Влада Ольховская - Диагноз доктора Холмса

— Ну и что, отомстил он? — полюбопытствовал Леон.

— Да.

— Но уж попроще, чем Дантес, подозреваю!

— Напрасно подозреваешь. Пико действовал более жестоко, чем Дантес, но и кончил хуже. Он убил тех троих — и не просто убил, этого ему было бы недостаточно. Тот, кто придумал подставить Пико, позже женился на его богатой невесте — дама оказалась не слишком верной и разборчивой. Пико просто уничтожил их жизнь, погубил их детей, отнял все, что было им дорого. В его случае месть уже превратилась в психическое расстройство, которое он не мог преодолеть. Не думаю, что он сумел бы вернуться к нормальной жизни, даже когда у него закончились бы враги. Но проверить не удалось: после того, как он избавился от заговорщиков, его поймал и убил их общий знакомый, который изначально знал о доносе на Пико, но не участвовал в нем. Он, правда, хотел не мести, а денег Пико, однако результат все равно один — смерть. Дюма, как видишь, все приукрасил, и понятно почему. Но основную историю написала жизнь, в которой месть существует столько же, сколько и род человеческий.

— И что, ты оправдываешь убийство Кавелина?

— Я не думаю об убийстве Кавелина. Но я знаю, что, даже если бы всю его вину удалось доказать, что вряд ли, он бы получил пожизненное заключение и, возможно, сбежал бы. А может, и нет. Но он был слишком гениален, чтобы оставаться взаперти. Не будем больше о нем.

Упоминание Максима Кавелина невольно возвращало ее обратно в комнату, где она проснулась среди мертвых тел. И от того, что они, оказывается, были похищены из морга, а не убиты там же, Анне легче не становилось. Ее память умела справляться со многими травмами, чтобы сохранить здоровую психику, но даже ей требовалось время.

Леон, должно быть, понял это, он мягко улыбнулся:

— Как ты?

— Я… нормально. Просто хочется побыстрее отстраниться от всего этого.

— Ты поймала его.

— Не я одна. Но… можешь злиться на меня, но я рада, что его больше нет в этом мире.

— Не могу я на тебя злиться.

От его улыбки становилось хорошо, и это тоже было непривычное чувство — для той, кто давно разорвал все близкие связи с другими людьми.

Она не знала, к чему мог привести этот момент, когда они были так близко, одни в квартире, когда они так тонко чувствовали друг друга… Ей и не суждено было узнать. Гармонию их уединения нарушил звонок в дверь.

— Похоже, благоверная опять забыла ключи, — закатил глаза Леон. — Я сейчас.

Когда они пришли, Лидии в квартире не было. Леон понятия не имел, где она, супруги давно уже не интересовались делами друг друга, и обоих это устраивало.

Леон вышел из комнаты, чтобы открыть дверь, а вернулся уже в компании, но не Лидии, а своего старшего брата. Дмитрий был заметно напряжен, и Анна мгновенно догадалась, ради чего он пришел сюда. Все-таки решился! Оно и к лучшему, она подозревала, что, если расскажет все сама, ссора между братьями будет куда серьезнее.

Дмитрий не ожидал увидеть ее здесь, он нервно поздоровался, и в его глазах она без труда различила незаданный вопрос. Анна едва заметно покачала головой.

Нет, не сказала. Но говори сам, сейчас же, я не позволю тебе обманывать его.

— Слушай, есть серьезный разговор, — признал Дмитрий, обращаясь к брату.

— Я могу уйти, — предложила Анна.

Может, Дмитрий и был бы рад этому, но Леон не позволил:

— Зачем? Мне нечего скрывать от тебя.

— Возможно, Диме будет неудобно говорить при мне…

— Ничего, он сильный, он справится! — хмыкнул Леон. — Я тебя одну сейчас никуда не отпущу.

Он не воспринимал происходящее всерьез, ему казалось, что брат просто не может сказать что-то такое, что выбьет его из колеи.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — вздохнул Дмитрий. — Может, в ее присутствии ты меня хоть не придушишь!

— А что, у меня есть повод тебя придушить?

Ответить Дмитрий не успел — Лидия продемонстрировала, что все-таки не забыла ключи, когда в коридоре щелкнула дверь. Минутой позже она вошла в комнату, и если присутствие Анны не слишком повлияло на Дмитрия, то при ее появлении он заметно покраснел.

Этим он себя и выдал, но Лидия и бровью не повела. Такое непривычное благостное спокойствие с ее стороны несколько настораживало.

— О чем говорите? — поинтересовалась она.

— Еще не говорим, но собирались, — признал Дмитрий. — Ты знаешь, о чем… Это должно быть сказано… Мы были не правы…

— Да не ломайся ты, противно смотреть, честное слово! — прервала его Лидия. Она повернулась к мужу: — Ребенок не от тебя, а от него. Да, я уверена. Когда? Когда ты по расследованиям своим бегал. Поздравляю, привыкай к рогам.

Что ж, не следовало ждать от нее деликатности. Но в этой злобе, которую она не сумела скрыть, было куда меньше подвоха, чем в показательной вежливости. И все же Анна чувствовала: Лидия слишком уверена для той, кто так бесцеремонно разрушает свой брак. Она не любит проигрывать, а значит, козырь у нее все-таки есть.

Эта догадка очень быстро подтвердилась, когда Лидия продолжила:

— Тем не менее, дорогой мой рогоносец, ты продолжишь жить со мной. И теперь ты станешь паинькой: никакой больше уголовщины, никаких посторонних девок в нашем доме, никакого хамства. Ты будешь ходить со мной ко всем врачам, как положено, пойдешь на курсы молодых папаш, а когда придет время рожать, будешь снимать все на видео и счастливо рыдать в три ручья.

Леон, поначалу онемевший от неожиданности и удивления, теперь опомнился:

— И какого же хрена я буду делать все то, на что у меня нет ни единой причины?

Его голос звучал тихо, низко, опасно, как рычание разозленного тигра. Анна, прекрасно знавшая его, чувствовала: он в ярости.

А Лидия то ли не понимала этого, то ли не желала понимать. Она продолжала самодовольно ухмыляться:

— Нет причин? Так я дам тебе причину, я не жадная. Мальчики, сейчас вы оба узнаете, что такое предложение, от которого невозможно отказаться!

* * *

Он не должен был соглашаться.

Он и сам не до конца понимал, почему согласился.

Успокоившись, Леон признал, что ему вообще не следовало принимать решение в таком состоянии. Он был поражен этим, в его душе творилось черт-те что, и, когда Лидия опустилась до самого обычного шантажа, он попался на крючок.

Ее требования не были связаны с ним напрямую — она объявила, что, если он подаст на развод, она расскажет обо всем Миле. А такое открытие точно разрушит семью брата, тут и сомневаться не приходится.

Милу Леон жалел больше, чем кого бы то ни было, она ведь вообще не виновата в том, что случилось! А на Дмитрия он, как ни странно, не злился. Может, если бы Лидия была еще дорога ему, хоть чуть-чуть, он бы и брата не пощадил. Но первым, что почувствовал Леон, узнав, что это не его ребенок, было облегчение. С его шеи словно исчез невидимый ошейник! Больше не было смысла винить себя за то, что он не способен на отцовскую любовь. Это не его ребенок, вот и все! А племянника он готов был полюбить.