Джон Макларен - Черные такси

— Слушай, Дирдре, я понимаю, ты огорчена, но, если позволишь мне переговорить с Маршей, мы все мигом уладим. Помиримся и опять станем друзьями.

Марша все слышала, стоя на верхней площадке лестницы, и ее громовой голос раскатился по ступенькам:

— Пошел вон! Видеть тебя больше не хочу!

— Это ты, Марша, дорогая? — сказал Терри, мягко, вкрадчиво. — Неужели ты все еще сердишься, милая?

Ответом был истошный, оглушительный вопль. Терри решил изменить тактику. Осторожно шагнул в переднюю, чтобы Марша наверняка услышала:

— Я принес тебе назад колечко, дорогая.

Терри извлек колечко из кармана джинсов. Дирдре в ужасе отпрянула.

— В чем дело? Я его вымыл.

Наверху громко хлопнула дверь, потом распахнулось окно спальни. И не успел Терри сообразить, что происходит, как статуэтка принцессы Ди, его подарок Марше на Рождество, грохнулась у него за спиной о мостовую и разлетелась на мелкие осколки. За нею последовал полный набор его подарков: от Делии Смит и «Радостей секса» до туалетной воды «Бутс», эротических трусиков и вибратора.

Как только она все это выкинула, окно снова захлопнулось. Терри опять повернулся к Дирдре, которая с мрачным удовлетворением скрестила руки на груди.

— Пусть это будет тебе уроком, и чтоб больше духу твоего здесь не было.

Признав свое поражение, Терри молча повернулся и пошел прочь.

— И еще… — крикнула Дирдре вдогонку. — Прочти понедельничный «Сан», надеюсь, получишь удовольствие!

Терри сел в машину. И прежде чем тронулся с места, бросил последний взгляд на окно Марши. Если, несмотря ни на что, она все еще любит его, он увидит за стеклом ее заплаканное лицо.

Но он не увидел ничего.

Настроение у него было хуже некуда. Они с Маршей были вместе так долго, что жизнь без нее казалась странной. Конечно, с одной стороны, теперь он мог приударить за любой юбкой, не опасаясь быть застигнутым с поличным. Но с другой стороны, чувствовал себя так, будто потерял ногу или руку.

А что это за вздор насчет «Сан»? Неужели Марша дала объявление, что помолвка расторгнута? Как она умудрилась так быстро это провернуть? Впрочем, одна из ее подружек, некая Шарон, работает в «Сан». Вот и тиснула пару строк.

Хоть и сам не свой, Терри все же решил отведать новоприобретенной свободы и от дома Марши махнул прямиком в Уэст-Энд. Обычные закидоны шли как-то плохо, о победе и мечтать было нечего. Может, из-за того, что он все время думал о заметке в «Сан»? Мысли об этом не давали ему покоя и в воскресенье.

В понедельник он вскочил в полседьмого, по мокрой улице дотащился до угла, прямо возле киоска перелистал «Сан» и на пятой полосе с ужасом увидал свой портрет, весьма неприглядный, на красочном фоне. Заголовок гласил: «ТАКСИСТ-ОБМАНЩИК — КРУТОЙ РОМЕО ОБЛАЖАЛСЯ!»

Два часа спустя, когда Терри пришел в таксистскую забегаловку в Темпле выпить чаю, он мгновенно стал центром всеобщего внимания и насмешек. В конце концов он не выдержал и ушел, красный как рак. А когда позвонил Лену насчет сделки, даже тот не упустил случая подколоть его. Если б Терри слыхал о Бруте, то назвал бы приятеля именно так.

В понедельник вскоре после совещания финансовый отдел «Скиддер» гудел как улей — все бурно обсуждали, что значит приезд заокеанской группы. Старая гвардия яростно возмущалась. Много лет они вели чуть ли не уединенную жизнь. Решения принимались сугубо коллегиально — если хоть один из двенадцати директоров усиленно возражал против той или иной намеченной акции, ее спокойно откладывали. От этого каждый чувствовал себя значительным, даже могущественным, так что они сразу поняли, что нынешний переворот грозит им гибелью. Вот почему все собирались тесными кучками и шепотом обсуждали возможные контрмеры. Селларса и его группу ожидали на следующей неделе, поэтому действовать надо быстро и решительно. Говорили о бунте, о едином фронте против Чарлза Бартона — пусть выбирает: или они, или Селларс, иначе они всей командой уйдут в другой банк. Но все это оказалось пустыми разговорами. Обзвонили кое-кого из «охотников за головами», то бишь кадровых агентов, но на такую большую команду спроса не было, тем паче из банка, чья репутация так пошатнулась.

Сотрудники, рангом пониже директоров, в большинстве встретили новость положительно Многие из администраторов и заместителей директоров считали, что банк слишком старомоден и нуждается в переменах. Все они знали, что ведущие американские банки — «Голдман» и «Морган-Стэнли» — изрядно опередили остальных. Внедрение некоторых американских технологий, безусловно, имеет смысл. И когда директора заглазно обрушивались на новых сотрудников, воспринимали их весьма скептически.

Откуда-то поползли слухи, что появлению Роско Селларса поспособствовал Маркус Форд. Слух этот был пущен намеренно: авторитет Маркуса среди молодых сотрудников возрос, правда, ценой враждебности со стороны Майерса и компании. Расчеты Форда оправдались очень скоро: Чарлз Бартон пригласил Роско Селларса и его людей в Глостершир — на воскресный ланч, чтобы отметить их прибытие в Англию. И, к радости Маркуса, он тоже оказался среди приглашенных.

В общем, он попал в струю. Он позвонил финансовому журналисту и осторожно выложил кое-какие сплетни — в обмен на положительную оценку своей роли в покупке ИФК. Такие вещи важны, тем более что это — первое упоминание о нем в прессе. Газетные публикации способны сыграть большую роль в развитии карьеры: «охотники за головами» алчно следят за ними, а коллеги банкиры прекрасно запоминают. Легенды создаются легко: достаточно, чтобы ты раз-другой был упомянут как «звезда», и все примут это за аксиому. Газетные статьи дают мощный толчок деловым предложениям и служат хорошей смазкой в переговорах об окладе и повышениях.

Но самое замечательное — звонок от Роберта Куилли. Хотя операция с ИФК только-только началась, было совершенно очевидно, что победа за ними, и неугомонный ум Куилли уже пошел дальше. Он пригласил Маркуса на обед в «Коннот» и осторожно приоткрыл свои истинные планы.

— «Юэлл».

«Господи, — подумал Форд, — „Юэлл“ — громадина. Крупнейшая в Великобритании машиностроительная компания. Рыночная ее стоимость составляет…»

— Четырнадцать миллиардов фунтов… — Куилли догадался, о чем думал Маркус, и подсказал ответ. — Причем это до надбавки. Акционеры «Юэлл» — люди весьма лояльные. Вряд ли отдадут меньше, чем за двадцать миллиардов. Вы согласны работать со мной, Маркус?

Маркус пожал протянутую руку Куилли. Тот тепло улыбнулся.

— Отлично! Посмотрите цифры, а завтра обсудим стратегию операции.

Маркус поднес ко рту кусочек гусиного паштета, лицо его выражало величайшее удовлетворение. Больше всего ему льстило, что Куилли обратился к нему непосредственно, а не через Чарлза Бартона. Как бы хорошо ни складывались его отношения с Робертом Куилли, до сегодняшнего обеда он, Маркус, был человеком Бартона. Отныне же Куилли его человек.