Тасмина Перри - Обладание

– Я до сих пор не могу поверить в то, что она не пришла, – заговорила я наконец.

– А я могу. Скорее всего, она отправилась в Таиланд, чтобы пройти процедуру детоксикации. Гарантирую, что к среде она вернется в Челси, загорелая, похудевшая на десять фунтов, и будет без умолку болтать о чудодейственном лечении водорослями – за которое, кстати, заплачу я.

– Она что, действительно способна на такую выходку в самый разгар процесса о разводе? – спросила я, наблюдая, как мимо нас прошествовал барристер в черной мантии, метнув в нашу сторону осторожный, но полный любопытства взгляд.

– Думаю, к этому времени ты и сама поняла, что она совершенно непредсказуема.

Я плотнее прижала к себе сумочку, словно отгораживаясь ею.

– Когда ты в последний раз разговаривал с ней? – спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы голос прозвучал ровно и непринужденно.

– Она звонила мне на прошлой неделе. В воскресенье, может, в понедельник. Предупредила, чтобы я не вел себя на слушаниях как тупой альфа-самец.

И оттого, что он лгал столь гладко и непринужденно, мне стало по-настоящему страшно.

– Значит, она действительно собиралась присутствовать при окончательном урегулировании спора?

– Да, хотя все закончилось тем, что мы поссорились.

– И больше ты с ней не разговаривал? – спросила я, отчаянно надеясь, что выражение лица не выдаст мой страх.

– Нет, – ответил он после паузы.

«Лжец», – прозвучал у меня в голове внутренний голос.

Он сунул руку мне под пальто и обнял меня за талию.

– Иди сюда, – прошептал он.

– Нет, – ответила я и попятилась, пока не прижалась спиной к холодной кирпичной стене.

– Нас никто не увидит.

– Пожалуйста, прекрати.

– Фран, что случилось?

– Случилось то, что нам не стоило встречаться. Я – твой барристер. Существуют этические нормы, в конце концов.

– Тогда, в «Селфриджесе», они тебя не остановили.

Я отвернулась, но он взял меня пальцами за подбородок.

– Прости, – сказал он, гладя меня по щеке. – Мы встретились и познакомились не лучшим образом. То положение, в котором мы очутились, никак нельзя назвать идеальным… но мне казалось, что мы оба испытываем одни и те же чувства. Ты делаешь меня счастливым.

Но спишь ты с ней.

Именно это я хотела сказать, но не могла. Я не могла признаться, что следила за ними под дождем. Хотя я и ждала признания от Мартина в том, где он был в понедельник вечером, но в глубине души понимала, что этого не случится.

Его пальцы скользнули по моей шее, добрались до тонкой ткани блузки, коснулись груди. Он накрыл ладонями мои моментально напрягшиеся соски. Я ненавидела его за то, что он возбуждает меня, но мне это нравилось. Я закрыла глаза, чувствуя, как между ног стало горячо и влажно. Я хотела, чтобы он продолжал, хотела его так сильно, что от слабости и отчаяния у меня подгибались колени.

– Нас никто не видит, – прошептал он и коснулся теплыми губами мочки уха, но я невероятным усилием стряхнула наваждение.

– Прекрати, – сказала я, хватая его за запястье. – Думаю, некоторое время нам не стоит встречаться.

– Фран, пожалуйста… Сегодня выдался ужасно трудный день. Никто не понимает этого лучше меня. И никто сильнее меня не желает, чтобы все это поскорее закончилось. Я просто хочу, чтобы она ушла из моей жизни.

– Правда? – спросила я, и порыв холодного влажного ветра коснулся моей щеки.

Я не стала дожидаться ответа. Оттолкнув его от себя, я зашагала прочь. Он окликнул меня, но я продолжала идти, не оглядываясь, и каблуки мои стучали по булыжной мостовой, словно издавая сигнал бедствия. Наверное, так оно и было.

Остаток дня я провела в библиотеке Иннер-Темпла, не выходя оттуда даже ради того, чтобы съесть сэндвич или выпить кофе. О том времени у меня остались самые смутные воспоминания, хотя я точно помнила, что вернулась в контору без нескольких минут пять. Сидя за столом, я просматривала свой ежедневник, спрашивая себя, чем бы еще заполнить эту неделю и как отвлечься от мыслей о Мартине Джое, как вдруг зазвонил телефон у меня на столе.

– Это Дейв. Дейв Гилберт, – заговорил голос в трубке. – Я подумал, что ты должна знать об этом, – добавил он, и я расслышала тревожные нотки в его голосе. – Мне только что звонил Роберт Паскаль. Он весь день пытался разыскать Донну Джой и только что разговаривал с ее сестрой, которая тоже очень обеспокоена. Вот уже несколько дней никто не видел Донну и не получал от нее никаких известий. Вчера она не пришла на званый ужин. С понедельника ее не было в студии. Никто не может дозвониться до нее или связаться с ней по электронной почте. Роберт даже послал стажера к ней домой, но ему никто не открыл. Сестра Донны очень встревожена, она намерена обратиться в полицию и заявить об ее исчезновении.

Большинство из тех, кто пропадает без вести, объявляются вновь на протяжении сорока восьми часов. Во всяком случае, так было со мной.

Мне исполнилось восемнадцать, когда я сбежала из дома через несколько дней после того, как сдала выпускные экзамены в школе. В спортзале колледжа устроили вечеринку по случаю окончания шестого класса – лебединая песня, после которой мы разошлись в разные стороны, чтобы идти каждый своей дорогой: на практику, в университет или в офисы, на должность младшего клерка.

Вечеринку оптимистически нарекли «выпускным вечером» – пожалуй, кто-то посмотрел слишком много фильмов Джона Хьюза [17]. Ради такого случая я даже надела платье, что было для меня внове в те дни, когда я хотела выглядеть свежо и смело. Я вовсе не была красавицей. Ни в коем случае, с моими-то черными крашеными волосами и кольцом в носу. Не пользовалась я и особой популярностью, но в тот вечер у меня не было отбоя от кавалеров: улыбки, предложения и тяжеловесный флирт с мальчиками, которые раньше не обращали на меня никакого внимания. Я решила, что всему виной мое платье из зеленого атласа по моде пятидесятых годов или алкоголь, который тайком передавали по комнате из рук в руки, но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что причиной стала моя репутация.

Стюарт Мастерс был одним из немногих, кто поступил в наш колледж из той же средней школы, что и я. Он всегда мне нравился, но его постоянная подружка Джоанна следила за ним, как коршун. И в ту ночь мы вдруг оказались вместе в темном углу. Мы заговорили о прежних временах, а во время фуршета выскользнули наружу через пожарный выход. Мы смеялись, целовались, и не успела я опомниться, как мы оказались позади научных лабораторий, где я так увлеклась облизыванием его члена, что позволила застать себя за этим занятием.

У меня до сих пор звучит в ушах крик «Шлюха!», прозвучавший в мой адрес на импровизированном танцполе, и тогда мне впервые стало стыдно за свое поведение. Получается, я способна на «любовь на одну ночь», способна перепихнуться в туалете какого-нибудь клуба Болтона или Манчестера? На меня смотрели двадцать четыре мужчины и две женщины, имен которых я уже не помню.