Дот Хатчисон - Дети лета

– Или надо отправить его обратно в малые лиги, чтобы нормально освоил базовые навыки.

– Я не понимаю, – манерно протянула Виктория– Блисс, и Эддисон резко напрягся, предчувствуя очередной подкол, – мне вроде как нравятся ваши болельщики, орущие что-то типа «фак-ит, фак-ит» [21], потому как все эти тормозные ослы не способны правильно произнести его имя. То есть меня вроде как изумляет ор толпы болельщиков, учитывая, что все их восклицания будут запиканы.

Эддисон скривился, но спорить не стал.

Я не уверена, что это говорит о нас как о психически нормальной компании.

В понедельник я послала Шиван сообщение, пригласив ее выпить кофе перед работой – несмотря на то что из-за этого мне пришлось бы тащить мою несчастную задницу в Куантико [22]гораздо раньше обычного, – и получила в ответ откровенно надменное указание позволить ей самой решить, когда она вновь будет готова к общению со мной. Когда матери говорят своим дочерям о требующих усилий взаимоотношениях, вряд ли они подразумевают, что тем придется пробивать кирпичные стены. Во вторник я ушла с работы пораньше и, впервые почти за неделю сама сев за руль своей машины, направилась к себе домой, где мы условились встретиться с детективом Холмс. Когда я приехала, она уже сидела на моем переднем крыльце. Все желтые ленты, огораживавшие место преступления, исчезли, и кто-то даже потрудился смыть следы крови с качелей.

– Мы ничего не нашли, – угрюмо приветствовала меня Холмс.

Я сбросила с плеча ремни портфеля и дорожной сумки, отчаянно нуждавшейся в обновлении содержимого, и устроилась рядом с ней на качелях.

– У нас нет улик для продолжения расследования, – добавила она.

– Как чувствует себя Ронни?

– Врачи не нашли никаких признаков сексуального насилия. Физически он поправится очень быстро. Благослови Господь его бабушку, она уже показала его психотерапевту. Не вдаваясь в детали, психотерапевт сказал, что Ронни пока, видимо, не готов ничего рассказывать, однако мальчик явно склонен слушать. Ему предстоит долгая дорога.

– Значит, он не стал ничего говорить о том ангеле?

– Женского пола, выше его, но не такая высокая, как его папа. Одета в белое. Не смог описать нам ее голос. Сказал, что у нее были светлые волосы и длинная коса. Добавил еще, что держался за эту косу, пока она несла его.

– Полиции удалось составить словесный портрет?

– Белая маска. Он не смог вспомнить особенностей. – Холмс вздохнула и прислонилась к столбу, завершавшему перила; с прошлого четверга темные круги у нее под глазами еще больше потемнели. – А вы никогда не задумывались о пользе видеокамер?

– Стерлинг собиралась помочь с ними, – ответила я. – Одна будет направлена на ступени крыльца и качели, а вторую установим на почтовом ящике, с видом на подъезжающие машины. Будем надеяться…

– Отлично. – Холмс вручила мне брелок с ключами, которые я давала сотруднику полиции в форме. – Никаких следов того, что кто-то возвращался сюда. Ваш ближайший сосед слегка рассердился, что ему не позволили поработать с газоном.

– Джейсон любит возиться с цветами. Я успокою его.

– Во время нашего расследования два года назад вы дарили плюшевых мишек каждому ребенку, с которым мы говорили. Это что, стандартный порядок действий вашей группы?

– Эту традицию ввели Вик и его бывший напарник Финни, – кивнув, я подалась вперед и уперлась локтями в колени, – и я подхватила ее, поступив в его группу. Эти игрушки довольно дешевы и незатейливы; их, в некотором ассортименте расцветок, присылают в огромных коробках. Мы дарим их жертвам, юным родственникам и друзьям, если нам приходится беседовать с другими детьми. Игрушки успокаивают, утешают, помогают чувствовать себя увереннее во время разговора.

– А ваша коллекция?

– Я начала собирать ее с десяти лет. Зачастую подрабатывала, чтобы заработать деньжат на их покупку, и, пока они влезали в сумку с моими вещами, брала их с собой, переезжая в очередной дом к новым приемным родителям.

– Так вы постоянно переезжали в разные приемные семьи? – спросила Холмс, искоса глянув на меня.

– Нет. В последнем доме я прожила чуть больше четырех лет и по-прежнему поддерживаю связь с этими матерями. Вернее, они пытаются, но… – я покачала головой, – я не готова опять обзавестись семьей.

– Ну, в общем, у нас нет никаких причин задерживать ваше возвращение домой. Наши сотрудники патрулируют этот район пару раз за ночь. Вы дадите мне знать, если вам придется уехать из города?

– Безусловно. Нам как раз сообщили о конференции в Калифорнии, поэтому мы выезжаем в четверг утром. Но уже в воскресенье вернемся.

Воскресенье… Очередная морока… Этот день должен был стать счастливым для Стерлинг, но вместо этого, вероятно, станет чертовски мучительным. Нам с Эддисоном придется придумать, как утешить ее.

– Камеры мы сумеем установить только на следующей неделе.

– Ладно, – опершись на мое плечо, Холмс поднялась на ноги, – я дам вам знать, если мы что-нибудь узнаем.

Как ни странно, мой уютный маленький дом выглядел таким же, как раньше. Разве ему не следовало измениться после той кровавой ночи? Все вещи просто слегка сдвинуты, проверены и поставлены обратно офицерами полиции, которые пытались выяснить, не входил ли сюда убийца, не оставил ли каких-то следов. Однако эти мелкие сдвиги вовсе не объясняли тоскливое ощущение перемены. Вероятно, для такого чувства есть определенное слово в немецком, или португальском, или японском, или еще каком-то языке. Но уж не в английском или испанском, в любом случае, и даже не в той малости, что осталась от моего школьного изучения итальянского. Можно ли тосковать по дому, находясь дома?

Но именно такое ощущение у меня и возникло – тоска по тому совсем недавнему прошлому, когда здесь еще было мое убежище, мое, и только мое жилище, если, конечно, я сама специально не приглашала кого-то к себе. Убежище, где я могла отгородиться на несколько часов от всего остального мира, мой маленький рай с открытыми зелеными газонами без всяких деревьев на окружающих улицах…

К тому времени, когда я заставила себя совершить последовательность рутинных действий и заново упаковала свои сумки, моя готовность уйти вытеснила все прочие желания. Порой я убегала отсюда на работу, или к Шиван, или к Вику, или на свидание, но это всегда ощущалось как бегство куда-то или к кому-то, а не бегство от… Ощущение того, что мне необходимо бежать из собственного дома, казалось невыносимым.

Взяв мишку с прикроватной тумбочки, я пробежала большими пальцами по его потертой, выцветшей бархатистой шкурке, по узловатому галстуку-бабочке, по пластмассовым глазкам, перешитым множество раз. Я помнила, когда мне его подарили и кто подарил, и как он утешал меня многие годы. Какое утешение получит Ронни от мишки, подаренного ему ангелом смерти? Я немного помедлила, посадила игрушку на место и удалилась, не забыв тщательно запереть за собой все замки.