Нельсон Демилль - Реки Вавилона

Талман кивнул.

— Очень интересно, но, как ты сам сказал, это уже история. Теперь все дело в том, чтобы выяснить, где находится «Конкорд 02».

— Именно этим сейчас и занимается государство Израиль, его внешняя разведка и военные. А моя задача, как главы службы безопасности, найти шпиона. Но работа по его выявлению значительно осложнилась тем, что я был вынужден отозвать большинство моих агентов и информаторов из числа арабов.

— Почему? — спросил Талман.

— Потому что руководитель «Гнева Божьего» Исаак Бург чертовски много знает о «Шин Бет», вот почему. И если они захватили его, то с помощью пыток вытянут сведения не только о всей его организации, но и о моей.

Ласков покачал головой.

— Абсурд. Он убьет себя, но не дастся им в руки.

Мазар кивнул.

— Да, у него есть пистолет. И я надеюсь только на то, что он успеет воспользоваться им.

Талман заказал себе еще порцию джина.

— А как насчет Добкина? Он ведь тоже многое знает, не так ли?

— Да. Добкин тесно сотрудничал с военной разведкой. А кроме того, ему известны секреты кабинета министров. Министр иностранных дел знает… все. И я сомневаюсь, что он пустит себе пулю в лоб ради чего бы то ни было. — Мазар опустил голову, посмотрел на стол, затем поднял взгляд на Ласкова. — Мириам Бернштейн тоже посвящена в дела кабинета министров. Не думаю, что она сможет выдержать пытки. А ты как считаешь? — Он замолчал, ожидая ответа от Ласкова.

Талман тоже повернулся к Ласкову, но не смог ничего определить по выражению его лица. Пауза затянулась.

Наконец Мазар тяжело вздохнул.

— Надеюсь, что они все мертвы, но это я говорю с точки зрения разведчика с тридцатилетним стажем. — Он помолчал. — Хоснер точно мертв, я уверен.

Несколько минут никто из троих не произносил ни слова, они сидели, прихлебывая свои напитки и наблюдая за волнами тепла, поднимавшимися от дороги. Ласков покашлял.

— Что у тебя есть о Рише?

Мазар раскрыл свой «дипломат» и вытащил из него досье.

— Это просто безумие. У вас обоих нет никакого опыта работы в разведке, нет допуска к секретным документам, да и, в общем-то, нет необходимости знакомиться с ними. И здравый смысл у вас отсутствует. — Он протянул досье Талману. — Впрочем, здравый смысл отсутствует и у меня.

— Мы это знаем, — произнес Талман, листая досье.

— У тебя есть какие-нибудь аэрофотоснимки? — спросил Ласков.

— Да. Их тысячи, сделаны с американских спутников и с разведывательного самолета «Хокай». Вот самые подозрительные. Американцы очень тесно сотрудничают с нашей военной разведкой, но мне пришлось долго объяснять военным, для чего эти снимки требуются службе безопасности. Ладно, думаю, вы разберетесь в этих снимках не хуже любого специалиста.

— Имея за плечами сорокалетний опыт, надеюсь, что разберусь, — сказал Ласков, взял у Мазара стопку фотоснимков и бросил взгляд на верхний. Жирные карандашные пометки на обрезе фотографии обозначали координаты — широту и долготу. Это был снимок оконечности Синайского полуострова. — Слишком облачно в это время года.

— Весна, — заметил Мазар. — В любом случае их наиболее вероятное местонахождение — Египет, Судан или Ливия. А вы, как я понимаю, продолжаете подозревать, что они взяли курс на восток?

— Продолжаем, — буркнул Ласков. — Риш выходец из Ирака, не так ли?

Мазар улыбнулся.

— Хотелось бы мне, чтобы все было так просто. Но в группе Риша почти одни палестинцы. Они разбросаны по всем исламским странам, как евреи разбросаны по всему миру. Ирония судьбы. Они могут быть в любой стране от Марокко до Ирака.

Ласков, казалось, не слушал его. Он рассматривал серию снимков Тигра и Евфрата, сделанных разведывательным самолетом «Хокай» под острым углом с высоты двадцать пять километров. Имелась и другая серия фотоснимков пустыни Шамиях в Ираке. Солнце в момент съемки стояло низко, поверхность земли покрывали длинные искаженные тени. Ласков взглянул на Мазара.

— А где фотографии Ирака, сделанные в полдень?

Мазар заглянул в свой блокнот.

— Есть только снимки со спутников. Сделаны в двенадцать часов семнадцать минут. До завтрашней второй половины дня полетов американских самолетов-разведчиков там не запланировано.

— Тогда достань мне снимки со спутника.

— Постараюсь. — Мазар поднялся. — Я совершаю преступление, за которое могу угодить под трибунал, но большой вины за собой не чувствую. — Он закрыл свой пустой «дипломат». — Сообщите мне, если получите подсказку от Всевышнего. А я пока займусь нашим шпионом.

Талман оторвал взгляд от досье Риша.

— А ты допрашивал тех четверых палестинских минометчиков?

— Конечно, — ответил Мазар. — Но они, естественно, ничего не знают. Во всяком случае, думают, что не знают. А мы по-своему истолковывали каждую мелочь, которая им кажется пустяковой. Вы знаете, как это делается.

— Что-нибудь выяснили? — поинтересовался Талман.

— Я убежден, что этих бедолаг послал Риш. Есть еще несколько незначительных зацепок, но я должен их проверить, прежде чем делать выводы. Буду держать вас обоих в курсе.

Ласков поднялся и пожал Мазару руку.

— Спасибо. Ты рискуешь, помогая нам.

— Да. — Носовым платком Мазар вытер со лба пот. — Так что за вами должок. И в один прекрасный день я потребую вернуть его.

— А если прямо сейчас? — Ласков написал что-то на мокрой салфетке. — Вот тебе награда от нас. — Он протянул Мазару салфетку.

Мазар взглянул на нее, и его глаза округлились от удивления.

— Ты уверен?

— Нет. Но это твоя работа. Проверяй.

Мазар сунул салфетку в карман рубашки и торопливо направился к площади, где поймал такси.

«Лир» снизился, но не слишком.

— Давайте собьем его, — предложил Брин.

Хоснер рассмеялся.

— Мы заключили перемирие до захода солнца и можем с пользой употребить эту передышку. Так что успокойся, Брин.

— Чепуха. Все равно они не станут атаковать нас днем. Так что никакой передышки они нам не дают.

Добкин оторвал взгляд от схемы ориентиров, которую сам рисовал.

— Это не совсем верно. Они могли бы весь день вести снайперский огонь и доставлять нам массу других неприятностей. Мне так же, как и тебе, сынок, не нравится это перемирие, но давай будем реалистами. — Он вернулся к схеме, нанося на нее возвышенности и впадины восточного склона. Автоматчик, расположившийся на позиции ночью или в других условиях ограниченной видимости, смог бы довольно эффективно вести огонь, пользуясь данными этой схемы и ведя огонь с помощью прицельных вех, установленных непосредственно перед огневой позицией. Добкин протянул схему Брину. — Держи.

— Мне она не нужна, генерал. У меня имеется оптический прицел.

— Батареи почти сели, да и оптика может повредиться.