Илья Деревянко - Бег к смерти

25 февраля 2000 года Алиса «обслужила» в шесть утра тощего плюгавого Шмуля Фишера, представлявшегося клиентам «академиком Высшей магии Петром Германом», получила оговоренную мзду и, спровадив Шмуля-Петра восвояси, улеглась дальше досыпать. Достаточно необычное время проведения сеанса объяснялось «техническими» особенностями дряхлой плоти «академика». Проблески вялой эрекции возникали у него лишь ранним утром, да и то если основательно потрудиться... Проспав вплоть до середины дня, Алиса лениво поднялась с постели, нюхнула «ради бодрости» кокаина (к наркотикам девушка пристрастилась одновременно с братом, но к более дорогим [42]), умылась, собралась приготовить чего-нибудь перекусить, и тут неожиданно зазвонил телефон.

– Ал-ле-е-е? – мелодично пропела Лычкова-младшая, сняв трубку.

– Здравствуй, Алисочка! Говорит Андрей Кошелев! – услышала она на другом конце провода знакомый голос. – Нам надо обязательно встретиться!

– С какой стати? – презрительно фыркнула Алиса.

– С такой! – по-жеребячьи хохотнул Кошелев. – Я в курсе твоего бизнеса и на правах старого знакомого не прочь получить долю женской ласки. За хорошую плату, само собой!

– Тебе это не по карману! – надменно отрезала малолетняя проститутка, слышавшая о жалком положении бывшего компаньона Тараса.

– В корне ошибаешься, детка! – горделиво возразил Андрей. – На днях я удачно провернул прибыльное дельце. Денег – куры не клюют!.. А ты, Алисочка, мне давно нравишься, – умело придал голосу влюбленные интонации Кошелев. – Я твой страстный поклонник. Запал с первого взгляда! Матерью клянусь! Но раньше не решался признаться в чувствах... Короче, пятьсот долларов устроит?

Лычкова-младшая замялась в нерешительности.

– Тысяча! – учуяв ее состояние, удвоил цену Андрей.

– Ладно, подъезжай через час, – сдалась Алиса, повесила трубку на рычаг, взяла косметический набор, уселась перед зеркалом и стала усердно наводить макияж. Мысли девушки неотступно вертелись вокруг звонка новоиспеченного клиента. Она изначально презирала Кошелева до глубины души, не без основания считая Андрея безвольным, слабохарактерным типом. Прирожденным холуем с собачьим сердцем! На интимную встречу с ним Лычкова согласилась исключительно из корыстных побуждений. Тысяча долларов! С ума сойти! Целое состояние по нынешним временам! Столько ей еще никто не предлагал и вряд ли предложит впредь. А за подобный гонорар меркантильная Алиса была готова совокупиться с кем угодно, хоть с самым жутким уродом из Санкт-Петербургской кунсткамеры [43].

– Интересно, откуда у сопляка Андрюшки такие бабки? – аккуратно подводя тушью длинные густые ресницы, шептала Лычкова-младшая. – Небось ограбил кого-нибудь или убил по заказу... Впрочем, какая разница! Деньги не пахнут, а хлебать тухлую тюремную баланду (если попадется) ему, а не мне!

Алиса ни на миг не допускала мысли, что Андрей блефует насчет «прибыльного дельца» и уж тем паче злоумышляет против нее, «единственной-неповторимой». Всосав с молоком матери-ведьмы непомерную дьявольскую гордыню, она была стопроцентно уверена в собственной проницательности, а также в безусловной женской неотразимости. Кроме того, девушка помнила жадные, похотливые взгляды, которые полгода назад украдкой бросал «прихвостень Андрюшка» на ее гибкую точеную фигурку. «У болвана всегда слюнки при виде меня текли, но раньше он не смел и на метр приблизиться к сестре старшего компаньона, к дочери главной руководительницы их автомобильных афер! Зато сейчас, разбогатев, осмелел! К тому же мать с братом в могиле, тормознуть Кошелева не способны. А я вынуждена путанить. Вот он, разжившись гринами, и решил использовать единственный шанс воплотить в реальность свои давнишние онанистические грезы», – с непоколебимой уверенностью решила проститутка...

Покончив с косметикой, она надушилась французскими духами и набросила прямо на голое тело изящный полупрозрачный халатик, выгодно подчеркивающий и почти не скрывающий упругие девичьи формы.

– Ну иди, иди сюда, дурачок! – подготовившись к встрече, насмешливо улыбнулась она. – Тебя , Андрюшенька, я вытрясу как Буратино. Без копейки останешься! Хи-хи-хи!..

В дверь по-хозяйски позвонили. Посмотрев в «глазок», Алиса увидела на лестничной клетке чисто выбритого расфранченного Кошелева с букетом дорогих темно-красных роз в руках. Профессионально улыбаясь, Лычкова-младшая отворила дверь, ласково промурлыкала: «Заходи, Андрюша», и... в следующий момент, получив сильный удар кулаком в лицо, рухнула на пол...

Под предложенной Костылю «богатой хатой без облома» Андрей подразумевал жилище Лычковых, в настоящий момент заселенное одной лишь проституткой Алисой. Кошелев твердо знал две вещи. Во-первых, у Лилии Петровны всегда имелась внушительная «неприкасаемая» сумма валюты на черный день (о «стратегическом запасе» однажды хвастливо проболтался одурманенный наркотиками Тарас). Во-вторых, расчетливая Алиса наверняка до сих пор хранит баксы в неприкосновенности, очевидно, намереваясь вообще не притрагиваться к «стратегическому запасу». По крайней мере до выгодного в материальном плане замужества. В противном случае зачем ей сразу после похорон матери и брата начинать бойкую розничную торговлю собственным телом? О занятиях Алисы Кошелев узнал еще в дурдоме от знакомого наркомана из соседнего с Лычковыми двора, прибывшего на излечение в ту же клинику в начале сентября 1999 года. План раскулачивания «сучки белобрысой» созрел в мозгу Андрея в считанные секунды и был предельно прост: под видом богатого клиента проникнуть в квартиру бывших друзей-хозяев, двинуть девке по башке, связать ее, пытками и угрозами заставить указать тайник, а после строго-настрого предупредить: «Ежели, шалава, стукнешь мусорам – угодишь на кладбище к маме с братиком. Лично глотку перережу, а сам в тюрягу по-любому не сяду! Гы-гы, удивлена? Да я ж псих! Состою на учете. Вот справка, полюбуйся!» Вкратце обсудив детали операции, подельники принялись с воодушевлением претворять план в жизнь. Сперва Андрей, мастерски сыграв роль возжелавшего «любви» богатого фраера, договорился с Лычковой-младшей о встрече, потом побрился, причесался, расфуфырился в пух и прах (в кладовых Костыля нашлось достаточно шикарного ворованного тряпья) и бодро сказал напарнику:

– Трогаем, Гена! Золотые горы с нетерпением ждут нас!

Согласно кивнув, Геннадий набросил на плечи утепленную лисьим мехом кожаную куртку, а также сунул за пояс брюк пистолет «ТТ».

– На серьезное дело собрались! Мало ли чего! – со степенной важностью пояснил он. Костылев имел слабость воображать себя крутым, безжалостным, матерым гангстером, эдаким подобием персонажей скандально знаменитой американской киноленты «Криминальное чтиво». Кошелев не возражал. По дороге они прикупили в фирменном цветочном магазине букет роз (Костыль раскошелился). По тайному замыслу вдохновителя операции Андрея Кошелева, шипастые красавицы приобретались не только ради притупления бдительности жертвы. Не-е-ет! «Добрый» Андрюша предусмотрел для них и иное, сугубо «практическое», абсолютно не вяжущееся с прекрасным обликом и чарующим запахом оранжерейных аристократок применение. Когда Кошелев жал кнопку звонка, Геннадий стоял сбоку, за выступом стены, вне поля зрения «глазка»... Оглушив Алису «прямым справа в пятак», Андрей захлопнул дверь, вместе с Костылем подхватил бесчувственную проститутку под мышки, отволок в бывшую спальню Лилии Петровны, сорвал с Лычковой-младшей эфемерный халатик, торопливо связал обнаженную девицу заранее запасенными хозяйственным Костылем веревками и, сноровисто порыскав по хорошо знакомой квартире, отыскал некоторые предметы, способствующие развязыванию упрямых языков, а именно нож, паяльник и длинную вязальную спицу...