Вероника Орлова - За зеркалами

— А вы уверены, что хотите меня слушать? Мне кажется, вам больше нравится на меня смотреть. Так ведь, мисс Арнольд?

— Мне нравится изучать своих собеседников, рассматривать их.

Дарк как-то усмехнулся криво, на этот раз без привычного насмешливого блеска в глазах. Как же быстро сменялись на его лице эмоции…и в то же время меня не покидало ощущение, что именно он позволяет видеть их мне, что при желании он с лёгкостью скроет свои истинные чувства, нацепив ту самую маску издевательской отстранённости, которую я так часто видела на нём, когда в кабинете, кроме нас, был кто-то ещё.

— Не всегда рассмотреть человека означает узнать его, госпожа следователь.

— Согласна. Но иногда даже обычный зрительный осмотр позволяет многое сказать.

— Уверены? — он дождался моего кивка и, отставив чашку на стол, резко оттолкнулся длинными сильными ногами от пола, отодвигая кресло так, чтобы я видела его полностью, — В таком случае, — Натан раскинул руки в стороны, — расскажите обо мне то, что вам сказал мой внешний вид. Не эти ваши полицейские бумажки.

— А мне кажется, ты переводишь тему, Дарк. Ведь первой вопрос задала всё же я.

— Ни в коем случае, ну же, мисс Арнольд! Госпожа многоуважаемый детектив, главный следователь. Или как там правильно называется ваша должность? Продемонстрируйте на практике свой профессионализм.

Вот же…он ведь не просто играет. Он играется. Он пытается прикоснуться каждым словом. Некоторые из них создают ощущение обманчивого спокойствия, некоторые словно готовы ласкать, некоторыми он заставляет смущаться, некоторыми — негодовать. Одним фразам Натан Дарк позволяет улыбаться, другими же вызывает жгучее желание влепить пощёчину.

Но самым странным, самым непостижимым было то, что мне нравилась эта его игра. Когда каждое предложение — это вызов. Вызов заключённого следователю и в то же время — вызов мужчины женщине. И Дарк ошибался, если считал, что я не отвечу хотя бы на один из них. А может, как раз на это и рассчитывал.

— Хорошо.

Я откинулась на спинку своего кресла, внимательно разглядывая его…и в то же время стараясь скрыть то волнение, которое начало зарождаться в желудке, когда он так же расположился в своём кресле, продолжая смотреть мне прямо в лицо. А я ведь никогда не рассматривала вот так, нагло и откровенно, мужчину. Даже Росса. С ним вообще всё было совершенно не так, как с Натаном. В строго определенных нашим окружением рамках. Разговоры в основном на общепринятые темы, поступки до зубовного скрежета предсказуемы, сюрпризы заранее согласованы. Образцовый мужчина. Образцовые ухаживания. Образцовые отношения, которым откровенно завидовали подруги и которыми гордился мой отец.

И тут же снова разозлиться на себя. За то, что вообще думаю о подобном. За это нелепое сравнение. Нет, не двух абсолютно разных мужчин, которые в обычной жизни навряд ли пересекутся, а себя рядом с каждым из них. И ещё больше злиться от непрошеной, совершенно абсурдной мысли, что вот с этим мужчиной отношения не будут отдавать вкусом пластмассовой предсказуемости.

— Натан Дарк…ты ведь далеко не тот, кем тебя все считают. Ты нечто большее, чем простой бездомный, — и он прикрывает веки, чтобы скрыть странный блеск, вспыхнувший в уголках глаз, — твоя одежда не отличается вычурностью, но в то же время она хорошего кроя, не новая, но сшита словно на тебя, а не с чужого плеча. Твоя обувь…ты не желаешь сильно выделяться среди своих подопечных, именно поэтому ты носишь не модные цветные «союзки», а простые черные туфли. Вот скажи мне, Дарк, почему отсутствие часов на твоей руке удивляет меня? А ведь не должно. Как и отсутствие запонок на манжетах. Почему меня приводит в замешательство отсутствие дорогого мужского парфюма, хотя, наоборот, меня должно было бы удивить его наличие? Твоя речь…слишком хороша для того, кто рос без родителей в детдоме или катакомбах. Я не раз сталкивалась с бездомными, воспитанными улицей, я знаю, как они разговаривают.

Он позволяет мне договорить, не прерывая, только склонил голову вбок, внимательно слушая и снисходительно вздёрнув бровь, когда я замолчала в ожидании его ответа.

— Возможно, потому что вы привыкли общаться с совершенно другими мужчинами, мисс Арнольд? Кстати, как много мужчин вы знали?

Пытается смутить меня…и ему практически удается это, потому что тут же вспыхивает такое привычное с ним желание влепить оплеуху, выцарапать глаза, что угодно сделать, но только смахнуть это наглое выражение превосходства с его лица.

— Не утруждайся, Дарк, твои приёмчики на меня не действуют…

Резко замолчала, потому что он вдруг откинул голову назад, громко рассмеявшись. И мы оба знали, что это была откровенная ложь, потому что этому негодяю удавалось то, что не удавалось никому и никогда. То, о чём говорил Росс — не просто вывести меня из равновесия, а удерживать меня в состоянии, близком к атаксии, постоянно.

Дарк посмотрел прямо на меня, и я застыла, чувствуя, как вдруг стало нечем дышать в комнате. Да…рядом с ним иногда тяжело сделать вздох, будто над твоей головой на самом деле сомкнулся целый океан, и тебе не остается ничего, кроме как хвататься руками за воду, просачивающуюся сквозь пальцы рук в никуда. И можно сколько угодно пытаться выбраться на поверхность, чтобы сделать тот самый важный спасительный вдох, но, если не умеешь плавать, тебя утянет вниз, независимо от твоего желания. Мне повезло…в какой-то мере. Я прекрасно умела плавать. Так, по крайней мере, я думала.

— И я разрешаю тебе звать меня просто по фамилии, без упоминания должности. Хотя для человека, который разузнал столь многое обо мне и моей семье, ты слишком неправдоподобно путаешься в таких мелочах.

— Вы смотрите, госпожа следователь, но не видите. — прозвучало жёстко, с какой-то непонятной злостью, — Вы смотрите на мою одежду, вы смотрите на эмоции на моём лице, вы замечаете их, но не видите за ними меня. Вы пытаетесь дать объяснение моей мимике, жестам, речи…но вы слышите мои слова, а не слушаете их.

Он рывком поднялся на ноги и, преодолев расстояние между нами, остановился прямо напротив меня, глядя сверху вниз.

— Возможно, вы видите то же, что видят остальные…одежду, лицо, движения. Не более того. Вы спросили меня про расследование…но вы ведь тоже ведёте своё, официальное. Вы, наверняка, были в домах тех детей. И что-то определённо вам должно было не понравиться. И вы не понимаете сами, что именно. Ведь так?

— Откуда ты…, - и сразу же замолчала, предпочитая думать, что он знаком с этапами проведения следствия, а не следил за мной.

— А не понимаете вы, — продолжает, словно не слыша меня, и я понимаю, что впервые вижу его настолько возбуждённым, и что мне нравится видеть его именно таким, а не равнодушным подонком с непроницаемой маской вместо лица, — потому что, как и со мной, вы просто смотрели. Вы запоминали, вы задавали вопросы и затем анализировали полученные ответы. Но вы не видели.