Элизабет Нуребэк - Скажи, что ты моя [litres]

Прежде чем войти в зал, я сомневалась, смогу ли это вынести. Мне хотелось излить из себя массу всего. Рассказать все. Но оказалось, что это слишком сложно. Все смотрели на меня. Слова застряли в горле, я не смогла. У меня не хватило сил произнести их, они показались тяжелыми, как камни.

А Стелла так смотрела на меня.

Она знает?

Она догадывается?

У меня был шанс раскрыть все карты, когда Пьер спросил, что я тут делаю. Все ждали моего ответа. Но мне не удалось ничего из себя выдавить. Ни слова из того, что я собиралась сказать. Все время я чувствовала на себе вопросительный взгляд Стеллы. Уверена – она видит меня насквозь.

Знали бы они, что я на самом деле испытываю! Знали бы, кто я такая! Как можно находиться среди других людей так, чтобы они ничегошеньки не замечали?

Поезд подъезжает к перрону. Я вхожу и сажусь напротив пожилой дамы. Она сидит, крепко вцепившись в свою сумочку, – но улыбается, когда мы встречаемся взглядами. Она тоже ничего не замечает. Я улыбаюсь в ответ, прислоняюсь лицом к окну и закрываю глаза, ощущая лбом прохладу стекла.

Все боятся. Все. Но мы улыбаемся и притворяемся, делаем фальшивое выражение лица, чтобы не выплеснулось наружу все, что скрывается за внешним фасадом.

Но я приняла решение. В следующий раз я расскажу.

Расскажу все как есть.

Всю правду.

Проклятье, они уже здесь!

Стоя в кухне, я прислушивалась к звукам из прихожей. Топот ботинок по коврику, шуршание курток, бряканье вешалок. Звонкие голоса девочек, похлопывания по спине и мужские голоса, смешки, громкий и настойчивый женский голос, требующий внимания и немедленной ответной реакции.

Утром, когда Хенрик говорил о предстоящем ужине, я сделала вид, что жду его с нетерпением. К сожалению, искать отговорки, чтобы его отменить, было уже поздно. Я позвонила в службу кейтеринга, и они привезли свое самое изысканное осеннее меню. Накрыли в столовой, выложили еду на блюда и поставили на подогрев.

Как мне все это вынести?

После сегодняшней групповой терапии все остальное потеряло смысл.

Я отпила большой глоток вина, мысленно благодаря Хенрика за то, что он успел вернуться домой до их прихода. Потом с натянутой улыбкой вышла в прихожую, чтобы встретить гостей.

– А, вот и она! – произнес Маркус, сияя, и обнял меня.

– Стелла! – защебетала Елена, целуя меня в щеку. – Наконец-то мы встретились! Я слышала о тебе потрясающие вещи.

Новая девушка Маркуса – просто фотомодель. Во всяком случае, по ее собственному мнению. Но ради бога, она и правда так выглядит. Зарабатывает себе на жизнь блогом о красоте, здоровье и практиках осознанности. Она беспрерывно улыбается, ее зубы сияют белизной. Тело полностью лишено подкожного жира, длинные ноги, покрытые золотистым загаром, безупречны. Она с удовольствием демонстрирует их благодаря короткой облегающей черной юбочке. Ей не больше двадцати пяти, и она настолько совершенна, насколько может быть женщина в этом возрасте.

Эббе и Софии, дочерям Маркуса, девять и пять, они сразу принялись шуметь и ссориться. К моему большому облегчению, Эмиль вышел из своей комнаты и предложил им поиграть в видеоигры. Нужно не забыть от души вознаградить его за этот подвиг. Хенрик прошел с Маркусом и Еленой в гостиную, ведя непринужденный разговор.

Я последовала за ними, но мысли мои витали далеко. Я думала об Изабелле Карлссон.

Об Алисе.

Вижу ямочки у тебя на щеках. Твое ухо. Твою открытую улыбку, которая, однако, не показывает, о чем ты думаешь. Я думала о тебе так много, что ты даже не можешь себе этого представить. Ты была болью в моей душе с того самого дня, как ты исчезла.

Что с тобой произошло за это время?

Почему ты не хочешь ничего мне рассказать?

Одни и те же вопросы, снова и снова. Их невозможно заглушить. Однако я пытаюсь это сделать, отхлебнув еще вина.

Елена заявляет, что ей хотелось бы осмотреть дом.

Я сбежала на кухню под тем предлогом, что мне надо разложить еду. Опустошив свой бокал, я вновь принялась наполнять его, и в этот момент вошла Елена, чтобы с большим энтузиазмом поделиться впечатлениями.

Она просто без умаааа от наших серых диванов, от ковра и медных ваз с кактусами. Она просто в востоооорге от черно-белых фотографий на стене у выхода на веранду, огромный пейзаж, коврики, бооооже, какие неописуемые коврики, и крошечные статуэтки на книжной полке – это просто вау! Наш дом мог бы украсить любой журнал по дизайну интерьера, просто с ума сойти, как у нас красиво.

Тут пришел Хенрик и спас меня. Сказал, что у меня всегда было чувство стиля в создании интерьера. Возможно, на самом деле он спас ее – вероятно, он чувствовал, как она меня раздражает.

Я снова опустошила бокал. Как можно дальше в туман. Прочь от суровой колючей реальности, которая настигает меня со всех сторон.

Во время ужина я сидела с отсутствующим видом.

Голоса, звучащие все громче и сливающиеся друг с другом, скрежет стульев по полу, звяканье приборов о тарелки, жевание и чавканье – все эти звуки переполняли меня, кололи мне уши. Хенрик рассказывал о своей фирме. Дела идут хорошо, они расширяются, оборот растет, впереди новые интересные задачи. А мы? Мы вместе уже пятнадцать лет, венчались в… – в каком году, дорогая? Хамон, пармезан, креветки, жаренные в соусе карри. Хотя вот это совсем другое дело. Боооже мой, какие люди! Скоро четырнадцать лет, а Эмилю тринадцать, и мы уже двенадцать лет живем в этом доме. А ремонт в кухне мы делали лет пять назад, правда, дорогая? Высушенные на солнце помидоры и запеченные овощи с чесночным соусом. А когда мы приехали туда, то отправились прямо в отель и… Да-да, в выходные встретимся на фамильной даче Видстрандов под Нючепингом, будет здорово, если мы… Нет, Хенрик давно уже не охотился на лося. Брынза и халлуми и спаржа, а потом вот это. А в Абу-Даби, когда мы…

Все эти обрывки доносились до меня словно из другой комнаты в другом доме, где другие люди сидели за столом, беседуя на языке, которым я больше не владею. Хенрик положил руку мне на колено и сжал его. Давай, проснись!

Нет, мы не собираемся отсюда переезжать, нам тут очень нравится. Не так ли, дорогая? Он снова многозначительно сжимает под столом мое колено. Я кивнула и улыбнулась, как полная идиотка, – словно я ничем больше и не занималась в жизни, только кивала и улыбалась.

– Так ты психотерапевт? – воскликнула Елена, придвигаясь ко мне.

Я выпрямилась на стуле.

– Да, именно, – произнесла я заплетающимся языком.

– Как у тебя хватает сил целыми днями выслушивать других людей? – поразилась она. – Все эти их жалкие заботы и проблемы. Я бы вааще с ума сошла. Во всяком случае, точно бы в депрессию впала.

Такие вот практики осознанности.