Александр Молчанов - Сценарист

Лупоглазый помолчал несколько секунд.

– Как ты думаешь, она придет?

– Не знаю, – сказал Эрнест.

– Рассказывать дальше?

Эрнест кивнул.

– Видимо, я заснул. А когда проснулся, увидел, что Возница откапывает меня. Он снял лопатой слой земли, потом разобрал ветки и убрал жерди. Я не знаю, сколько было времени. Кажется, был вечер. Солнце уже село, но было достаточно светло, чтобы я мог его увидеть. Глаза за это время отвыкли от света, и мне пришлось зажмуриться. Я не знаю, сколько времени я провел в могиле. Может быть, два или три дня. Он взял меня на руки и, бережно прижав к себе, отнес в дом. В этот момент я уже понял, чего он от меня хочет. И я твердо решил, что сделаю это для него.

Парень постучал в стекло со стороны пассажира. Павел опустил стекло.

– Что это за маневры, молодые люди? – спросил парень.

Второй тем временем обходил «Запорожец» с другой стороны, внимательно его разглядывая.

– Извините, ребята. – сказал Павел, – мы торопимся. Что у вас случилось?

– Да вот, обсохли. Отлейте бензина.

– Не можем, – сказал Павел, – я же сказал, мы торопимся.

Второй парень подошел к багажнику и ковырнул его снизу рукой, пытаясь открыть. Потом поднял голову и сказал Грише:

– Эй, открой багажник.

– Что? – спросил Гриша.

– Ты что, не слышал, что он сказал? – прищурился первый. – Багажник открой.

– Зачем это?

– Хотим посмотреть, что везете.

Павел притянул руку к дверце, собираясь ее открыть.

– Сиди, – приказал ему первый и достал руку из-за спины. В руке блеснул нож.

– Сиди, – повторил он, – спокойно. Мы люди скромные. Мы бензин сольем, посмотрим, что у вас в багажнике, карманы проверим. И вы дальше поедете.

Второй тем временем смотрел на Нину через заднее стекло.

– Крошкин, смотри, какая девушка симпатичная.

Первый неспешно сдвинулся вправо и заглянул в машину через плечо Павла.

– Согласен, – сказал он, – девушка выходит. Вы, ребята, дальше едете. Мы ее потом подбросим до ближайшей станции.

И в этот момент грохнул выстрел.

Первый парень согнулся пополам. Павел открыл дверь и вышел, держа в руке дымящийся пистолет. Первый зажимал рукой рану в бедре, согнувшись пополам.

Павел подошел к нему, поднял ногу и с размаху толкнул ногой в плечо. Парень раскинул руки и упал назад, в кусты, забрызгав своей кровью листья.

Павел развернулся к машине и увидел белую спину убегающего по дороге второго парня.

– Вам конец! – кричал он, убегая. – Вы не знаете, с кем связались! Вы все покойники.

Павел поднял пистолет, направил на прыгающую по дороге спину… а потом опустил пистолет.

– Садись в машину, – тихо сказала Нина. Павел сел и закрыл дверь.

– Заводи, – сказал он Грише. «Запорожец» задребезжал всем телом и медленно покатился по дороге.

В этот момент у Андрея зазвонил телефон. Он прижал трубку к уху, не посмотрев на экран.

В трубке раздался жизнерадостный голос Футболиста.

– Слушай, писатель, что я придумал. Пусть у героя будет любимая женщина. Романтика, цветы, конфеты, все такое. И пусть ее убьют бандиты. И он будет за нее мстить…

– Кто это? – спросила Нина.

Андрей не ответил.

Футболист в трубке говорил еще что-то, но Андрей молча сидел, прижав к уху трубку, и смотрел на дорогу. Из того, что ему сейчас рассказывал Футболист, он не понимал ни слова.

Железняк ехал по городу и думал о том, каким может быть его ближайшее будущее. Конечно, первым делом – кабинет. Он представил, как он идет по коридору. Сотрудники идут навстречу, подобострастно с ним раскланиваются, а он никого не замечает, погруженный в свои мысли, важные и масштабные.

Он проходит через просторную приемную, мимо секретарши, которая подает ему папку с планом дня и документами на подпись, и входит в кабинет.

Ему хотелось бы, чтобы это был кабинет на последнем этаже высотного здания. Как в нью-йоркских небоскребах. Чтобы он был выше всех людей, всех проблем.

Когда-то он боялся высоты. Он точно помнил момент возникновения этого страха.

Это было во сне. Ему однажды приснилась школа. Точнее, кабинет труда. Ряды станков вдоль стен и ряды квадратных верстаков, за которыми мальчишки сидели по четыре человека во время уроков труда. И их учитель, который сидел за столом на возвышении и говорил в маленький микрофон, стоящий перед ним на столе.

Этот учитель – как его звали? Вениамин Германович? Кажется, так. Ученики дразнили его «Веник», потому что он после каждого урока назначал двух дежурных, которые подметали кабинет.

Он все время рассказывал всякие страшные истории о том, что могут сделать с детьми машины. Например, он рассказал о том, как его брат однажды случайно засунул палец между велосипедной цепью и звездочкой и ему пришлось прокрутить цепь до конца так, чтобы звездочка описала полный круг, потому что назад цепь не двигалась. Только после этого палец удалось вытащить.

Или про то, как однажды рабочий стоял перед станком, который ставил заклепки на кожаную обувь, кто-то отвлек его, он нажал на педаль и поставил заклепку себе на ноготь большого пальца правой руки.

Или про девушку с длинными волосами, которая работала на токарном станке, повернулась, волосы попали в станок, их тут же намотало на деталь, и с девушки сняло скальп.

Он рассказывал эти страшные истории одну за другой, у него было много таких историй. Он учил детей тому, что станки, с которыми они работают, могут убить или покалечить их в любой момент. Возможно, он действовал из лучших побуждений – он хотел приучить детей к осторожности. Но посеянные им страхи прорастали в молодых душах и приносили странные и причудливые результаты.

Сам его кабинет стал ассоциироваться у Железняка со страхом.

Именно поэтому в том его сне появился кабинет труда. Он стоял посреди кабинета, и под его ногами вдруг исчез пол. Внизу была бездна. Он висел над этой бездной бесконечно долгое мгновение, понимая, что, если он посмотрит вниз, то он упадет.

Он посмотрел вниз – и проснулся.

С этого момента он стал бояться высоты. Поначалу этот страх приходил только во сне.

Например, ему снилось, что он поднимается в горы. Или что он живет на последнем этаже высокого дома и ему нужно попасть в квартиру, но лестница вдруг исчезла и в квартиру можно пройти только по узенькой досочке, брошенной над бездной, или вскарабкаться по веревке.

Потом этот страх стал просачиваться из снов в его дневную жизнь. То вдруг он чувствовал его тогда, когда вместе с одноклассниками играл на третьем этаже стройки в снежки. То когда лез на дерево. То когда смотрел из окна школы.

Высота манила его и одновременно пугала. Он чувствовал, что есть только один способ справиться с этим страхом – однажды сделать шаг вниз. Обнять высоту – и упасть вниз и разбиться.