Стюарт Тёртон - Семь смертей Эвелины Хардкасл

В ее глазах сверкает ледяное презрение.

– И чего же вы хотите, мистер Раштон? Денег?

– Нет, я хочу вам помочь. Мне известно, что вы собираетесь в одиннадцать часов выйти на берег пруда, прижать к животу черный револьвер и упасть в воду. Мне также известно, что на спусковой крючок револьвера вы не нажмете. Выстрелит стартовый пистолет, который вы потом уроните в пруд. Склянку с кровью вы привяжете к длинному шнурку и повесите на шею, а потом разобьете ее рукоятью револьвера, и кровавое пятно создаст убедительное подобие огнестрельного ранения. Жидкость в шприце – смесь снотворного и чего-то расслабляющего, которая поможет вам притвориться мертвой. Доктор Дикки – разумеется, за соответствующее вознаграждение – согласился выписать свидетельство о смерти, избежав таким образом нежелательного расследования. А через пару недель после вашей трагической кончины вы вернетесь во Францию.

Служанки несут к выходу ведра грязной воды, оживленно переговариваются, но, заметив нас, резко умолкают, делают книксен и поспешно удаляются. Эвелина отводит меня подальше.

Я вижу, что она напугана.

– Да, я не хотела выходить замуж за Рейвенкорта, но знала, что родители меня заставят, если я не придумаю, как исчезнуть. Но кому выгодна моя смерть? – спрашивает Эвелина, сжимая сигарету в дрожащей руке.

Пристально смотрю на нее, пытаюсь понять, правда это или ложь, но с таким же успехом можно рассматривать туман под микроскопом. Эвелина так долго всех обманывала, что, даже если она и скажет правду, я не отличу ее от лжи.

– У меня есть только подозрения. Мне нужны неоспоримые доказательства. Поэтому я прошу вас не отказываться от задуманного.

– Вы с ума сошли! – восклицает она и тут же понижает голос, потому что все оборачиваются к нам. – После всего, что вы мне рассказали?

– Ваша жизнь в опасности, пока ваши враги не удостоверятся, что добились своего.

– Я уеду за сотни миль отсюда, там они до меня не доберутся.

– А как вы туда попадете? Может быть, среди заговорщиков – ваш кучер или еще кто-то из слуг. Слухи мгновенно разлетаются по Блэкхиту, и, как только убийцам станет известно, что вы уезжаете, вас немедленно убьют. Сбежать вам не удастся. Поверьте, я могу раскрыть их преступные планы, но для этого мне нужно, чтобы вы мне подыграли. Наведите на себя револьвер и на полчаса притворитесь мертвой. Может быть, таким образом вы избавитесь от необходимости заключать ненавистный союз с Рейвенкортом.

Она прикладывает ладонь ко лбу, закрывает глаза, задумывается.

– Я в безвыходном положении, – наконец произносит она тихим, опустошенным голосом. – Что ж, я исполню вашу просьбу. Но сначала ответьте, почему вы решили мне помочь, мистер Раштон?

– Я полицейский.

– Да, но вы не святой. Никто другой добровольно в такое не ввяжется.

– Считайте, что я делаю это ради Себастьяна Белла.

Ее лицо смягчается.

– Ради Белла? А он как в этом замешан?

– Пока не знаю, но вчера вечером на него напали. Вряд ли это простое совпадение.

– Возможно. И почему вас это волнует?

– Он хочет измениться в лучшую сторону. Обитателям Блэкхита такое желание несвойственно. Я им восхищаюсь.

– И я тоже. – Она окидывает меня оценивающим взглядом. – Ладно, объясните, что я должна делать. Только дайте слово, что я буду в безопасности. Моя жизнь в ваших руках, но без гарантий я на это не согласна.

– Однако вы готовы положиться на мое слово?

– Вся моя жизнь прошла среди бесчестных людей. Вы не из таких. Ну что, дадите мне слово?

– Да.

– Тогда принесите мне что-нибудь выпить. Для храбрости.

– Без храбрости вам не обойтись. Вам придется подружиться с Джонатаном Дарби. У него есть серебристый пистолет, который нам очень нужен.

Всех приглашают на ужин, гости рассаживаются за столом, а я прячусь в кустах у пруда. Еще рано, но я должен первым успеть к Эвелине, когда она упадет в пруд. Нельзя допустить, чтобы прошлое меня подвело.

С листьев срываются капли дождя, холодят кожу.

Поднимается ветер. Ноги сводит судорога.

Я меняю позу и только сейчас вспоминаю, что целый день ничего не ел, а мне предстоит непростой вечер. Голова кружится, словно в ней собрались все мои предыдущие воплощения. Их воспоминания теснятся в мозгу, давят невыносимым грузом. Меня терзают их желания, мучают их боли, пугают их страхи. Я уже не человек, а нестройный хор чужих голосов.

Не замечая меня, из особняка выходят двое слуг, несут вязанки дров для жаровен и керосиновые лампы. В жаровнях вспыхивает огонь, прокладывает пылающую тропу сквозь темноту. Последняя жаровня стоит рядом с теплицей. Языки пламени отражаются в стеклянных стенах, и кажется, что в теплице полыхает пожар.

Завывает ветер, хлещет дождь, в окнах Блэкхита загораются огоньки по мере того, как гости следуют из обеденного зала в спальни, а потом направляются в бальную залу, где на сцену поднимаются музыканты. Слуги распахивают двери в сад, из залы выплескивается музыка, волной несется к лесу.

– Вот теперь вы видите их так же, как и я, – негромко произносит Чумной Лекарь. – Все они – актеры, день за днем играющие один и тот же спектакль.

Он стоит у меня за спиной, полускрытый деревьями и кустарником. В неверных отблесках жаровни маска словно бы парит во мгле, как душа, стремящаяся к небесам.

– Вы рассказали лакею об Анне? – шепотом спрашиваю я, с огромным трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться ему в горло.

– Они меня не интересуют, – равнодушно отвечает он.

– Я вас видел! Сначала у сторожки, с Даниелем, а потом у озера. А теперь Анна пропала. Вы сказали лакею, где она?

В голосе Чумного Лекаря впервые слышна растерянность:

– Уверяю вас, меня там не было, мистер Слоун.

– Я вас видел, – настаиваю я. – Вы с ним разговаривали.

– Это был не я… – Он умолкает, а потом задумчиво произносит: – Ах вот в чем дело… А я не мог понять, откуда ему так много известно…

– Даниель лгал мне с самого начала, а вы меня не предупредили.

– Я не имею права вмешиваться. Вдобавок я знал, что рано или поздно вы обнаружите обман.

– А почему тогда вы рассказали ему об Анне?

– Думал, вы ему не скажете.

Музыка резко обрывается. Я смотрю на часы: почти одиннадцать. Майкл Хардкасл спрашивает гостей, не видел ли кто его сестру. Под стеной особняка едва заметно шевелится мгла – это по просьбе Анны Дарби встает у камня.

– Честное слово, мистер Слоун, в лесу меня не было, – настаивает Чумной Лекарь. – Чуть позже я вам все объясню, а пока мне самому надо кое-что расследовать.

Он быстро уходит, оставив меня наедине с вопросами. В другом воплощении я наверняка бы помчался за ним, но Раштон не привык совершать необдуманные поступки. Сейчас меня беспокоит только Эвелина. Отбрасываю все мысли о Чумном Лекаре и подкрадываюсь поближе к пруду. К счастью, дождь так измучил ветви и листву, что они даже не вздыхают под ногами.