Александр Содерберг - Добрый волк [litres]

Ренберг крепче сжала его руку:

– Расслабься.

Ингмарссон послушался. Посмотрел на нее снизу вверх.

– Так что дальше, Санна? – повторил он вопрос Альберта. – Что мы будем делать дальше?

– Потом мы заведем ребенка, – ответила женщина.

– Мы сделаем это, – улыбнулся Майлз.

– Все рассчитывают на дедушку, который будет забирать его из детского сада, – съязвил Альберт.

– Рассчитываем, – улыбнулся Ингмарссон.

– Мечты… – задумчиво произнес юноша.

– Что мечты… ребенок?

– Нет, то, о чем мы говорим.

– Возможно, – согласился Майлз.

– А если так не получится?

– Тогда… – Ингмарссон снова огляделся. – Тогда мы будем продолжать жить, как живем.

– Что ты там высматриваешь? – забеспокоилась Санна.

– Ничего, – отмахнулся Майлз. – Так, почудилось… Вам не о чем беспокоиться.

Он сунул руку за пазуху и расстегнул кобуру.

– Нам пора возвращаться? – спросила Ренберг.

– Да.

Ингмарссон развернул кресло и направился к тому месту, где ждал Михаил с машиной.

– Видишь ли, Альберт, – продолжил он рассуждать, – между тобой и нами существует определенная разница. У тебя есть мама, которая делает все для того, чтобы ты как можно скорее воссоединился с Анной… Поэтому слово «мечты», которое ты употребил, скорее относится к нам. У тебя все будет в порядке, так говорят звезды. Все образуется, как оно всегда бывает с хорошими людьми.

И тут раздались выстрелы – отдаленные, сухие щелчки. На какие-то несколько минут все другие звуки перестали существовать, и вокруг стало непривычно тихо. Время остановилось. Майлз встретил взгляд Санны, полный страха, а потом – боли, когда две первые пули попали ей в спину и она упала на землю лицом вниз. Ингмарссон бросился к Альберту, и его правое плечо тоже вспыхнуло болью. Краем глаза он увидел отлетевший в сторону окровавленный кусок плоти. Следующая пуля ударила его в левое плечо. Падая, Майлз успел оттолкнуть инвалидное кресло Альберта в сторону.

Но выстрелы не смолкали. Пули свистели у него над головой. Две попали в нижнюю часть спины, еще две ударились в землю сбоку от Майлза в тот момент, когда он упал и потерял сознание.

Очнувшись, Ингмарссон услышал только тонкий свистящий звук, который, как ему показалось, и пробудил его к действительности. Похоже, это был ветер, который свистел в кронах. А потом громко закричали птицы.

Майлз лежал на земле и был не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Оглянулся на Санну – она застыла, как мертвая. Альберт… Инвалидное кресло откатилось куда-то за пределы поля его зрения.

Ингмарссон приподнял голову. Впереди в панике бежали люди. А потом он краем глаза увидел приближающегося сзади Томми Янссона. Тот быстро направлялся к Майлзу с пистолетом в опущенной руке.

– Вы живы? – спросил кто-то.

Ингмарссон оглянулся на голос. Он принадлежал парню лет двадцати пяти – тридцати, который лежал рядом на траве. Их взгляды встретились.

– Тот, кто хотел вас убить, идет сюда с пистолетом, – сказал этот парень.

– Оставь меня, – прошептал Майлз. – Помоги мальчику в инвалидном кресле, и бегите отсюда…

– Я позабочусь о нем, – ответил незнакомец. – Удачи, и да поможет тебе Бог!

Он быстро вскочил на ноги. Краем глаза Майлз видел, как он поднял опрокинувшееся кресло, усадил в него Альберта и убежал, толкая кресло перед собой.

Такие люди еще встречаются. Помочь ближнему – это у них в крови.

Но Томми Янссон – полная противоположность этому парню – приближался к Ингмарссону с другой стороны. Он встал над телом Санны и направил пистолет ему в лицо.

– И ты мог вообразить, Майлз Ингмарссон, что сможешь от меня убежать?

В этот момент раздались выстрелы – отдаленные, чуть слышные. Михаил… Он стоял на коленях в сотне метров от Майлза и целился в Томми. Пули просвистели мимо. Янссон пригнулся и побежал, продолжая держать Ингмарссона на прицеле. Несколько пуль ударились в землю рядом с Майлзом, последняя попала ему в бок.

Его тело обмякло, словно из него выпустили воздух. Мелькнула быстро приближающаяся к ним фигура Асмарова, а потом все смешалось.

Внезапно лицо Михаила возникло совсем рядом. Майлз увидел в его глазах страх. Бывший военный что-то говорил, искал раны на теле Ингмарссона и зажимал их рукой, пытаясь остановить кровь.

– Санна… – прошептал Майлз. – Позаботься о ней.

Проваливаясь в темноту, он слышал, как Михаил выкрикивал какие-то ругательства и звал его…

Значок в нижнем углу монитора сигнализировал о получении мейла. Клаудиа из «Эль Паис» прислала нужные сведения во вложенном файле. Каролина пробежала текст глазами. У Гектора Гусмана были сестра Инес и брат Эдуардо Гусман. Отца звали Адальберто Гусман. Мать… Пиа Ландгрен.

Бергер задумалась. Что ж, уже кое-что…

Она позвонила своему знакомому из прокуратуры.

– У тебя ничего нет на людей по фамилии Ландгрен?

Тот вздохнул и после долгих минут ожидания сообщил Каролине о некоем Ландгрене, чье дело слушается сейчас в Стокгольмском окружном суде.

– Он обвиняется в убийстве, насколько я понимаю. Но странно… есть поправки… По-видимому, имела место выдача из-за границы.

– Как его имя? – спросила Каролина.

– Гектор. Г-Е-К-Т-О-Р, – по буквам продиктовал мужчина.

Журналистка почувствовала, как к лицу у нее прихлынула кровь.

– Но сейчас там зарегистрирован другой обвиняемый. Погоди-ка… Может, их там двое по одному делу?

– Что ты имеешь в виду? – перебила Каролина собеседника.

– Ничего не понимаю… Но Гектор Ландгрен теперь перерегистрирован на Гектора Гусмана. Ничего не понимаю…

– Когда назначено слушание?

Бергер сжала пальцами карандаш. Ее рука зависла над открытой записной книжкой.

– Так… Стокгольмский окружной суд… Сейчас… заседание идет сейчас, во втором зале… Началось полчаса назад.

На трибуне в ряд – судья и заседатели. Гектор ожидал увидеть среди них того полицейского, Томми. Но его не было.

Адвокат Гусмана Нильс Нильссон – породистый сконец, дышащий так, словно в горло ему была вставлена свистящая трубка, – тяжело уселся рядом со своим подзащитным.

Судья открыл заседание. Обвинитель Черстин Андерссон взошла на кафедру, чтобы изложить суть дела. Она говорила уверенно, убедительно, складно – короче, была в своей стихии. Гектор Гусман обвинялся в убийстве, совершенном год назад в ресторане «Трастен». «Нами было установлено, что…»

Речь получилась долгой. Черстин минут двадцать пережевывала витиеватые юридические обороты, воспроизводя события годовалой давности.

Гектор слушал. Эта женщина не знала того, о чем говорила. Ее доказательства представлялись писанными вилами на воде. Хотя время от времени в ее речи проскальзывало и нечто похожее на правду.