Шери Лапенья - Супруги по соседству

– Я ничего не знала, – с презрением ответила Синтия. – Кроме того, что твой муж украл собственного ребенка.

– О, а мне кажется, ты знала. Мне кажется, вы с отцом это вместе придумали – мы все знаем, как ты любишь деньги, – произнесла Энн с ядом в голосе. – Может быть, это ты сядешь в тюрьму.

Синтия изменилась в лице.

– Нет! Я не знала о том, что сделал Ричард, пока не увидела новости. Я тут ни при чем. Я думала, это сделал Марко. У тебя нет доказательств против меня. Я вообще не приближалась к твоему ребенку!

– Я тебе не верю, – сказала Энн.

– Мне плевать, во что ты веришь, это правда, – ответила Синтия. Она смотрела на Энн, прищурившись. – Что с тобой случилось, Энн? Ты была такой веселой, интересной… а потом у тебя родился ребенок. Ты совершенно изменилась. Ты хоть понимаешь, в какую унылую зануду превратилась? Бедный Марко, как он это терпит?

– Не меняй тему. Разговор не обо мне. Ты должна была знать, что задумал отец. Так что не ври мне, – голос Энн дрожал от гнева.

– Ты никак не сможешь это доказать просто потому, что это неправда, – ответила Синтия. Потом жестоко добавила: – Если бы я в этом участвовала, думаешь, я бы оставила ребенка в живых? Зря Ричард не убил его сразу – проблем бы не было. Было бы приятно заткнуть этот бесконечный рев.

Внезапно Синтия испугалась – она поняла, что слишком далеко зашла.

Стул Энн падает у нее за спиной. Обычная самоуверенность Синтии сменяется выражением слепого ужаса; ее фарфоровая чашка разбивается об пол, когда она издает чудовищный, раздирающий уши крик.

Марко крепко спит. Но посреди ночи он неожиданно просыпается. Открывает глаза. Очень темно, но по стенам спальни кружат вспыхивающие красные огни. Огни мигалок.

Кровать рядом с ним пуста. Наверное, Энн снова кормит ребенка.

Теперь ему любопытно. Он встает и подходит к окну спальни, из которого видно улицу. Отодвигает штору и выглядывает. Это «скорая помощь». Она стоит возле его дома немного левее.

Напротив дома Синтии и Грэма.

Он весь напрягается. Теперь он видит черно-белые полицейские машины через дорогу, и, пока он смотрит, подъезжают еще. Его пальцы, лежащие на шторе, непроизвольно дергаются. По жилам бежит адреналин.

Из дома появляются двое медбратьев с носилками. На носилках должен кто-то лежать, но, пока они движутся, ему ничего не видно. Медбратья не торопятся. Затем меняют положение. Марко видит, что на носилках действительно кто-то лежит. Но он не может определить, кто, потому что лицо прикрыто.

Тот, кто на носилках, мертв.

Кровь приливает к голове Марко; ему кажется, что он сейчас потеряет сознание. Пока он смотрит, из-под покрывала выскальзывает длинная прядь смоляных волос и свисает с носилок.

Он оглядывается на пустую кровать.

– Боже , – шепчет он. – Энн, что ты натворила?

Он выбегает из спальни, заглядывает в детскую. Кора спит в своей кроватке. Охваченный паникой, он мчится вниз по лестнице и останавливается как вкопанный в темной спальне. Он видит профиль жены: она совершенно неподвижно сидит в темноте на диване. Он приближается в страхе. Она сгорбилась на диване, глядя в пустоту, словно в каком-то трансе, но при звуке его шагов поворачивает голову.

У нее на коленях лежит большой разделочный нож.

Красные пульсирующие огни мигалок кружат по стенам гостиной, окрашивая их в зловещий цвет. Марко видит, что нож и ее руки темные – темные от крови. Она покрыта ею. На ее лице и волосах темные брызги. Он чувствует, что его сейчас вырвет.

– Энн, – шепчет он срывающимся голосом. – Энн, что ты сделала?

Она смотрит на него в темноте и говорит:

– Не знаю. Я не помню.