Влада Ольховская - Диагноз доктора Холмса

Она перебралась поближе к стене и оперлась на нее спиной, продолжая наблюдать за Анной. А та по-прежнему мирно медитировала, не замечая ничего вокруг.

Гирс, скорее всего, наблюдал за ними. Такие, как он, всегда наблюдают, иначе проще было бы пустить им пулю в лоб, а не хоронить их заживо. Что ж, они были для него скучными жертвами! Они, казалось, впали в апатию сразу же после пробуждения и даже не собирались метаться по комнате, ломая пальцы о кирпичи.

— Это я во всем виновата, — тихо сказала Инга. — Я ему подыграла.

— Виновата, не спорю, но не только ты. Мне следовало быть внимательнее. Но я, глядя ему в глаза, до последнего не замечала, кто он. Так что обе хороши! Да и подготовиться мне нужно было лучше.

— То есть?

— С тех пор как умерла Полина Увашева, я знала, что могу оказаться на ее месте, — пояснила Анна. — Вот к этому и нужно было готовиться, и я пыталась, но слишком поверхностно, слишком просто. Видишь?

Она подняла вверх левую руку, однако Инга не увидела на ней ничего особенного.

— И что? Это просто рука!

— Вот именно, — кивнула Анна, снова опуская руку на колено. — А должна быть рука со следящим браслетом. После того как мы отключились, этот хорек наверняка обыскал нас: телефонов нет, браслета тоже нет. Мой звонок Леону успел пройти, но абонент, как водится, недоступен именно в самый сложный момент. Мы с тобой одни здесь.

— Тогда это очень печальный исход, — горько усмехнулась Инга. — Потому что от меня нет толку… наверное, никогда не было, просто я отказывалась замечать это.

— Слишком рано начинаешь ныть.

— Хочешь узнать, почему я не могу позвонить своей дочери, даже когда верю, что ее похитили?

— Не особо, но, думаю, ты все равно расскажешь.

После такого говорить было даже унизительно, а не говорить не получалось, потому что только это спасало Ингу от накатывающей волнами истерики. Она цеплялась за прошлое, ведь оно причиняло ей даже большую боль, чем настоящее. Именно боль отрезвляла ее.

Инга никому еще не рассказывала эту историю. Напротив, она делала все возможное, чтобы скрыть произошедшее, вот почему она испугалась, когда Дмитрий Аграновский намекнул, что все знает. Но теперь она хотела рассказать — вроде как исповедоваться человеку, совершенно не подходящему на роль исповедника. О том, что их, возможно, слышит убийца, она и вовсе предпочла забыть.

— У меня никогда не ладилось с мужчинами, веришь?

— Допускаю такую мысль без лишних сомнений, — отозвалась Анна.

— А ведь ты наверняка воображаешь не то, что было на самом деле…

— Я вообще ничего не воображаю, смысла не вижу, раз ты рассказываешь.

Многие предположили бы, что мужчины обходили Ингу стороной, как типичную канцелярскую крысу, — и были бы не правы. Это она не рассматривала отношения всерьез. Ей нравилось проводить вечера в приятной компании, нравилось делить с кем-то постель, и постоянные отношения были для нее лишь возможностью избежать нового поиска.

Вот только мужчины странные существа: порой они хотят не лучшее, а то, что им недоступно, как будто из принципа. Вот и Ингу, всегда боявшуюся брака, звали замуж чаще, чем ее подруг, которые только и мечтали что о кольце на безымянном пальце. Она сама толком не могла сказать, почему возможность создать семью ее так пугает, но после каждого нового предложения она разрывала отношения и больше не отвечала на звонки.

А потом ей повезло — или, по крайней мере, так ей показалось вначале. Она познакомилась с очень обеспеченным человеком, бизнесменом, который и сам большую часть времени проводил на работе. Он только что развелся и не спешил снова связывать себя узами брака. Они встречались только по ночам, и обоих это устраивало.

— Тут мне, наверное, полагается сказать, что потом я влюбилась в него! — заметила Инга. — По закону жанра — или кармы. Но я не влюбилась, я просто забеременела. Я не ожидала, что так будет, иногда это случается не по нашей воле, даже вопреки ей.

Об аборте Инга даже не думала, материнский инстинкт накрыл ее с головой. Она обожала этого ребенка с тех пор, как узнала о нем. Да и ее любовник был не против, у него тоже не было детей.

Инге казалось, что их будущее не так сложно угадать. Она родит, они смогут воспитать этого ребенка, даже не любя друг друга. Почему нет? Обычная ведь история!

Но оказалось, что у бизнесмена на наследницу другие планы.

— Когда Юлька только родилась, он сказал мне, что хочет забрать ее. Не украсть, а именно забрать — с моего позволения. Сначала я, естественно, психанула. Но он умел добиваться своего, причем не агрессией и наглостью. Он был очень терпеливым, мягким, он говорил со мной так, что я начинала ему верить. Тут кто угодно бы поверил!

Инга до сих пор не бралась сказать, прав он был или просто убедил ее, что прав. Но он умело сыграл на ее любви к ребенку, чтобы получить свое.

Он указал ей, что она карьеристка, всегда мечтавшая посвятить свою жизнь полиции. Что она совершенно не умеет готовить и в ее квартире больший бардак, чем у матерого холостяка. Что она терпит часы допросов, но взбесится от необходимости менять пеленки. Она не создана для материнства, это не вопрос любви — это вопрос характера. Она станет злой, вспыльчивой, будет срываться на ребенка.

Он неплохо изучил Ингу, и теперь ему не нужно было лгать. Он лишь выискивал те недостатки, о которых она и сама прекрасно знала, и указывал на них. Ей сложно было с ним спорить, она все больше терялась. В то же время он описывал ей ту сказочную жизнь мечты, которая будет у Юли в Европе. Собственный замок, сад, маленькая конюшня… Жизнь принцессы! Но все это возможно только без Инги, потому что ее он на свою территорию не пустит.

— Знаю, это прозвучит ужасно, но я отказалась от нее, — прошептала Инга. — Мне казалось, что она не простит меня, если я не позволю ей стать принцессой. А в итоге я не простила сама себя, но Юля была счастлива.

В этом Инга даже не сомневалась, потому что, не общаясь с дочерью, она все равно следила за ее жизнью. Отец действительно дал Юле все лучшее, и на каждой фотографии девочка выглядела неподдельно счастливой. У нее давно уже появилась новая мама, она не скучала по Инге — она, скорее всего, и вовсе не знала о ней.

И тем больше был шок Инги, когда она увидела ту фотографию на своем телефоне.

— Я не знаю, как он все выяснил…

— Это не так сложно, если постараться, — пожала плечами Анна. — Ты ведь рожала не в глухом лесу под кустом.

— Может, он хотел показать мне, что я не лучше его?

— Не думаю, что у него были такие благородные мотивы. Он хотел добраться до тебя — и он это сделал.

— Может быть… Но я-то это заслужила!

Почему нет? Разве отказ от собственной дочери — не прямой билет в такой вот ад? Инга не знала наверняка. Но она столько лет жила с этой скрытой болью, что такой исход казался по-своему предсказуемым. Она просто исчезнет для всего мира, у нее не будет даже могилы, которая однажды напомнила бы Юле о ее существовании.