Келли Мур - Дом Эмбер [СИ]

— Двести пятьдесят лет записей? Один человек? — вырвалось у меня. — Знаешь, кому они могли принадлежать? Мне кажется это записи моей прабабушки Фионы. Её книга про Дом Эмбер. Она, должно быть, писала её сидя за этим столом. — Я прошлась рукой по поверхности стола, представив, как она сидит здесь месяц за месяцем, заполняет аккуратным почерком все эти тетради. Было сложно соотнести её с любящей вечеринки девушкой, которую описала пожилая леди на похоронах.

— Я хочу просмотреть несколько, — сказала я. — Может быть, в них есть какой-нибудь ключ к поиску алмазов. — Я стянула с полок ещё несколько тетрадей по порядку и сложила их в стопку. — Ладно, — проговорила я. — Думаю, что мы можем уходить отсюда.

Я встала и направилась к двери, но он поймал меня за локоть.

— Погоди секунду. — Он подошел к заднему углу комнаты. — Здесь есть ручка. — Его пальцы нашли и пробежались по очертаниям двери, скрытой в обшивке. — Что скажешь? Откроем её?

Я хотела сказать ему «нет». У меня возникало чувство подозрительности к тому, что могло скрываться за закрытыми дверьми Дома Эмбер. Но вместо этого я сказала:

— Дерзай.

Дверь открылась в единую полость, которая должно быть охватывала всё западное крыло дома. Стена между основной частью дома и этой мансардой всё ещё была обита обшивкой от старого дома — никто так и не удосужился придать этому помещению приличный вид.

Джексон взял масляную лампу Фионы на чердак и я последовала за ним.

Мансардные окна выступали из косого, голого деревянного потолка, а кирпичная кладка от двух труб виднелась с двух концов комнаты. На открытом пространстве стояли коробки.

— Всё ещё в игре? — спросил он меня.

— Ты думаешь, что в одной из них мы найдем алмазы Капитана?

— Нет, — ответил он, — но здесь могут быть какие-нибудь другие сокровища. — Тебе не интересно, что там?

Я уже начала отрицательно качать головой, но против воли у меня вырвалось: «Ладно, мне интересно».

Джексон отряхнул от пыли старый стул с просевшим сидением и поставил лампу Фионы на поврежденный водой стол, предложил мне сесть и начал переставлять ко мне коробки для инспекции.

Большинство коробок были заполнены теми или иными финансовыми документами. В одной было изъеденное молью постельное белье. В следующей — рождественские украшения. Ещё здесь был сундук с разным оборудованием. Длинный рулон с остатками обоев. Два сундука с детской одеждой, которая выглядела так, как будто появилась здесь из шестидесятых — такую одежку могла носить моя мама. Коробка с детскими игрушками из той же эпохи.

Я не смогла устоять. Мне было необходимо рассмотреть их. Я вытащила детский, ярко раскрашенный цирковой набор, открыла его и начала вынимать животных и клоунов.

Как будто кто-то нажал кнопку, свет загорелся вокруг улыбающегося льва, которого я держала. Звук голосов стал четче, но я пока не могла их разобрать. Затем я увидела рыжеволосого малыша с глазами моей мамы, который усаживал льва в его клетку.

Моя бабушка, ещё молодая с короткой стрижкой, опустилась на колени рядом с ней.

— Все правильно, Сорока, — говорит она, — лев отправляется в свою клетку. Маленькая девочка изображает львиное рычание, а Ида откидывается назад. Они вместе смеются.

У меня мелькнула мысль, когда-то, в забытые всеми времена, моя бабушка была счастлива.

Я засунула цирк обратно в коробку. Свет потемнел. И я снова почувствовала себя нормально. Я взялась за другую коробку с игрушками, которую принес Джексон.

Коробка с пустыми банками для консервации. Коробки с посудой. Проектор, упакованный вместе с двухсторонними слайдами. Ящик с консервами времен 1940х годов.

Джексон поставил передо мной сундук. Он был наполнен холстами. Я вытащила один. Пятна краски превращались в тяжелые лозы с цветками глицинии, спускались с крыльца около входа в кухню Дома Эмбер. Я поднесла картину к свету, чтобы посмотреть кто автор.

— Хм, — вырвалось у меня.

— Что?

— Художник Энни МакГиннес.

— Это не…

— Моя мама, — кивнув, ответила я.

— Вау, — ответил он. — Достаточно неплохо.

Я вытащила ещё одну. Мазки, слившиеся в лицо симпатичной рыжеволосой девушки, с навечно застывшей легкой улыбкой. Она была похожа на маму, но с мягкими кудряшками на детском лице. Я проверила подпись. Энни МакГиннес.

Я просмотрела остальные картины: парусник на Чесапике, идущий против бури, солнечный свет, озаряющий зеленые по-весеннему поля вокруг крошечного Дома Эмбер; ещё один автопортрет моей мамы на скамейке окруженной опавшими листьями; малышка в викторианском платье, сжимающая Злобного Мишку. Все заполнены светом. Все отражают воображение кого-то, захваченного увиденным. Я проверила подписи на каждой. Все картины были нарисованы Энни МакГиннес.

Я понятия не имела, что моя мама умеет рисовать. Почему-то я чувствовала себя преданной — как будто она десятилетиями скрывала себя за этими рисунками. Оставив мне замену, оборотня, который всего лишь выглядел как кто-то, кто однажды был Энни МакГиннес.

Я сложила холсты обратно, затем заметила этюдник, сложенный на дне сундука, маленький и почти незаметный. Это был ещё один шанс увидеть лицо моей матери до того, как она превратилась в нынешнюю застывшую личность. Я вытащила его, затем заставила себя закрыть крышку сундука.

Подняв глаза я увидела, что Джексон наблюдает за мной. Выражение его лица было добрым, но я не хотела жалости. Здесь не было ничего особенного. Я сжала зубы и пожала плечами.

— Есть ещё что-нибудь?

В ответ он тоже слегка пожал плечами, выражение лица снова сменилось на нейтральное, которое он так часто использовал. Он толкнул вперед две одинаковые коробки с папками.

Я сорвала ленту с первой. Она была полна семейных фотографий. Самые новые были со мной в младенчестве. Они показывали прошлое, прошли через десятилетия, от детства моей бабушки в бледном шерстяном пальто и черных ботинках на пуговках до солдата в форме времен Первой Мировой Войны и семейства в конном экипаже.

— Я хочу забрать их отсюда, — сказала я Джексону. — Я хочу найти для них другое место, чтобы я могла рассмотреть их и не объясняться при этом с мамой.

— Ты можешь снести одну из коробок по лестнице?

— Думаю, да. — Я попыталась приподнять одну.

— Я возьму другую, — сказал он, беря коробку под левую руку, а в правую — лампу. Мы проскользнули через дверь. Я балансировала, держа коробку на приподнятой левой ноге, затем я запечатала ту часть прошлого моей семьи на месте.

Мы засунули коробку под кровать в западном крыле, затем Джексон покинул дом через оранжерею. Когда я подошла к своей комнате, свет у Сэмми был включен. Я просунула голову в дверь и обнаружила, что он шепчется со своим медведем. Он посмотрел на меня и легонько моргнул.