Наташа Престон - Твое сердце будет моим

— Лайла, остановись. — Чейс прижимается к моему лбу своим. — Успокойся, а то задохнешься. Я сейчас позвоню детективу Лине.

Но, прежде чем он успевает достать телефон, мимо пробегают двое охранников студгородка.

— Полиция, наверное, уже в пути. Ты думаешь, надо остаться? Я хочу домой.

— Если мы понадобимся, детектив Лина знает, где мы живем.

— Он снова был здесь! — Меня бросает в дрожь. — В кампусе. Прямо рядом с нами.

— Не думай об этом, — пытается успокоить меня Чейс.

Но как можно не думать? Этот человек убил Сонни, а теперь угрожает нам. Сначала записки, а теперь… сердце. Это уже касается не только Сонни, теперь убийца угрожает нам!

Я крепче прижимаюсь к Чейсу и утыкаюсь лицом ему в шею.

— Лайла, все будет хорошо. Они найдут того, кто это сделал, кем бы он ни был, — тихо произносит он.

— Очистить периметр! — авторитетно кричит кто-то у Чейса за спиной. — Назад! Живо!

Маленькая толпа рассеивается, но никто не уходит. Просто встают подальше и продолжают наблюдать за происходящим. Мы с Чейсом в том числе.

— Пойдем, — просит он. — Потом позвоним детективу Лине, расскажем ей, что проходили мимо, и выясним, что происходит.

Я киваю, но не могу оторвать взгляд от доски — полицейские и охранники изучают сердце. Это совершенно точно сердце. Один полицейский достает рацию. Наверное, выясняет, что делать дальше.

— Лайла? — Чейс проводит большим пальцем по моей щеке, привлекая мое внимание. — Пойдем домой. Я о тебе позабочусь.

Его голос звучит так мягко и тепло, что на краткий миг мне очень хочется рассказать ему все-все-все. О том, что меня мучает, о моих родителях, и что со мной было после их смерти, и как возвращается терзавший меня тогда страх. Но я лишь крепко сжимаю губы.

Я доверяю Чейсу, но не хочу вываливать на него этот кошмар. Ему сейчас и так тяжело.

Мы идем домой. Плотное переплетение голых ветвей над головами отчасти защищает нас от моросящего дождя. Он только начался, но вдруг это помешает работе криминалистов, если сердце Сонни еще не сняли с доски объявлений?

Господи, сколько же там было крови.

К тому времени, когда мы добираемся до ворот, мои джинсы уже промокли, а ноги заледенели. Даже издалека мы видим лежащий на крыльце букет алых роз.

— Может, это Сиенне от Натана? — Чейс неуверенно смотрит на меня. — Или кто-то принес в знак сочувствия?

Ерунда. Да он и сам в это не верит. Как и я.

Чейс толкает ворота и подходит к букету с такой осторожностью, словно боится, что тот может взорваться. Наклоняется.

— Дюжина красных роз, — бормочет он и вертит букет в поисках записки.

— Нет… их только одиннадцать, — говорю я, быстро пересчитав.

— Почему только одиннадцать? — Чейс сдвигает брови.

Когда до меня доходит, мое сердце опять обрывается.

— Потому что двенадцатая у меня в комнате, — шепотом отвечаю я.

Он приподнимает бровь и выпрямляется.

— Что?

— В ту ночь, когда пропал Сонни, я нашла розу у себя в кровати. Я тогда решила, что это его очередная шуточка. Помнишь, как в прошлом году он подбросил фальшивых пауков в кровати девочкам на моем этаже.

— Теперь ты думаешь, что это был не Сонни?

— Думаю, что нет.

Чейс медленно выдыхает:

— Кто бы ни оставил эти… кто бы ни убил Сонни, он был у тебя в комнате?

Я чувствую, как леденеет спина. Похоже, он прав.

— Да, скорее всего.

У Чейса становится такое же лицо, какое было, когда он услышал про сердце. Он лезет в карман.

— Я звоню детективу Лине. Немедленно. Нам лучше зайти внутрь — вдруг за нами наблюдают. Но веди себя естественно. Возьмешь цветы?

Я отпираю дверь и отношу цветы в гостиную, пока Чейс набирает номер детектива. Стебли схвачены красной бечевкой. Я сажусь на диван и кладу рядом розы — не хочу затереть отпечатки пальцев, если они вдруг остались. Чейс отключает телефон.

— Детектив приедет после того, как закончит дела на новом месте преступления, но она пообещала прислать полицейского, чтобы последил за домом снаружи до ее приезда.

— Она считает, что убийца придет за нами? За мной?

Ну да, а зачем еще присылать мне последнюю розу из букета?

Чейс опускается передо мной на коленки.

— Лайла, с тобой ничего не случится. Полицейские найдут этого типа, жизнь вернется в нормальное русло, и ты снова сможешь мечтать о том, как встретишься с Томом Харди.

Он всегда знает, как меня подбодрить. Я лукаво улыбаюсь и делаю глубокий вдох.

— Да. Неплохо бы.

— Ну еще бы, — хмыкает он. — Но если ты хочешь быть монтажером, вы можете и не пересечься.

— Ха. После этого проекта я уже расхотела заниматься монтажом профессионально. Мне нравится работать с камерой. И понравится еще больше, когда перед камерой окажется Том Харди, снимающий рубашку.

— И что же у него такое есть, чего нет у меня? Не считая кучи денег, — интересуется Чейс, склонив голову набок.

— Хм… пожалуй, только деньги. Во всем остальном ты его бьешь по всем пунктам.

Я отвечаю, не успев подумать. Никогда еще не высказывалась так прямолинейно. Но Чейс ни капли не удивлен и не смущен.

— Приятно слышать, — говорит он, улыбаясь.

Часа три назад приезжала детектив Лина — взяла у нас показания и забрала цветы. С тех пор — никаких новостей. Я, правда, их особо и не жду. Лина спросила нас, не принимал ли Джейк участия в прошлогодних розыгрышах. Принимал. Он никогда не посылал никому письма или цветы, зато швырял в стены домов яйца, обливал водой чужие машины или обсыпал их мукой.

Лина сообщила, что сердце, прибитое к доске, оказалось не человеческим, а свиным. Так что остается вероятность, что это все-таки случайное совпадение. В День святого Валентина всегда полно розыгрышей. Может, кто-то неудачно пошутил или родители прислали кому-нибудь букет цветов, в который флорист забыл вложить карточку с поздравлением. Или цветы прислали в знак соболезнования, чтобы почтить память Сонни.

Только мне как-то не верится. Становится плохо от одной мысли, что кто-то мог сидеть и планировать, как будет убивать Сонни. Если это действительно преднамеренное убийство, — а похоже, так оно и было, учитывая письма и цветы, — значит, убийца еще больший псих, чем мне казалось сначала. И более опасный.

Чейс, Сиенна и Шарлотта ушли в магазин с двумя полицейскими. Я тоже собиралась, но потом поняла, что мне нужно немного побыть одной. Насколько в такой ситуации возможно одиночество. Айзек у себя в комнате разговаривает с родителями по телефону, снаружи двое полицейских — один следит за дорогой с парадной стороны дома, другой — с черного хода. А я сижу в гостиной.

Раздается телефонный звонок. На экране высвечивается имя моего брата.

Вот черт. Совсем забыла ему позвонить. А ведь до него уже наверняка дошли новости о Сонни.