Линкольн Чайлд - Синий лабиринт

Надежда, появившаяся в ее глазах немного ранее, вспыхнула сильнее.

– Ой! – сказала миссис Рудд. – У вас есть… какие-то новости? Он жив? Где он?

Энтузиазм, с которым она произнесла эти слова, удивил д’Агосту не меньше, если не больше, чем вид этого дома. За последние несколько недель его воображение нарисовало четкий портрет человека, который напал на агента Пендергаста и, скорее всего, убил Виктора Марсалу: жестокий ублюдок без всяких нравственных устоев, продажный сукин сын, не наделенный никакими человеческими добродетелями. Когда Терри Бономо и программа распознавания идентифицировали этого человека как Говарда Рудда, прежде жившего в городке Гэри, штат Индиана, д’Агоста проникся убеждением, что, приехав поговорить с женой этого человека, увидит вполне определенную картинку. Но надежда в ее глазах заставила его скорректировать свои допущения. Он вдруг почувствовал, что не знает, как ему продолжать допрос.

– Нет, мы его не нашли. Не совсем так. Миссис Рудд, я приехал сюда, чтобы побольше узнать о вашем муже.

Она перевела взгляд с д’Агосты на полицейского Ортилло и обратно:

– Они заново открывают дело? Я чувствовала, что они поспешили убрать его куда подальше. Я хочу вам помочь. Скажите мне, что я должна делать.

– Начните с рассказа о том, каким человеком он был. Каким мужем и отцом.

– Не «был».

– Простите?

– Каким человеком он является . Я знаю, в полиции считают, что он мертв, но я уверена, что он жив. Что он где-то там. Если он ушел, то у него для этого были веские основания. Настанет день, и он вернется. Объяснит, что случилось и почему.

Д’Агоста почувствовал себя еще хуже. Эта убежденность в голосе женщины была пугающей.

– Пожалуйста, расскажите нам о нем, миссис Рудд.

– А что рассказывать? – Женщина помедлила мгновение, размышляя. – Он был хорошим мужем, преданным семьянином. Много работал, был замечательным отцом. Не пил, в азартные игры не играл, на других женщин не смотрел. Его отец был методистским проповедником. И Говард унаследовал его хорошие черты. Я не знала другого такого же упорного человека. Если он за что-то брался, то непременно доводил до конца. Чтобы учиться в муниципальном колледже, подрабатывал мытьем посуды. В молодости он увлекался боксом и получил Золотую перчатку. Сдержать слово – вот что было для него самое главное. После семьи. Он трудился не покладая рук, чтобы удержать на плаву наш хозяйственный магазин. Работал день и ночь, даже когда на Двадцатом хайвее открылся «Хоум депо» [71]и бизнес совсем застопорился. Это не его вина, что пришлось занимать деньги. Если бы он только знал…

Поток слов неожиданно пресекся, глаза женщины чуть расширились.

– Пожалуйста, продолжайте, – попросил д’Агоста. – Если бы он только знал что ?

Женщина задумалась. Потом со вздохом посмотрела на лестницу, чтобы убедиться, что дети не слышат ее, и продолжила:

– Если бы он только знал, у каких людей занимает деньги. Понимаете, в банке считали, что давать деньги на магазин – дело рискованное. Они не дали ему кредит. С деньгами стало плохо. – Она сцепила руки и уставилась в пол. – Он занимал деньги у плохих людей.

Внезапно она снова подняла умоляющий взгляд:

– Но разве можно его в этом винить? Правда?

Д’Агоста в ответ лишь сочувственно кивнул.

– А эти вечера, когда он сидел за кухонным столом, молчал и смотрел в стену… ох, у меня сердце разрывалось! – Женщина смахнула слезу. – А потом он вдруг исчез. Просто исчез. Это было больше трех лет назад. С тех пор я не получила от него ни словечка. Но для этого есть какая-то причина. Я знаю, что есть. – На лице миссис Рудд появилось дерзкое выражение. – Мне известно, что думает полиция. Но я в это не верю. И никогда не поверю.

Когда д’Агоста снова заговорил, голос его звучал очень мягко:

– Вы не замечали какие-либо признаки того, что он собирается уходить? Хоть самые незначительные?

Женщина покачала головой:

– Нет. Никаких, кроме того телефонного звонка.

– Какого телефонного звонка?

– Вечером накануне того дня, когда он исчез. Звонок был очень поздний. Говард снял трубку в кухне. Говорил вполголоса – наверное, не хотел, чтобы я слышала, о чем он говорит. После этого он был сам не свой. Но мне ничего не сказал об этом разговоре.

– И вы понятия не имеете, что могло с ним случиться и где он пропадал все это время?

Женщина снова отрицательно покачала головой.

– Как же вы сводите концы с концами?

– Поступила работать в рекламную компанию. Делаю для них верстку и дизайн. Платят неплохо.

– А те люди, у которых ваш муж занимал деньги. После его исчезновения они вам не угрожали? Ничего плохого с вами не происходило?

– Ничего.

– Нет ли у вас фотографии вашего мужа?

– Есть конечно. И немало.

Миссис Рудд повернулась, взяла с приставного столика одну из фотографий в рамочке и протянула д’Агосте. Он посмотрел на фото. Это был семейный снимок: родители посередине, двое детей по бокам.

Терри Бономо попал в точку. Человек на фотографии был точной копией компьютерной реконструкции лица до пластической хирургии.

Он протянул фотографию назад, и миссис Рудд неожиданно ухватила его за запястье. Пальцы у нее были на удивление сильными.

– Пожалуйста, – взмолилась он. – Помогите мне найти мужа. Пожалуйста!

Д’Агоста больше не мог этого выносить:

– Мэм, у меня для вас плохие новости. Раньше я сказал вам, что мы не нашли вашего мужа. Но у нас есть тело, и боюсь, что это он.

Пальцы на его запястье сжались еще сильнее.

– Но для полной уверенности нам нужен образец его ДНК. Не могли бы вы дать нам какую-нибудь его вещь? Расческу, зубную щетку? Мы, конечно, все вам вернем.

Женщина ничего не сказала.

– Миссис Рудд, – продолжил д’Агоста, – иногда незнание гораздо хуже знания, даже если это знание мучительно.

Женщина долго сидела не двигаясь. Внезапно до нее дошло, что она держит д’Агосту за запястье. Она уронила руку на колени, глядя в никуда. Потом овладела собой, встала, подошла к лестнице и поднялась наверх, ни говоря ни слова.

Двадцать минут спустя, сидя на пассажирском сиденье полицейской машины, которая везла его назад в аэропорт О’Хары, с расческой Говарда Рудда в кармане пиджака, аккуратно помещенной в полиэтиленовый пакетик с молнией, д’Агоста с грустью размышлял о том, какими ошибочными бывают предположения. Меньше всего ожидал он увидеть прибранный домик на Колфакс-авеню и бесконечно преданную и решительную вдову – хозяйку дома.

Возможно, Рудд и был убийцей. Но похоже, когда-то он был хорошим человеком, который принял неправильное решение. Д’Агоста уже сталкивался с подобным. Иногда чем больше сил ты прикладываешь, тем глубже погружаешься в дерьмо. Д’Агоста был вынужден пересмотреть свое мнение о Рудде. Он понимал теперь, что Рудд очень любил семью, и только обязательства, которыми он был связан (какими бы они ни были), вынуждали его совершать все эти ужасные поступки, включая изменение внешности и имени. Д’Агоста не сомневался, что именно маленькая семья Рудда была тем рычагом, посредством которого какие-то люди оказывали на Рудда влияние.