Сергей Майдуков - В смертельной опасности

«Мерседес» въехал в открывшиеся ворота, промчался по подъездной аллее и с визгом затормозил у крыльца. Давид Грызлин уже стоял там — ошалевший, в расстегнутом спортивном костюме и кроссовках. Звонок застал его в тренажерном зале, где он поддерживал форму, чтобы угодить молодой жене.

— Где она? — первым делом спросил Давид, когда сын приблизился к нему. — Я хочу ее видеть. Немедленно. Почему ее телефон не отвечает? Вы же вместе были, если я не ошибаюсь?

— Не ошибаешься, — устало произнес Леонид. — Пойдем в беседку, я расскажу всё до конца, потом ты решишь, что делать.

— Ты плохо слышишь? Я сказал, что хочу ее видеть!

Казалось, из ноздрей Давида вот-вот ударят струи дыма.

— Увидишь, — пообещал Леонид, не оглядываясь. — Никуда не денется твоя ненаглядная. Ее стерегут.

— Что? Не много ли ты на себя берешь, сопляк?

Леонид весь взмок от страха, но не подал виду, продолжая быстро шагать по направлению к павильону в парке. У него имелся козырь, который он намеревался использовать в решающий момент. Только это позволит направить отцовскую ярость в нужное русло.

— Я сделал то, что должен был сделать, отец, — произнес он, падая на резную скамейку. — Иначе бы она сбежала.

— Бред, бред! — прорычал Давид. — Я ей столько дел доверял, и она ни разу меня не подвела…

— Это она твою бдительность усыпляла. Не хотела попасться на мелочах, чтобы не проиграть в главном.

— Мелочи? Да она миллионы наличных в сумках переносила!

— Ей не нужны миллионы, — сурово произнес Леонид. — Ей нужно всё. Ей и ее любовнику. Сядь, папа. Слушай.

Давид не сел, а скорее упал на скамейку. Его правая рука елозила по седой груди под спортивной курточкой. Он был близок к кондиции. Глаза налились кровью, как у питбуля, зубы непроизвольно скалились.

— Итак, — заговорил Леонид. — Оксана и Майоров — любовники. Не знаю, чья была инициатива, но они решили тебя прикончить, чтобы завладеть твоей империей. Ты выжил. Понимая, что их план провалился, они обратились ко мне. Предложили стать третьим, понимаешь?

— Если это так… Если ты не спятил… Я их… Я ее…

— Когда мы сидели в ресторане, мне позвонил этот актер, — сказал Леонид, вставая, чтобы пройтись по павильону. — Он изложил всё в общих чертах и предложил мне обсудить детали с Оксаной. Она всё подтвердила. Предложила взять тебя под домашний арест, подчинить охрану себе и силой заставить тебя подписать бумаги. Одна она бы не рискнула, потому что я бы очень скоро сообразил, что дело неладно.

Озвучивая всё это, Леонид внутренне дивился тому, какая правдоподобная и логически обоснованная получается версия, хотя ему приходилось импровизировать на ходу. Он вскрыл заговор. И отец, похоже, уже почти поверил. Осталось совсем чуть-чуть.

Что может быть убедительнее признания собственной вины?

— Я тебя обманул, папа, — сказал Леонид, садясь на прежнее место и нервно сжимая кулаки. — Вчера, вскоре после того, как ты уехал, Оксана исчезла. Я не сразу обратил внимание. Думал, она волнуется о тебе и поехала домой, но… — Он сделал вид, что не может продолжать, пока не проглотит комок в горле. — Но потом заметил, что Майорова нет среди гостей. Заподозрив неладное, я подъехал к твоему дому и стал… стал ждать. — Он снова сглотнул. — Предчувствие меня не обмануло. — На рассвете появилась твоя гулящая жена. Она умоляла ничего тебе не говорить. Клялась, что изменила тебе в первый и последний раз. Я твердо сказал, что скрывать от тебя правду не стану…

— Почему же скрыл? — глухо спросил Давид, такой же землисто-серый, как вчера за столом.

— Оксана попросила дать ей последний шанс. Уговорила меня встретиться сегодня. Обещала сообщить нечто важное. И вот, сообщила…

Леонид провел ладонями по лицу, как бы снимая невидимую паутину с лица.

— Дальше, — потребовал Давид.

Это походило на хрип смертельно раненного зверя.

— Пока Оксана была в туалете, я просмотрел ее мобильник. И вот что я там нашел. — Леонид включил телефон. — Перегнал себе как доказательство их грязной связи и преступного сговора…

Он повернул экран к Давиду. Крохотный Егор Майоров послушно начал сношать Ксюшу, поставленную на четвереньки. Они постанывали и покряхтывали.

— Выруби, — сказал Давид. — И позови сюда Бурего.

— Бурего сюда, — громко скомандовал Леонид охраннику, перетаптывающемуся в отдалении.

Запыхавшийся начальник службы безопасности вошел в павильон семь минут спустя. Всё это время отец и сын молчали. Правда, сначала Давид спросил, известен ли Леониду адрес Майорова, а потом поинтересовался, где находится Ксюша.

— Слушаю, Давид Семенович, — произнес Бурего, заслоняя собой солнечный свет, проникающий в павильон через дверной проем.

— Для начала пошли мальчиков к Майорову, — распорядился Давид Грызлин. — Сын объяснит, кто он такой и где его искать. Его нужно будет…

Он объяснил. Бурего слегка изменился в лице, но кивнул, не задавая лишних вопросов.

— Может, не надо, папа? — спросил Леонид, ликуя в душе.

Давид не удостоил его взгляда.

— Выполнять, — сказал он Бурего. — А я пока подумаю, как с ней быть.

С ней — означало с Ксюшей. И ничего хорошего ее не ожидало, насколько понимал Леонид.

— Оставь мне свой телефон, — сказал ему отец. — И оставь меня одного. Погуляй где-нибудь. Недалеко. Ты мне понадобишься.

Он устало опустил набрякшие веки.

Раздетый до трусов, Егор Майоров репетировал роль Гамлета. Никто ему ее пока что не предлагал, но он считал, что каждый уважающий себя артист просто обязан побыть в шкуре принца Датского.

Отставив ногу перед зеркальным шкафом-купе, Егор мрачно произнес:

— Быть или не быть — вот в чём вопрос. Достойно ль смиряться под ударами судьбы? — Он уронил голову на грудь. — Иль надо оказать сопротивленье? — Тут Егор словно бы очнулся и посмотрел по сторонам, ища возможных врагов. — И в смертной схватке с целым морем бед покончить с ними?

Дальше начиналось не очень понятное. Он заглянул в книгу и не очень уверенно продекламировал:

— Умереть, н-да… Забыться. И знать… Знать, что этим обрываешь нить… цепь, — поправился Егор. — Цепь сердечных мук и тысячи лишений, присущих телу.

Он подбоченился, подняв подбородок.

— Это ли не цель желанная?.. — Глаза пробежали по открытой странице. — Скончаться. Сном забыться. Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ. — Егор скривился. — Дурацкий ответ.

Походив по квартире, он подошел к холодильнику, напился апельсинового сока из тетрапака, пополоскал рот и вернулся к зеркалу. Томик Шекспира был всё время в его руке. Монолог этого Гамлета был таким путанным, что не сразу запомнишь. В огороде бузина, а в Киеве дядька.