Влада Ольховская - Синдром Джека-потрошителя

Он не перебивал ее, а она не пускалась в слишком детальные объяснения, однако Леону это было и не нужно. Что тут объяснять? Работая с мясниками, Чарльз Кросс мог изучить, как разделываются тела. А если бы полицейский патруль застал его заляпанным кровью, он бы легко это объяснил – джентльмены, я просто грузил свежее мясо!

– Еще нужно отметить, что Джек-потрошитель убивал только ночью, ранним утром или по выходным, – продолжила Анна. – Уже тогда следователи догадались, что это признак постоянной работы – утро работающего человека тогда было гораздо более ранним, чем в наше время.

– Он мог убивать до работы?

– Или после, или даже во время. Рабочий маршрут, по которому ездил Чарльз Кросс, неким непостижимым образом совпадал с местами канонических убийств. Единственным исключением стала смерть Элизабет Страйд, но я рассказывала тебе, как много там было странностей. Зато в его маршрут попадала смерть Марты Тэбрем – с ее тридцатью девятью ударами ножом и гораздо большим сходством с жертвами Потрошителя, чем у Страйд.

И снова он понял ее. Если убийцей действительно был Чарльз Кросс, это объясняло мистическую способность Джека-потрошителя просто испаряться с улиц. Он никуда не исчезал, он все это время оставался на виду. Просто из демонического убийцы он превращался в угрюмого извозчика, мимо которого проходила полиция. Он был к месту на улицах Лондона, он был частью пейзажа.

Но все убийцы порой допускают ошибку – и он допустил ее с Мэри Энн Николз, как Алексей Лирин, возможно, допустил ошибку в убийстве Тины. Вот только ошибка Чарльза Кросса осталась незамеченной, он сделал выводы и больше не попадался. А Лирин?..

– Слушай, если в деле этого Чарльза Кросса все было так очевидно, почему его не поймали? – поразился Леон. – Или хотя бы не сделали подозреваемым номер один?

– Сейчас, сто тридцать лет спустя, уже сложно сказать. Возможно, потому, что у него были связи в полиции. Возможно, потому, что убийство Мэри Энн Николз стало первым из пяти канонических убийств. Не забывай, на тот момент еще не было никакого Джека, не было демона-легенды, и расследование велось не так усердно и не теми силами. А возможно, потому, что многие факты о Кроссе стали известны позже, когда это перестало быть важным. Для нас это уже не так существенно. Был Чарльз Кросс Джеком или нет – мы не узнаем никогда. Я упомянула его не для этого. Я просто хотела показать, что иногда очевидные подозреваемые упускаются. Не мы в этом первые, не мы последние. В нашем случае была причина… Но, думаю, рано или поздно ты или я вернулись бы к Лирину.

– Почему ты в этом уверена?

– Потому что он подставил Жакова вскоре после того, как мы с тобой встретились с ним, – напомнила Анна. – Хотя нет, «подставил» – неправильное слово. Жаков не невиновен, думаю, Полину убил именно он. А вот Лирин сделал все, чтобы это стало возможным.

– В периоды просветления Жаков очень умен.

– В периоды просветления Жаков не хочет убивать. Серийные убийцы делятся на организованных и неорганизованных. Жаков, даже будь он серийным убийцей, был бы неорганизованным, стихийным. Но Лирин другой, и нам нужно спешить.

– Почему? С чего вдруг спешка? С Жаковым у него все получилось идеально, он сейчас должен быть спокоен, – указал Леон.

– Он-то спокоен, но ровно до тех пор, пока его фиктивная жена не признается ему в нашем разговоре. А она признается, уж поверь мне.

– Потому что хребта нет?

– Потому что ее хребет – это он. Елена сама по себе – неплохой человек, но она полностью зависит от него. Он пришел в ее жизнь, когда она была на грани, и удержал ее. Не от доброты душевной, а чтобы позже использовать. Они – паразит и носитель, которые срослись так плотно, что никто их уже не разделит. Она не привыкла к самостоятельным решениям, она признается ему, даже если он не будет ее спрашивать.

– Но он ведь не убьет ее?

– Не думаю. По крайней мере, не сразу. Сначала он бросится заметать следы, а только потом примется за Елену. Но добраться до нее он не успеет, потому что для него все закончится.

Закончится – если они найдут в его домике хоть какие-то доказательства. Потому что версия Анны, какой бы идеальной она ни была, ничего не значила бы для полиции. Как, пожалуй, не значили все улики против Чарльза Кросса – они были слишком косвенными и надежно скрытыми.

Так что их ожидал долгий путь: проверить дом, отыскать улики, потом через Диму устроить, чтобы туда пожаловали следователи с ордером, и только тогда это будет законным. И все же они теперь знали имя, их Джек не был больше безликой тенью, и им нужно было успеть – до следующей жертвы.

Отправляясь туда, они давали зверю шанс и даже, в некотором смысле, право напасть на них, Анна прекрасно это понимала. В других обстоятельствах он бы держался от них подальше: она, пусть и женщина, никак не тянула на проститутку, Леон и вовсе должен был испугать его. Они бы не стали случайными жертвами, как несчастный Ярослав Леско, убийцы такого уровня видят свою породу и стараются лишний раз не пересекаться с ней.

Однако теперь они провоцировали, отправляясь на его территорию, в его логово. Зверь, загнанный в угол, нападает, а они загоняли его все дальше.

– Ты нервничаешь, – тихо заметил Леон. – Не припомню такого. Наши дела настолько плохи?

– Скажем так, когда играешь с огнем и при этом подкладываешь все больше дров, есть повод задуматься. Что, так сильно заметно, что я нервничаю?

– Нет. Но я вижу.

Это было любопытно. Она и правда нервничала – не настолько, чтобы потерять над собой контроль, от этого Анна была далека. Однако сердце билось в груди быстрее, чем обычно, и ощутимо побаливала рука, хотя никакого дождя на сегодня не обещали. Но дождь не всегда нужен, от нервов такое бывает…

И все же она знала, что не всякий наблюдатель заметил бы перемену ее настроения. Да она годы посвятила тому, чтобы это не было заметно! Получается, все то время, пока она изучала Леона, он изучал ее. Интересно, как далеко он продвинулся?

Впрочем, у нее было огромное преимущество – откровенность его брата, которая очень многое объясняла. Когда Леон приехал за ней, он успокоился, он больше не спрашивал о разговоре с Дмитрием. Должно быть, решил со всем разобраться сам, это и правда было их семейное дело, а у нее сейчас появились заботы поважнее.

Дом, который мог принадлежать Алексею Лирину, а мог не принадлежать никому, располагался не слишком далеко от города – и близко к шоссе, на котором позже нашли машину Дианы Жуковой. Он не прятался за расстоянием, зато прятался за плохими дорогами, глухими лесами и общим запустением. Деревня не умерла, но современных или хотя бы хорошо отремонтированных домов здесь не было. По одну сторону от нужной им хижины стоял полуразвалившийся, обгоревший дом, по другую раскинулся захламленный каким-то мусором двор, возле которого, судя по траве перед воротами, давно уже не останавливались машины.