Рут Уэйр - Игра в ложь

– Не понимаю. Ты ведь этого всю жизнь хотел, разве нет?

Голос, хриплый от слез, принадлежит Кейт. Сажусь в постели, стараюсь дышать тише – чтобы расслышать каждое слово. Кейт что – по телефону говорит?

– Ты хотел, чтобы я понесла наказание, верно? – продолжает Кейт.

На сей раз она добивается ответа. Но отвечают ей не только словами. Сначала слышится что-то вроде долгого стона, затем – яростный рык. От него заходится сердце.

– Я думал, все будет по-другому.

Это голос Люка. И в нем – невыносимая боль.

На размышления времени нет. Вскакиваю, выскальзываю из комнаты, бегу к спальне Фатимы, дергаю дверную ручку, зову, прильнув к замочной скважине:

– Фати, Фати, проснись!

Несколько секунд – и дверь открывается. Фатима таращится во тьму, и глаза ее расширяются, когда я указываю вверх и она слышит скрип досок. Мы обе едва дышим.

– Тогда чего же ты хочешь? Чего?

Слов почти не разобрать из-за рыданий – но говорит явно Кейт.

– Чего тебе надо, если не этого?

Фатима вцепляется мне в руку, шепчет:

– Там что – Люк?

Молча киваю. Сейчас важно услышать ответ Люка.

– Я никогда не испытывал к тебе ненависти. Как ты можешь такое говорить? Я тебя люблю… Всю жизнь любил.

– Что там происходит? – в ужасе шепчет Фатима.

Качаю головой. Прокручиваю услышанное вечером от Кейт. Господи. Кейт, Кейт! Неужели она взяла вину на себя?

Люк произносит что-то неразборчивое. Голос Кейт больше похож на ультразвук. Слышится грохот. Кейт вскрикивает – от боли? От страха? Попробуй пойми. Снова вступает Люк. Эта фраза еще менее внятная, чем предыдущая. Одно не вызывает сомнений: Люк на грани срыва.

– Надо ее спасать, – шепчу Фатиме.

– Разбудим Тею. Вдвоем нам с Люком не справиться. Он, похоже, пьян.

Фатима права. Звуки сверху свидетельствуют о том, что Люк не в себе.

– Я всегда тебя одну любил, – доносится с третьего этажа. В голосе – боль и горечь. – Сам бы рад переключиться – а не мог и не могу. Я бы на что угодно пошел, лишь бы с тобой не разлучаться.

– Я бы тебя не оставила, – рыдает в ответ Кейт. – Надо было просто подождать. Я бы его убедила. Он бы вернул тебя. Почему ты ему не верил? Почему не верил мне?

– Я не мог… – Люк на мгновение умолкает и с усилием продолжает: – Не мог этого допустить. Чтобы он отправил меня обратно.

Тея спит на первом этаже. У нее не заперто. Вламываемся в спальню, Тея подскакивает, лицо перекошено от страха. Разглядев, что это всего-навсего мы с Фатимой, Тея ужасается. Теперь ее глаза выражают удивление.

– Девочки, вы чего?

– Здесь Люк, – выдыхаю я. – Нам кажется… нам кажется, что мы… сделали неправильные выводы.

– Что?

Тея вскакивает, натягивает футболку.

– Вот черт! Кейт цела?

– Мы не знаем. Люк сейчас у нее. Они ссорятся. Вещами бросаются.

Тея уже выскочила из спальни и бежит к лестнице.

Ее опережает новый звук, громче прежнего. Похоже, теперь швырнули стул или стол. На мгновение мы замираем. Затем раздается вопль. С грохотом раскрывается дверь, и две пары ног несутся по ступеням.

Тут-то он и достигает моих ноздрей – запах, от которого падает сердце. Парафин. Пахнет парафином. Еще мгновение – и доносятся странные звуки. Откуда они, что их производит, я пока не понимаю, но меня охватывает первобытный ужас.

Лишь когда на лестнице появляется Кейт, вся бледная, мне становится ясна природа странных звуков. Это трещит древесина, охваченная пламенем.

– Кейт, что происходит? – спрашивает Фатима.

– Вон из дома! – Кейт проскакивает мимо Фатимы, распахивает входную дверь. Видя, что мы не шевелимся, кричит: – Оглохли, что ли? Вон из дома! Горим! Лампа разбилась, парафин вытек!

Боже. Фрейя.

Бросаюсь вверх по ступеням. Кейт хватает меня за руку, тащит назад.

– Ты с ума сошла, Айса? Пожар! Парафин через пол просочился, там все в огне!

– Пусти! – рычу я, выкручивая запястье. Верный лает отрывисто, словно передает сигнал с помощью морзянки: «Тревога! Тревога!»

– Пусти! Там Фрейя!

Кейт бледнеет и разжимает пальцы.

Успеваю преодолеть половину пути. Закашливаюсь. Пылающие капли парафина просачиваются сквозь щелястые перекрытия, падая огненным дождем. Прикрываю голову ладонями. Жар почти неощутим – его пересиливают першение в горле и резь в глазах. Дым густой, ядовитый, дышать невозможно. Я не думаю о собственных легких, голове, руках. Все мои мысли занимает Фрейя.

Я почти у цели, еще несколько шагов – и ворвусь в спальню. Внезапно путь преграждает Люк.

Обожженные руки кровоточат, рубашка на груди разорвана – видимо, загорелась, и Люк пытался сбить пламя. Лицо искажено ужасом.

– Куда тебя несет? – рычит Люк и сразу же закашливается от дыма.

Сверху слышен звон стекла. Это лопаются бутылочки со скипидаром. Запах ползет по дому. Отлично помню, сколько этих бутылочек находится в мастерской; еще краски, и льняное масло, и растворитель. Сейчас все это лавой прольется сквозь пол прямо в спальню…

– С дороги! – выдыхаю я. – Там Фрейя!

Люк меняется в лице.

– Фрейя в доме?

– В твоей комнате. Пусти!

За его спиной, между мной и Фрейей – огненный туннель. Рыдаю, пытаясь сдвинуть Люка с места или проскочить мимо. Но Люк слишком силен.

– Люк, пусти! Люк! Пожалуйста, пусти!

И тут он отшвыривает меня – не просто отталкивает, а именно отшвыривает, и я падаю на ступени и сползаю вниз, безуспешно цепляясь, обдирая локти и коленки.

– Вниз, Айса! Прочь из дома! Встань под окном и жди!

Люк разворачивается, набрасывает на голову то, что осталось от рубашки, и бежит к спальне.

Кое-как поднимаюсь – сначала на четвереньки, затем – на ноги. Побегу за Люком; не смогу бежать – поползу. Но в этот миг обрушивается потолочная балка. Озираюсь в поисках какой-нибудь тряпки, которой можно обмотать руки и отбросить пылающее препятствие. Или попался бы стул, чтобы отодвинуть балку. Ничего нет. Зато из спальни слышится сдавленный плач Фрейи.

– Под окном встань, Айса, твою мать! – кричит Люк, перекрывая гул пожара.

И до меня наконец доходит.

Люк не потащит Фрейю сквозь этот огненный ад. Он бросит ее в Рич. Моя задача – раскинуть руки. Бегу вниз по лестнице. Надеюсь, что правильно поняла Люка.

Надеюсь, что успею.

Тея, Фатима и Верный уже на берегу, но я не следую за ними по затопленным мосткам – я прыгаю прямо в Рич. Вода доходит до бедер. Она так холодна, что дыхание перехватывает; зато от мельницы пышет жаром.

– Люк! – зову я, преодолевая сопротивление воды. Теперь я как раз под окном спальни, и вода леденит мою грудь. Течение подхватило подол платья, тащит на глубину. – Люк, я здесь!

За стеклом маячит его лицо. Люк пытается поднять оконный шпингалет, толкает разбухшую раму. Окно не открывается. Люк начинает бить по раме плечом.