал пренебрежительный жест. — Теперь это неважно. — Он сделал паузу, глотнул из бокала, ловко ухватил хинкалину за хвостик из теста и съел ее.

— Почему неважно? — осведомился Пол.

— Авраам Майер, — невпопад ответил Гарик. — Умер он.

— Умер?! — изумился Пол. — Как отец? Как дядя Леша?

— Нет. — Гарик покачал головой. — Сам. В Нью-Йорке. В кабинете. Утром приехал на работу, секретарша кофе принесла. Он даже не выпил. Сел, и все.

— Думаешь, совпадение?

— Ничего не думаю. Зачем? Даже если Гареев кого-то подослал, здесь разницы нет.

— А где есть? — Пол пристально посмотрел на Гарика.

— Гареева наказать надо, — помолчав, ответил тот. — Но он высоко сидит. Хрен достанешь!

— И Челубей с его людьми…

— Челубей уйдет. — Гарик сделал жест, словно отгонял муху. — Ему заплатили, наняли на какое-то время. У Гареева своих людей хватает.

— А зачем он тогда Челубея нанимал? — спросил Пол.

— Подозрение отвести. Кто знает, что Челубей работает на Гареева? Я? Ты? Доказать можешь? Нет? Вот и все.

Именно в этот момент в голове Пола и окрепла мысль о том, что остановить Гареева можно только одним-единственным способом. Больше никак. Ни на какие переговоры он не пойдет. Обращаться в полицию, в Следственный комитет бессмысленно. У него нет никаких доказательств, только слова людей, один из которых убит, второй в больнице при смерти, третий сейчас сидит напротив, но никогда ничего не скажет следователю.

— Я его убью, — сказал Пол.

Гарик промолчал, только бросил на него быстрый, но внимательный взгляд.

Официант поменял остывшие хинкали на горячие, подлил виски в бокалы и бесшумно растворился за портьерой.

Пол каким-то краем сознания отметил, что раньше, до всего, в прошлой своей жизни, он устроил бы хайп из того факта, что кто-то закусывает элитный виски хинкалями. Такой напиток вообще не нуждается в закуске, его нужно смаковать, катать капельку во рту, вдыхать послевкусие. Если и возникнет желание что-нибудь съесть, то это может быть зеленая виноградинка, кусочек сыра твердых сортов, долька груши, но никак не вареный фарш в тесте, именуемый хинкали.

Теперь все эти правила и нормы казались ему настолько неважными, пустыми, условными, что даже думать о них не было никакого желания. Тем более что голова занята другим.

— Как ты его найдешь? — спросил Гарик. — Где остановишь? Оружие у тебя есть?

— Есть, — сказал Пол и выложил на стол «деринджер».

Гарик первый и последний раз за все время рассмеялся, коротко и сухо — словно по комнате разлетелась пригоршня шариков от пинг-понга.

— Это выбрось. Или в музей отнеси, — сказал он, указав глазами на «деринджер». — Тебе нужен реальный ствол. Я понял. Пойдешь по адресу. Я позвоню. Скажешь: «Велосипед хочу поменять. Жокей посоветовал к вам обратиться».

Пол похолодел, но вида не подал. Ствол так ствол, нужен, значит нужен. Обратной дороги нет.

Он убрал «деринджер», несколько обидевшись за крохотный, но такой надежный и ставший уже родным пистолет, просто кивнул и спросил:

— Сколько будет стоить этот велосипед?

— Нисколько. Это тебе от меня. Дальше найдешь человека. Зовут Бартаев Исхак. Он у Гареева работал. Массажист.

— А теперь? — спросил Пол.

— Теперь не работает. Руку сломал.

— Во время массажа? — Пол позволил себе улыбку.

— Гареев, гнида, приказал. Ему не понравилось.

Пол понимающе кивнул. Гарик все рассчитал правильно. Когда начинаешь действовать против такого богатого человека, как Гареев, ищи тех, кто на него обижен. Лучше всего, чтобы обида была личной.

— Мы с тобой больше встречаться не должны, — продолжил Гарик, доставая из внутреннего кармана ручку.

Прямо на белой крахмальной салфетке он написал координаты Бартая и телефон.

— Вначале позвони и ствол возьми. Потом все остальное. Сюда совсем не ходи. Надо будет, я тебя найду. Когда все сделаешь, тогда поговорим. Если захочешь.

Пол взял салфетку, сложил квадратиком, как носовой платок, убрал в карман, поднялся, протянул руку, но Гарик копался в телефоне и то ли не заметил этого жеста, то ли сделал вид. Это было неприятно, но Пол сдержался.