Стюарт Тёртон - Семь смертей Эвелины Хардкасл

Выкашливаю из легких сигарный дым, открываю новые глаза, выясняю, что лежу на полу, почти одетый, рука победно касается неразобранной постели. Брюки приспущены, к животу прижата бутылка бренди. Вчерашняя попытка раздеться явно не удалась тому, в чьем обличье я пребываю сегодня; изо рта несет прокисшим пивом.

Со стоном заползаю на кровать, но в голове с такой силой пульсирует боль, что я едва не падаю на пол.

Спальня напоминает ту, в которую поселили Белла; из камина подмигивают тусклые угли. Шторы распахнуты, вислое небо струит утренний свет.

«Эвелина в лесу, ее нужно найти».

Натягиваю брюки, пошатываясь, иду к зеркалу взглянуть на свой новый облик.

И едва не наталкиваюсь на отражение.

После дня, проведенного в теле Рейвенкорта, сегодняшний тип кажется невесомым, как лист на ветру. Что, в общем-то, понятно, если посмотреть на отражение. Молодой человек лет двадцати, невысокого роста, худощавый, голубоглазый, с давно не стриженными темно-русыми волосами и аккуратной бородкой. Пробую улыбнуться, обнажаю белые, но не очень ровные зубы.

Лицо гуляки.

На прикроватном столике грудой свалены какие-то безделушки, прикрыты приглашением, адресованным Джонатану Дарби. Теперь я знаю, кого проклинать за раннее похмелье. Кончиком пальца ворошу вещицы: перочинный нож, потертая фляжка, наручные часы (время без семнадцати минут девять) и три пузырька коричневого стекла с пробками и без ярлыков. Вытаскиваю пробку, нюхаю содержимое; от приторного запаха начинает мутить.

Наверное, это лауданум, которым торгует Белл.

Мне не требуется объяснений, почему это зелье пользуется такой популярностью: от одной понюшки у меня в голове вспыхивают яркие огни.

В углу стоит умывальник и кувшин холодной воды. Я раздеваюсь догола, смываю вчерашнюю грязь с тела, обнажаю истинную личность. Отправляю в рот остатки воды из кувшина, пью до тех пор, пока в животе не начинает булькать. К сожалению, попытки утопить похмелье безуспешны, я его только разбавляю, и теперь ноют все кости и мышцы.

Утро ненастное, поэтому я одеваюсь потеплее, в твидовый охотничий костюм и тяжелое черное пальто, длинное, до самого пола. Выхожу из спальни.

Несмотря на ранний час, на площадке лестницы скандалят подвыпившие супруги. Они еще в вечерних туалетах, сжимают в руках полупустые бокалы, громко переругиваются, оживленно жестикулируют. Обхожу их стороной. Отголоски ссоры несутся за мной до самого вестибюля, где заметны следы вчерашних гуляний. С люстры свисают галстуки-бабочки, мраморный пол истоптан грязью, усеян листвой и осколками разбитого графина. Две служанки торопливо наводят чистоту, и мне становится любопытно, что же здесь творилось до их прихода.

Спрашиваю у них, как найти хижину Чарли Карвера, но они тупо молчат, как овцы, отводят глаза и мотают головой в ответ на все мои расспросы.

Молчание просто бесит.

Если верить словам Люси Харпер, то нападение на Эвелину произойдет где-то неподалеку от хижины Карвера. Может быть, мне удастся узнать, кто угрожает Эвелине, тогда я смогу ее спасти и выберусь отсюда. Непонятно, правда, как освободить Анну. Она отказалась от своих замыслов ради того, чтобы помочь мне, полагая, что у меня есть какой-то план. Однако сейчас все мои планы сводятся лишь к пустым обещаниям, и по озабоченному лицу Анны ясно, что она это тоже заподозрила.

Все свои надежды я возлагаю лишь на то, что мои последующие воплощения гораздо умнее предыдущих.

Чем больше я расспрашиваю служанок, тем упрямее они отмалчиваются. Похоже, помощи от них не дождешься. В комнатах по обе стороны вестибюля стоит гробовая тишина, особняк еще не пришел в себя после вчерашнего празднества. Осторожно переступая через разбитое стекло, я иду к черной лестнице, на кухню.

Подвальный коридор грязнее, чем помнится; меня мутит от звона посуды и запаха жареного мяса. Слуги проходят мимо, удивленно смотрят на меня, отворачиваются, как только я пытаюсь задать им вопрос. Они явно считают, что мне здесь не место, но не знают, как от меня отделаться. Здесь их царство, подземная река сплетен, слухов и неприукрашенных суждений. Мое присутствие ее загрязняет.

Во мне копится раздражение, в ушах шумит кровь, наждачная бумага усталости обдирает тело.

– Что вам угодно, сэр? – Слова тяжелым комком ударяют мне в спину.

Оборачиваюсь. Повариха миссис Драдж, подбоченившись, с вызовом смотрит на меня. Сегодня она видится мне глиняной фигуркой, вылепленной ребенком: крошечная голова на бесформенном теле, грубые черты лица смазаны неловкими пальцами. Она сурова и непреклонна, совсем не похожа на женщину, которая спустя несколько часов накормит дворецкого горячими сдобными булочками.

– Я ищу Эвелину Хардкасл, – заявляю я, глядя в сердитые глаза. – Она ушла на прогулку со своей камеристкой Мадлен Обэр.

– А вам зачем?

Вопрос задан так грубо, что я едва не отшатываюсь. Сжимаю кулаки, пытаюсь сдержать раздражение. Слуги на ходу косятся на нас: их развлекает представление, но пугают актеры.

– Ей грозит опасность, – цежу я, сцепив зубы. – Объясните мне, как пройти к хижине Чарли Карвера. Мне нужно предупредить Эвелину.

– Так же, как вчера вы пытались предупредить Мадлен? Поэтому у нее блузка разорвана? Поэтому бедняжка всю ночь рыдала?

На виске поварихи бьется жилка, каждое слово пышет праведным гневом. Она подступает ко мне, тычет пальцем в грудь:

– Я знаю, что…

Из меня вырывается раскаленная добела ярость. Не раздумывая, я ударяю повариху по лицу и, оттолкнув, набрасываюсь на нее, как дьявол из преисподней.

– Отвечай немедленно, куда они пошли? – ору я, брызжа слюной.

Миссис Драдж плотно сжимает окровавленные губы, пронзает меня взглядом.

Руки сжимаются в кулаки.

«Уходите.

Уходите немедленно».

Неимоверным усилием воли я заставляю себя отвернуться и выхожу из кухни в темный, неожиданно притихший коридор. При виде меня слуги испуганно разбегаются, но ярость меня не оставляет.

Поворачиваю за угол, обессиленно прислоняюсь к стене, тяжело вздыхаю. Руки дрожат, туман в голове рассеивается. На несколько мгновений Дарби полностью вышел из-под моего контроля. Его язвительные слова срываются с моих губ, его желчная злоба течет в моих жилах. Я до сих пор это ощущаю. Гадливость на коже, ломота в костях, неудержимое желание сделать что-то ужасное. Что бы сегодня ни случилось, мне надо сдерживать свой нрав, иначе это мерзкое создание ускользнет от меня и напакостит.

Но страшнее всего другое.

Те, чей облик я принимаю, сопротивляются.

К ботинкам липнет грязь. Я торопливо вхожу в лесной сумрак, отчаяние тянет меня туда, как на поводке. Так ничего и не разузнав у слуг, надеюсь повстречать Эвелину в лесу, на одной из размеченных тропинок. Когда ожидания не оправдываются, надо положиться на случай. И даже если все усилия окажутся безуспешны, Дарби лучше держаться подальше от соблазнов Блэкхита.