Джонатан Келлерман - Дочь убийцы

Была еще одна причина, по которой девочке хотелось помочь хозяйке дома. Между своими девятым и десятым днями рождения она заметила, что миссис Стейдж начала говорить и двигаться медленнее, а кроме того, сгорбилась и стала больше спать. Иногда по утрам Грейс спускалась в кухню и обнаруживала, что там никого нет. Тогда она сидела одна, наслаждалась тишиной, пила молоко или сок и ждала.

Создавалось впечатление, что Рамона внезапно состарилась. Блейдс надеялась, что если ей удастся уберечь ее от полного износа, словно ржавый механизм, то ранчо какое-то время останется таким же, как теперь. Она стала убирать не только свою комнату, но и другие, помогала со стиркой и даже звонила новому дезинфектору, Джорджу, когда видела слишком много больших пауков, жуков или белых муравьев.

– Грейс, тебе не обязательно трудиться, как пчелка. Ты слишком быстро растешь, – сказала ей Рамона.

Но она никогда не запрещала девочке заниматься домашним хозяйством.

Когда приближался ее одиннадцатый день рождения, Грейс заметила, что ее помощи уже недостаточно: миссис Стейдж стала ходить еще медленнее и иногда прижимала руку к груди, как будто ей было больно дышать.

Наблюдая за ней, Блейдс перестала считать ранчо своим домом. Теперь она смотрела на него как на очередной приют. И знала, что однажды приедет социальный работник и скажет: пора собирать вещи.

А пока она гуляла, читала и старалась узнать как можно больше.

Во время «гулянок» Рамона устраивала целое представление: выносила к столу торт с горящими свечами и объявляла, что Грейс должна встать, а все остальные петь «С днем рождения», потому что Грейс – «виновница торжества».

Подопечных, которые были достаточно взрослыми, просили присоединиться к скрипучему пению хозяйки и ее пожеланиям «Многая лета!». Их реакция по большей части состояла из невнятного бормотания и смущенных взглядов, которые не слишком помогали фальшивому пению миссис Стейдж.

За несколько дней до десятого дня рождения Грейс Рамона спросила:

– Как насчет лимонной глазури вместо шоколадной?

Девочка сделала вид, что задумалась.

– Конечно. Спасибо.

Открыв шкаф, старушка извлекла оттуда коробку со смесью для глазури, которую она уже купила. Средиземноморский лимон.

– В этом году он, наверное, сможет приехать… профессор Блюстоун, – сообщила она. – Было бы здорово, правда?

– Да.

– Он считает тебя гением.

Грейс кивнула.

– Он говорил тебе, что ты умна? – спросила Рамона.

Много раз.

– Вроде бы говорил, – ответила девочка.

– Так вот… Я его пригласила, и если он сможет, то приедет.

Он не смог. Не приехал.

Время от времени воспитанников привозил или увозил Уэйн Кнутсен. Увидев Грейс, он отводил взгляд, смущался, и девочка поначалу не могла понять почему. Потом она догадалась: он сказал ей, что увольняется из социальной службы, чтобы учиться на юриста, но не сдержал слово – и не хотел, чтобы ему напоминали о неудаче.

Вот чем чревато знание чужих секретов: люди могут тебя невзлюбить.

Но однажды вечером Уэйн, который привез испуганную чернокожую девочку по имени Саракина, направился прямо к Блейдс, в тот момент приглядывающей за десертом и делающей вид, что не знает о приезде новенькой.

– Привет, – поздоровался мужчина. – Помнишь меня?

– Вы меня привезли.

– Точно, – улыбнулся соцработник. – Я Уэйн. Мне сказали, что ты осваиваешь программу повышенной сложности. Значит, все хорошо?

– Да, сэр.

– Тебе нравится читать книги… и учиться, да?

– Да.

– Вот и хорошо. – Кнутсен принялся теребить свой «хвост». – Тогда я буду называть тебя Великолепная Грейс. – Он захлопал глазами и протянул руку, словно хотел погладить девочку по голове, а потом быстро отдернул. – Да, это здорово. Я имею в виду, что ты любишь учиться. Вероятно, я могу обратиться к тебе за помощью.

– В чем?

Уэйн рассмеялся.

– Я просто шучу.

– Юридический факультет? – спросила Блейдс.

Мужчина посмотрел на пустыню, и его лицо стало серьезным. Потом он пожал плечами:

– Ты сообразительная… Да, юридический факультет, хотя это очень непросто. Я целый день работаю, вечером иду на занятия, а книги не такие интересные, как те, по которым учишься ты. – Он вздохнул. – В твоем возрасте я был таким же. Любил учиться. Но теперь… Если б я мог посвящать все время занятиям, то, наверное, добился бы большего. Но я учусь по вечерам, и мне приходится довольствоваться неаккредитованным учебным заведением. Это означает, что оно не самое лучшее, и мне очень повезет, если я преодолею барьер – экзамен на адвоката. – Соцработник не отрывал взгляда от пурпурного песка. – Мне потребуется время, чтобы закончить учебу. Если я вообще ее закончу.

– Закончите.

Уэйн потер нос, повернулся и задумчиво посмотрел на Грейс.

– Значит, таково твое предсказание?

– Да.

– Почему?

– Вы этого хотите.

– Хм. Знаешь, иногда я в этом не уверен… В любом случае продолжайте удивлять нас, мисс Грейс. У тебя есть ресурсы – я имею в виду мозги. Это дает тебе преимущества в этом безумном мире, даже несмотря… – Кнутсен покачал головой. – В общем, ты в хорошей форме, детка.

Блейдс промолчала.

– Это называется комплиментом, – сказал Уэйн.

– Спасибо.

– Ну да… Тебе действительно здесь нравится?

– Да.

– Рамона… Она хороший человек. Не может отказать несчастному ребенку. Таких, как она, немного. Вот почему я подумал, что здесь тебе будет хорошо.

– Спасибо.

– Мне кажется, ты это заслужила. После всего, через что тебе пришлось пройти.

Такой вещи, как «заслужила», не существует .

– Спасибо, – снова поблагодарила Грейс.

– В общем, – сказал Уэйн, – я рад, что мы смогли поболтать… Послушай, вот моя визитная карточка, и если когда-нибудь тебе что-то понадобится… Хотя вряд ли – Рамона говорит, что ты чертовски самодостаточна и умеешь позаботиться о себе.

Он по-прежнему объяснял фразы, которые Блейдс уже понимала, как большинство взрослых. Единственным, кто не считал ее тупой, был Малкольм Блюстоун. Разве что в самом начале, когда тоже слишком много объяснял. Но потом он каким-то образом вычислил, что понимает Грейс.

Толстые пальцы Кнутсена протягивали ей визитную карточку. Девочка взяла ее и в третий раз поблагодарила соцработника, надеясь, что разговор закончится и она может пойти в дом и вернуться к книге о бабочках и мотыльках.

Danaus plexippus. Монарх . Картинка, где облако оранжево-черных насекомых кружилось над крышей, побудила Грейс посмотреть в словаре слово «монарх».

Суверенный правитель. Король или королева .

Блейдс не видела в бабочках ничего королевского. Она назвала бы их «тыквенными мотыльками». Или «огненными бабочками» – что-то вроде этого. Может, ученый, который дал им название, чувствовал себя большой шишкой, когда…