Крэйг С Залер - Духи рваной земли [litres]

Брент и Долорес отвернулись от разворачивающейся перед ними ужасной картины.

– Пожалуйста, – умоляюще произнес Натаниэль, – в этом нет никакой…

Острие штыря вонзилось в левый глаз Альберто. Пленник закричал от боли, но индеец удержал его на месте.

Стрелок поднял штырь с прилипшим к металлу веком, оттянул руку и оторвал кусок кожи. В изуродованной глазнице пенилась прозрачная жидкость. Повязка сползла и упала на землю. Сознание покинуло пленника.

– Этот человек – всего лишь наемный работник, – сказал Натаниэль. – Вы…

Длинный занес дымящийся штырь над вторым глазом Альберто.

– Остановитесь! Хватит! – громким и твердым голосом произнес Натаниэль. – Я…

Штырь ударил в цель.

– Нет!

Стрелок извлек орудие из клокочущей глазницы и взглянул на индейца.

– Стащи с него штаны.

Натаниэль поднял винтовку.

Появившая неведомо откуда черная дыра ярко вспыхнула, и Натаниэль отлетел на запад, ударившись о каменную стену. Винтовка выскользнула из разжатых пальцев и грохнулась на пол. Левую сторону груди резанула острая, обжигающая боль.

– Вот же дурень, – прокомментировал Стиви.

Длинный поднял с земли многозарядку.

Тепло вытекло из пулевого отверстия и побежало по животу. Стены форта вытянулись.

Потрясенная случившимся, Долорес молча смотрела, как джентльмен сползает по стене.

В последний момент Натаниэль ударился ягодицами о камень. Мир содрогнулся, и человек накренился на север, потом вдруг ударился головой о землю и замер, уставившись остекленевшими глазами в потолок.

Упавшее тело сковал синий ледяной озноб.

Силуэт появился над ним и опустился на колени.

– Я… Мне так жаль. – Натаниэль узнал в говорившем Брента. – Вас здесь вообще не должно быть. – Ковбой прижал к ране прохладную тряпицу.

– Я же… сказал вам… что… не применю оружия.

– Вы были правы. На все сто.

Узкий черный дух бесшумно пересек комнату, раздулся и зашипел.

– Надеюсь… большинство… выживет. – Натаниэль ощутил вкус крови в горле.

– Спасибо.

Глубокие Озера стащил с Альберто штаны и подштанники. Тускнеющее острие нависло над темными завитками, в которых свернулся член мексиканца.

Глаза Натаниэля заполнила тьма.

Зашипела кожа…

– Будь оно неладно, – пробормотал Стиви. – Ужас какой.

Цирковой пес встретил рыком появление Брента Плагфорда и его брата, принесших бесчувственное тело и положивших его на пол тюремной камеры, рядом с тем мешком костей, Иветтой.

Стиви, пробормотав что-то нелюбезное, вышел из темной комнаты.

– Помолись за мистера Стромлера. Уж он-то ничего этого не заслужил, – прошептал Брент на ухо спящей сестре и, терзаемый чувством вины, вышел из темной комнаты без окон.

– Запри дверь, – приказал Длинный, занимавший позицию у южной стены.

Брент задвинул и повернул железный болт, бросил взгляд на лежащие рядом неподвижные тела отца и Штукаря, и тут же отвернулся. Всякие размышления об этих двоих, как и о беременной женщине и нерожденном ребенке, убитых Длинным, лишь добавляли печали, превращая ее в подтачивающее силы, всепоглощающее отчаяние. Но время для скорбей и раскаяний было не самое подходящее.

– Черт.

Глубокие Озера потащил слепого посланника к западной стене. При виде темного пятна между ногами мексиканца Бренту сделалось нехорошо.

– Как мистер Стромлер? – поинтересовалась Долорес.

– Кровотечение я остановил, но… – Брент покачал головой. – Не думаю, что выберется. – Он знал, что Штукарь смог бы позаботиться о ране лучше.

Долорес зло посмотрела на Длинного.

– Не надо было стрелять в него.

Безжалостный стрелок не счел нужным защищаться.

– Кому какое дело до этого тупого Щеголя, – усмехнулся Стиви.

– Тебе нет? – рявкнул Брент. – Он помог спасти наших сестер, а пулю получил только за то, что не хотел смотреть, как мучают невиновного.

– Он повернул оружие против Длинного, – возразил Стиви, – и получил по заслугам.

– Молю бога, чтобы ты не был настолько глуп, как можно предположить по твоим речам. – Ковбой вернулся к южной стене, повесил на плечо многозарядку и достал подзорную трубу.

– А ты хотел бы, чтобы победил Щеголь? – словно не замечая стрелка, спросил младший брат.

Ответить на этот вопрос честно было сложно. Брент понимал, что стрелок – единственный для Плагфордов шанс на спасение, но лично предпочел бы другой исход поединка.

– Я бы хотел, чтобы ничего такого вообще не случилось, – сказал он.

– Стиви, – подал голос стрелок.

– Да, сэр?

– Займи позицию у западной стены.

– О’кей.

Стиви забросил на плечо винтовку, собрал запасные магазины и направился к тому месту, где до недавнего времени нес караул джентльмен.

Брент поднял подзорную трубу и выглянул наружу. Половина луны клонилась к южным горам, и пейзаж укрылся еще более темной тенью.

– Который час? – спросил Стиви.

– Половина пятого, – ответил Брент, давно научившийся определять время по положению небесных тел.

– А кажется, прошел год.

– По меньшей мере, – добавила Долорес, стоявшая в дальнем конце.

– Брент, – окликнул ковбоя Длинный.

– Да?

– Поставь на стену два фонаря, чтобы всем были видны наши украшения.

– О’кей.

Брент взял фонари, вышел наружу, закрепил их над повешенными, зажег фитили и поспешил вернуться в форт, где встал у амбразуры, поднял подзорную трубу и быстро нашел индейца. Глубокие Озера ехал на сером мустанге, ведя в поводу белого жеребца, на спине которого лежало бесчувственное тело ослепленного и кастрированного вестника.

Минут десять обе лошади шли на юг, к заросшему полю между лесом и горами. На полпути они остановились. Глубокие Озера спешился, снял мексиканца с белого жеребца и поставил на ноги. В чахлом свете звезд были видны знаки на груди пленника и темные провалы на месте глаз и члена.

Индеец наклонился, снял проволоку с лодыжек Альберто, повернул его лицом на юг и толкнул в спину. Слепой евнух тут же упал на колени.

Глубокие Озера помог ему подняться, шлепнул два раза и снова подтолкнул в спину, направив обезображенного беднягу на юг, в сторону черного леса.

– Брент. Стиви. Долорес.

– Да?

– Да, сэр?

– Что?

Длинный поправил оптический прицел, и в его правом глазу мелькнул, будто катаракта, блеклый отсвет луны.

– Вам нужно понять тактику.

– Мы тебе доверяем, – заверил его Стиви.

– Вы должны всё знать, – ответил стрелок, – на случай если меня убьют.

– О’кей, – в унисон согласились Стиви и Долорес.

– Говори. – Брент не сомневался, что услышит о новых непотребствах.

– На инстинктивном уровне, – объяснил Длинный, – человек боится пыток и уродования больше смерти. Он может представить, что такое получить клеймо, потому что сам обжигался. Может представить, каково быть слепым, потому что ему приходилось пробираться через темную комнату и натыкаться на мебель, а если у него когда-либо болели интимные места, он может представить, как чувствует себя кастрат. Смерть – дело другое, потому что она – неведомое. Человек может даже верить, что она – начало некоего нового существования. Похожими фантазиями развлекает себя ваша сестра. Но никто не питает иллюзий насчет того, какая жизнь ожидает увечного слепого кастрата.