Александр Содерберг - Добрый волк [litres]

– Гектор? – Голос Ханке вернул его к действительности. – Ты должен мне это обещать. Иначе в Колумбии все пойдет прахом.

Гусман посмотрел на сидящего напротив него человека.

– Я чего-то не знаю?

Некоторое время Ханке смотрел в пустоту.

– Рак, – равнодушно объявил он. – Рак костной ткани. Мне осталось несколько месяцев.

Гектор впился глазами в своего давнего врага, как будто вглядывался в собственное лицо.

Ральф выдвинул ящик стола и достал кипу бумаг.

– Вижу, ты не вполне мне веришь… Здесь всё – результаты клеточных анализов, рентгеновские снимки… Можешь позвонить моему врачу, если хочешь.

Гусман погладил подбородок.

– Хорошо, – услышал он собственный голос.

Что «хорошо»? То, что Ральф Ханке медленно умирает? Или что Гектор понял наконец причину странного поведения своего противника? А может, и то, и другое вместе?

– Скажи своим людям, чтобы завтра утром были готовы покинуть это судно, – продолжил Ханке. – Мы сядем на вертолет и полетим в Хельсинки. В аэропорту нас ждут два самолета. Мы приземлимся в Перейре, сделаем что нужно и расстанемся.

Гектор поднялся с кресла.

– Что говорят врачи? – спросил он.

– О чем ты?

– Сколько они тебе дают?

Ральф опустил голову, положил руки на стол:

– Они не могут сказать точно.

– И все-таки?

Теперь Ханке смотрел Гусману в глаза.

– От шести до восьми месяцев.

– Хорошо, – сказал Гектор. – Я тоже даю тебе восемь месяцев. И если ты не умрешь за это время, я разыщу тебя и убью.

А потом он быстро вышел из комнаты.

– Возьми их в Колумбию, – послышался в трубке голос Лешека. – Мы прибудем туда своим ходом.

– Кто это «мы»? – не понял Арон.

Но Смялы уже положил трубку.

Арон Гейслер… Оскорбленный, обманутый, оставленный…

– Кого он имел в виду? – спросил Лееви.

– Без понятия, – ответил Гейслер.

– Что значит «своим ходом»?

– Не знаю.

– И что нам делать?

– Готовиться к битве, – вздохнул Арон.

Ханнула пошел в ванную и принес оттуда ножницы и бритву. Гейслер сел перед зеркалом за вмурованный в стену столик, и Лееви встал за его спиной. За окном в ночи шумело Балтийское море. Ханнула медленно обреза́л волосы Арона, их пряди падали на пол. Это был их ритуал – подготовка к битве. Он помогал им забыть самих себя. Гейслера успокаивали ритмичные движения подельника. Они были осторожными и даже приятными, когда финн начисто удалял остатки шевелюры бритвой. Арон чувствовал над головой движение его больших мягких рук. Покончив с прической, Лееви клал руки Гейслеру на плечи и касался лбом его затылка. Объятия, близость, тепло – то, что оба могли получить только друг от друга. Здесь, за закрытыми дверями, жизнь открывалась им обоим с новой стороны.

Перелет в финскую столицу обернулся для Эдди сплошным кошмаром. Таблетки не действовали, силы стремительно иссякали.

Он пробирался сквозь толпу в аэропорту. Передвигался маленькими шажками, чтобы не споткнуться. Люди шарахались от него. А он шел к выходу, чтобы взять такси до паромного терминала и там дожидаться Каролину. В порту есть полиция. Если очень повезет, Боман прибегнет к их помощи.

Он остановился и прислонился к какой-то колонне. Наручные часы показывали, что у Эдди в запасе есть по меньшей мере тридцать минут. Скамейка с вмурованными в асфальт ножками стала его первым местом отдыха. Лечь беглец не решился из опасения уснуть, но зато здесь можно было сесть, откинуться на спинку, восстановить силы.

Плоский мир аэропорта под панорамными окнами… Снаружи сменяли друг друга пассажирские самолеты. Поодаль к меньшему терминалу подъезжали частные «Джеты». Откуда ни возьмись, возникли сразу два с одинаковыми опознавательными знаками на хвостах. Дверцы открылись, и появились маленькие приставные лестницы. Несколько человек занялись багажом.

Эдди глядел в потолок. Пора было подниматься и идти. Он собрал в кулак оставшиеся силы. Больше всего на свете ему хотелось прилечь.

Потом у частных терминалов приземлился вертолет. Из него вышли четверо – двое мужчин и две женщины. Вертолет быстро поднялся в воздух и исчез.

Боман прищурил глаза. Одна из женщин кое-кого ему напомнила. Те же движения, тот же ритм… Так двигалась та, к которой он шел через Норрмальмсторг, которую потом преследовал по Библиотексгатан и в метро… София Бринкман.

Эдди приблизился к окну и прижал ладони к стеклу. Другая женщина была ниже ростом, блондинка, стильно одетая… Каролина. А один из мужчин, высокий, вполне мог быть Гектором Гусманом. Боман сосредоточился и сфокусировал зрение. Группа исчезла в терминале.

Но они не могли быть здесь. Они должны были быть там, в море, на пароме…

Беглец терзался сомнениями. Он слаб, едва стоит на ногах… он умирает. Но глаза не обманывали его.

Эдди опустил голову и зажмурился. Пол у него под ногами ходил ходуном. Уши закладывало, а тело словно окаменело и ныло от боли. Во рту был ядовитый привкус – сырой и плесневелый, как противный швейцарский сыр. Раны жгло, будто от инфекции. Жар усиливался. В таком состоянии в голове рождаются навязчивые идеи. Мужчина огляделся. Теперь Каролина Бергер мерещилась ему повсюду. Вне сомнения, он бредил.

Боман снова открыл глаза и посмотрел в сторону терминала. Группа вышла. Двое мужчин встретили их и проводили к одному из самолетов. Похоже, встречающие не особенно церемонились с ними. Лестницы убрали, двери закрылись.

Эдди не мог допустить этого.

Ему потребовалось пятнадцать минут, чтобы покинуть павильон. Еще десять – чтобы подъехать на такси к частным терминалам, потому что ведущая туда дорога дугой огибала здание аэропорта.

Оба самолета уже отъехали, когда Эдди приблизился к терминалу. На хвостах обоих красовался один и тот же логотип – похоже, «Ханке ГмбХ». Оба быстро удалялись по взлетно-посадочной полосе.

Боман подошел к женщине за регистрационной стойкой. Она улыбнулась ему, как и всем, несмотря на порезы на его лице и измученный вид.

– Куда летят эти «Джеты»? – спросил ее Эдди.

Служащая заглянула в бумаги.

– В Колумбию. – Она вгляделась в текст на мониторе. – Перейра… А самолет называется… – Женщина опять сощурилась. – «Матекана»… Хотя, возможно, я произношу это неправильно.

– Возможно, – согласился Боман. – А кто пассажиры? – Он вытащил полицейское удостоверение.

Его собеседница покачала головой:

– Этого я сказать не могу. Только пункт назначения, извините.

– То есть как не можете? – Полицейский снова помахал удостоверением.

– Извините, нет… – Женщина сжала губы, как будто приготовившись к тому, что ее будут пытать.