Блейк Пирс - По Соседству

– Подожди, – сказал он. На его лице в равной степени проявились воодушевление и отвращение. – Ты мне сейчас говоришь, что ты была в этой комнате, рядом с трупом Мартина?

– Да. Я же говорила тебе… Я участвую в экспериментальной программе, которая предоставляет стажерам большую свободу действий и возлагает на них больше ответственности.

– Да знаю я это, – бросил он. – Но ты была прямо рядом с телом… и тебе это никак не помешало продолжать защищать её?

– Нет, не помешало, – выпалила Хлои, тут же приняв оборонительную позицию. – Что бы ты ни думал о Даниэль, твоё презрение бессильно перед результатами ДНК. Её освобождение подпортит твоей маме идеальную свадебную церемонию, уж извини.

– Я этого не говорил.

– А и не надо. Ты об этом думал с того самого момента, когда твоя мать выразила своё недовольство по поводу Даниэль.

– Хлои, это несправедливо… и это неправда.

– Что ж, рада об этом узнать. Потому что, когда её завтра выпустят, ей нельзя будет вернуться в свою квартиру. Это слишком рискованно, и к тому же повсюду будут журналисты. Поэтому я хочу, чтобы она остановилась у нас на несколько дней.

– Что? – спросил Стивен, не веря своим ушам. – Ты с ума сошла?

– Нет. А какая в этом проблема для тебя лично?

Хлои помнила о существовавшей между ними размолвке, но всё же решила стоять на своём. Ей больше не было никакого дела до того, что о ней подумает Салли Бреннан. На кону было будущее её сестры. Пусть Салли заберёт свои деньги и подавится ими.

– В доме будет человек, обвинённый в убийстве!

– Нет… не обвинённый. Ты что, не слушал меня, когда я говорила, что её отпускают?

– А ты думаешь, это имеет значение? – Стивен перешёл на крик. – Освободили или не освободили, это будет её клеймом. На годы, а может быть, и на всю жизнь.

– А конкретно тебя это как касается?

– Хлои… ты не можешь рассуждать здраво. Я понимаю, да, она – твоя сестра. Но ей никак нельзя здесь жить.

– Но она все равно будет. Извини, тема закрыта.

Он смотрел на неё так, словно не мог сообразить, с кем разговаривает. Больше всего её бесило то, что ей наверняка было известно, как он боялся осуждения родителей. Это было единственной причиной, по которой он упрямился.

– Ты сказала, что этот новый образец крови говорит о том, что к делу причастен еще один человек, – тихим голосом произнёс Стивен. – До тех пор, пока не появится прямых доказательств её невиновности, она остаётся подозреваемой. Она может быть убийцей.

– Ты был бы рад, если бы она оказалась убийцей, правда? Тогда бы она больше не мозолила тебе глаза. И твоей мамочке тоже.

– Что за бред ты несёшь? – спросил он всё тем же тихим и спокойным голосом. – Мои родители уже давно пытались мне раскрыть на это глаза.

– Раскрыть глаза на что, Стивен?

– На твою преданность сестре при любых обстоятельствах. Я знаю, вместе вы пережили множество всякого дерьма, но это же сумасшествие. И Хлои… может быть, это ошибка. Помолвка, свадьба. Думаю, они правы… мы не подходим друг другу.

– Потому что я предана своей сестре? – спросила она. Его слова не столько ранили ее, сколько поставили в тупик и рассердили.

– Потому что у тебя слишком мутное прошлое. И да… частично потому что ты постоянно задвигаешь меня, ставя на первое место свою помешанную сестричку. И если это будет продолжаться в том же духе и после свадьбы, то я её не хочу.

«Вот это и случилось, – подумала Хлои. – Он напрямую просит меня выбрать между ним и Даниэль».

Хлои любила его. Она не имела никаких сомнений по этому поводу.

Но перед глазами у неё стоял тот день, когда Даниэль сидела рядом с полицейским в полном оцепенении на пороге квартиры. Она отчётливо помнила тот момент и чувствовала, что в любых испытаниях, какие бы ни уготовила им судьба, Даниэль всегда будет оставаться для неё той маленькой девочкой. И Хлои сделает всё, чтобы её защитить.

– Прости, Стивен, – сказала она. – Но я не могу вычеркнуть Даниэль из своей жизни.

Не моргнув и глазом, Стивен сказал:

– Тогда свадьба отменяется.

С этими словами он развернулся и направился к выходу. Ни поцелуя на прощание, ни объятия – он даже не посмотрел ей в глаза. Выходя, он с силой захлопнул за собой дверь.

Хлои в ошеломлении стояла посреди комнаты. За каких-то десять минут всё изменилось так, словно она упала с райских облаков в глубины преисподней. Всё, что у неё оставалось теперь – этот большой дом для неё одной. Она медленно обвела взглядом стены гостиной, осознавая всю абсурдность ситуации, а потом опустилась на колени и заплакала.

Ей было не впервой заливаться слезами – Хлои неделями рыдала после смерти матери, а затем снова в семнадцатилетнем возрасте, когда она решилась поступить в колледж, и тоска по маме полностью поглотила её. Но этот плач был чем-то новым, он причинял ей физическую боль, которая, казалось, разрасталась всё больше и больше внутри неё.

Она плакала, лёжа на диване, желая остановиться и взять себя в руки, но зная также, что лучше будет просто дать выход эмоциям. А когда она вспомнила о Даниэль, об этой невообразимой ситуации, в которой сестра находилась, она разрыдалась ещё сильнее, и огромный дом тут же ответил ей гулкими звуками эхо.

Той ночью Хлои была сама не своя. Время от времени она просыпалась от радостного осознания того, что завтра Даниэль должны были отпустить. А через минуту печаль из-за ухода Стивена наваливалась на неё всей своей тяжестью. Он повёл себя дерзко, а так как за ним обычно не наблюдалось дерзких выходок, она в какой-то мере надеялась, что он вернётся этой ночью.

Но он не пришёл.

В какой-то момент ей почти удалось погрузиться в глубокий сон, но долго он не продлился. В 5.35 пришло сообщение. Она взяла телефон с ночного столика, не давая себе времени на то, чтобы пуститься в печальные размышления об опустевшей кровати. Заспанными глазами она разглядела размытое имя Грина на экране. В сообщении говорилось:

«Документы будут утверждены к восьми часам утра. Мы уже готовим всё к тому, чтобы ты смогла заехать за ней. Осторожно… пресса будет повсюду. Я буду рядом, чтобы подстраховать тебя».

С такими новостями ни о каком дальнейшем сне не могло быть и речи. Хлои встала с постели, поставила кофе вариться и пошла в душ. Одевшись и быстро проглотив тост и тарелку овсянки в качестве завтрака, вышла из дома. Она поняла, что будет на месте чуть раньше восьми, но её это не смутило.

Когда Хлои вышла на крыльцо, перед домом стояло несколько машин и два фургона новостных каналов. Пока она бежала к своей машине, несколько групп телевизионщиков следовали за ней по пятам. С фотоаппаратами и микрофонами наготове, они срезали путь, ступая по газону так, словно это был их собственный участок.