Сергей Майдуков - В смертельной опасности

— Не видишь, я занята? — говорит Ксюша, доставая из холодильника молоко, а из настенного шкафа — пачку пшеничных хлопьев. — Уже опаздываю.

— У тебя еще целый час до выхода, — говорит Вадим, управляясь одной рукой.

Лилечка роняет голову на его плечо и закрывает глазки.

— Сегодня новую партию пригоняют, — говорит Ксюша.

— Я думал, ты забросишь наш цветочек к моим.

Речь идет о том, чтобы отвезти дочку к родителям Вадима. Вчера они договорились именно об этом. Но сегодня у Ксюши совсем другое настроение.

— Не могу, — качает она головой, высыпая в тарелку хлопья.

Вадим с Лилей на руках садится за стол с другой стороны, встряхивает ее, чтобы разбудить и сует ей в рот соску.

— Но я тоже не могу, — говорит он.

Она видит, что ему стоит немалых усилий сдерживаться. А ей не хочется, чтобы он сдерживался. Каждая ссора означает свободу от супружеских обязанностей и обязательств.

— Тогда оставь ее дома одну, — невозмутимо говорит Ксюша, принимаясь за завтрак.

— У меня боевое дежурство начинается.

— Вот и оставь.

— Ты сама понимаешь, что говоришь?

— Конечно. — Ксюша облизывает губы, откладывает ложку и встает. — Всё, я побежала. Созвонимся.

— Нет, не побежала…

Не обращая внимания на протестующий визг Лилечки, Вадим прекращает кормление, вскакивает из-за стола и ловит Ксюшу за запястье.

Это то, чего она добивалась.

— Пусти! — она дергает и вращает удерживаемую руку.

Лилечка уже не просто плачет, а надрывается.

— Тварь! — Вадим внезапно разжимает пальцы. — Ты же не мать, ты… ты…

Он стоит над Ксюшей, которая, потеряв равновесие, шлепнулась на зад и теперь сидит на полу, с ненавистью глядя на него снизу вверх.

— Опять руки распускаешь? — цедит она.

— Сама виновата, — бурчит Вадим. — И вообще, никто тебя не трогал. Ты же сама упала.

— Ах, сама? — поднявшись, Ксюша отправляется в спальню. — Сама, — повторяет она, переодеваясь. — Сама, значит. Сама.

В душе она ликует. Долгожданная свобода обретена. Сегодня можно будет завеяться на всю ночь, и пусть кто-то попробует хоть слово сказать. В спальне горит свет, но за окном вот-вот проглянет солнце, поэтому Ксюша щелкает выключателем…

Теперь она смотрит на чужие окна и почему-то воображает, будто там происходят совсем другие сцены. Все такие внимательные, любящие, рассудительные. Дети не плачут, родители не ссорятся, жены не изменяют, мужья не маются с похмелья. Идеалистические такие картинки. Да пошли вы все к черту!

Ксюша повернула голову и посмотрела на профиль Леонида.

— Чего ты от меня хочешь? — спросила она. — Этого?

— Чего? — не понял он.

— Ну…

Ксюша не договорила. До нее внезапно дошло, что не зря Леонид до сих пор не женат и якшается с такими, как Егор Майоров. Тем временем и он сообразил, что она имела в виду, и рассмеялся.

— Нет, милая мачеха. Сексуальных услуг от тебя не потребуется.

— Это я уже поняла, — кивнула Ксюша. — Что будешь делать, если отец узнает?

Не торопясь с ответом, Леонид выполнил левый поворот на перекрестке и только потом ответил:

— Ты лучше подумай, что делать тебе. Это будет более продуктивно.

— Но ты, наверное, уже всё решил, — произнесла Ксюша, медленно наливаясь ненавистью к этому подлому и самоуверенному головастику, заманившему ее в ловушку.

— В принципе, ты права, — согласился Леонид, выезжая на пустынную объездную дорогу. — Но это мы обсудим завтра. Я позвоню и назначу встречу.

— Нет! Я сегодня хочу знать!

Иногда неопределенность пугает людей сильнее, чем непосредственная угроза. Ксюша не представляла себе, как доживет до завтрашней встречи, ежеминутно, ежесекундно ожидая какого-то подвоха.

— Давай ты мне тут не будешь ставить условия, — сухо произнес Леонид. — Мы подъезжаем, а нам нужно еще войти в роль. Итак, ты напилась, помнишь?

— Да, — покорно кивнула Ксюша. — Помню.

Леонид проспал почти до полудня и встал с тяжелой головой. Но самочувствие у него улучшилось, как и настроение, когда он просмотрел за завтраком видео, отснятое Егором Майоровым.

Чтобы как следует насладиться зрелищем, Леонид запустил ролик на телевизионном экране.

Унижение, на которое пошла Ксюша, понравилось ему настолько, что он просмотрел сюжет дважды, на полной громкости. Удивительное дело, но от ее постанываний и всхлипов он даже немного возбудился. Может, и самому попробовать с ней? Мысль была диковатая, но не скажешь, что совсем уж нелепая. С аппетитом поедая яйцо всмятку, Леонид решил, что ситуацией грех не воспользоваться. Если ты взял верх, то надо дожимать до конца, чтобы сломать противника окончательно.

Молодую жену отца Леонид воспринимал именно как противницу. Она вышла замуж из корысти, что бы ни говорила. Ее целью было втереться в доверие и завладеть всем, что есть у Грызлиных. Леонид, как наследник, не мог допустить этого. Тем более, что теперь он претендовал на наследство уже не один.

Его тактическая задача состояла в том, чтобы полностью подчинить Ксюшу своей воле. Стратегически верно было ее потом уничтожить. Это было не просто рационально, а необходимо, поэтому никаких иных вариантов Леонид не рассматривал.

Плавая в бассейне, он мысленно выстраивал линию сегодняшнего разговора с Ксюшей. Грубо наехать на нее? Действовать вкрадчиво? Заставить ее ползать на коленях или позволить сохранить достоинство? Заканчивая разминку, Леонид решил, что стелить будет мягко, а потом, когда Ксюша уступит, опустит ее ниже плинтуса. Так надо, чтобы потом не рыпалась. Она должна стать безвольной игрушкой в его руках. Куклой, которая будет сломана и выброшена, когда нужда в ней отпадет.

Пока Леониду делали массаж, он переговорил по телефону с отцом.

— Я тебе третий раз звоню, — раздраженно сказал тот. — Почему не отвечаешь?

— После вчерашнего спал как убитый, — признался Леонид. — Потом плавал. Что ты хотел, папа?

— Ты помнишь, в котором часу я от тебя уехал?

— Нет, папа.

На самом деле Леонид прекрасно помнил отъезд, потому что с нетерпением ожидал этого на протяжении всего вечера. Он очень переживал: а вдруг отец изменит своему вкусу и не прикоснется к специально «сдобренному» для него ризотто? Или угощение отведает также Ксюша, и тогда желудки расстроятся у обоих? Всё обошлось. Слабительное сработало так, как и предполагалось. Доверенный охранник шепнул Леониду, что по пути домой старик наложил в штаны. Понятно, почему нервничает. Списал неприятный инцидент на капризы собственного организма. Мол, перебрал алкоголя и перестал контролировать кишечник.

Леонид улыбнулся. Однажды в детстве, когда ему было семь или восемь лет, с ним приключилась похожая история. Перемерз на горке, не успел добежать домой и обгадился. Отец потом ему недели две проходу не давал, всё издевался: