Холли Седдон - Постарайся не дышать

Теперь Фиона. Не мог же он сказать, что заехал в больницу взять кое-что для нее.

В висках застучало сильнее.

Ему требуется железобетонное алиби. Причина, по которой он приехал в больницу, не должна вызывать ни малейшего подозрения.

Он нажал на «Избранные» и выбрал Фиону. Сглотнул, прогоняя тошноту и привкус крови. Боль в ноге хоть и притупилась, но по-прежнему отдавалась во всем теле. В руку капал морфин, и голова плыла в тумане.

– Привет, Джей.

– Ты только не психуй…

– Что случилось?

– Ничего серьезного, но я в больнице.

– В больнице?

– Ну да. Дело в том, что я недавно нащупал у себя что-то похожее на опухоль. Там, внизу… ну, ты поняла. Не хотел тебя пугать раньше времени…

– О боже! Опухоль?!

Фиона тяжело задышала в трубку.

– Нет-нет, все нормально, все обошлось!

– Почему ты мне ничего не сказал? Почему ты до сих пор в больнице?

– Фи, я чувствую себя полным дураком… Врач держал в руке мое хозяйство и чуть ли не давился от смеха, потому что никакой опухолью там и не пахло. Естественное уплотнение, просто я его раньше не замечал.

– Слава богу!

– Ну вот, и я так обрадовался, что не поехал на лифте, а побежал вниз по лестнице. И в результате упал и сломал ногу.

– Что ты сделал?!

Фиона смеялась. Слава яйцам, она смеялась!

– Я сейчас в интенсивной терапии. Нога в лубке, есть еще несколько неприятных порезов. Но врач говорит, что все заживет.

– Ох, милый, это ужасно! Я даже не знаю, что сказать… Давай я к тебе сейчас приеду.

– Они сказали, что посетители в интенсивной терапии не приветствуются. Можешь приехать ближе к вечеру, когда меня переведут в обычную палату.

– Какой у нее номер?

– Пока не знаю. Но я напишу тебе, когда мне сообщат. Слушай, я отрубаюсь, тут вообще-то нельзя говорить по мобильнику.

– Но, Джейкоб…

Занавески внезапно вдуло внутрь, и он молниеносно нажал «отбой» и сунул трубку под одеяло.

Тощий юный санитар катил к нему тележку с телефоном. Мобильник вибрировал – Фиона сразу перезвонила, но Джейкоб старался сохранять невозмутимое выражение лица.

– Ну вот, я вернусь за ним через несколько минут, – невнятно пробормотал санитар из-под модно растрепанной шевелюры, устанавливая телефон рядом с его локтем.

– Отлично, до встречи.

Едва занавески снова застыли, Джейкоб вытащил мобильник. Три неотвеченных вызова за две минуты.

Он снова позвонил Фионе. Она взяла трубку:

– Не могу говорить, я за рулем. Буду через минуту.

Отбой.

Эми лежала абсолютно неподвижно. В лице никаких признаков случившегося. Алекс, стоя в оцепенении у громоздкой кровати, смотрела на нее разинув рот. За исключением гулкого стука в висках, тишину палаты нарушало лишь едва слышное потрескивание транзистора, доносившееся с опустевшей стойки регистратуры. На Алекс глядели три медсестры и санитарка. За их спинами маячила посетительница средних лет, которая пыталась сделать непринужденное лицо и одновременно тянула шею, чтобы разглядеть, что происходит.

В первые секунды никто не произнес ни слова. Потом санитарка с конским хвостом зашагала обратно, заставив посетительницу ретироваться.

Сестры выстроились по росту. Впереди – толстушка Рэдсон. Две другие, повернувшись друг к другу, шепотом обсуждали случившееся, прикрывая рот рукой.

– Да что тут такое происходит?! – возмущенно прошипела сестра Рэдсон, чуть не уткнувшись носом ей в ключицу.

– Извините… она… Я думаю, она со мной общалась! – Что-что? – переспросила самая высокая, едва сдерживая смех.

Сестра Рэдсон, однако, впервые за все время смотрела на нее сочувственно.

– Она… я… Простите! – Алекс подхватила сумку и блокнот, рванулась вон из бокса, из палаты и выбежала в коридор.

Она все испортила. Безнадежно, катастрофически испортила.

Выставила себя полной идиоткой. Теперь они ее больше не пустят. У нее только начало что-то получаться, а она взяла и сама себе подложила свинью.

Алекс бросилась к лифтам; оба стояли на верхнем этаже. Только не ждать – не останавливаться до тех пор, пока она не выберется из здания. Выбежав на лестницу, она осторожно зашагала вниз; не хватало еще поскользнуться тут в шлепках и сломать себе палец.

При виде этих отполированных ступенек под мрамор становилось ясно, что корпус построили еще в восьмидесятых. Серые крапинки напомнили ей костюм мимолетного бойфренда матери, к которому нужно было обращаться «дядя Стивен». Тогда она была еще слишком мала и не удивлялась, почему зовет «дядей» чужого человека.

Лестницу как будто недавно помыли. Адреналин уже почти рассосался, только в пылающей голове как-то странно шумела кровь, и пот струился по вискам.

Снова этот трухлявый комок в горле, снова знакомое желание уйти в другую реальность: таким сильным оно не бывало уже много месяцев. Забыться. Не думать. Отключиться на весь оставшийся день.

Ей нужно выпить. Срочно. Если она сейчас же не доедет до дома, все пропало: машина окажется на парковке какого-нибудь паба, а сама она проведет вечер в диком, разобранном, истеричном состоянии. Она не хотела переживать это снова.

Она ускорила шаг, но вдруг, скользнув ногой, остановилась как вкопанная: снизу донесся пронзительный крик.

Псих, сразу же подумала она. В один из последних визитов в больницу с матерью (когда ее еще лечили амбулаторно) они наткнулись на «бродячего» пациента из общей палаты неподалеку. Мужчина смущенно почесывал лицо и что-то неразборчиво бормотал. Ее мать, которая сама уже была на грани, пронзительно вскрикнула и стала вопить что-то про цыган, ворующих батареи. Мужчина, в свою очередь, тоже закричал. Алекс стояла в оцепенении, пока не прибежали медсестры.

Крик на лестнице был невыносимо громкий, но тут же оборвался. Алекс в ужасе бросилась вверх по ступенькам к ближайшей площадке и, прорвавшись сквозь строй двойных дверей, пролетела холл со стойкой ресепшен и нырнула в очередной коридор без окон.

С колотящимся сердцем она неслась вперед, как затравленный зверь, огибая посетителей, заторможенных амбулаторных больных и снующих туда-сюда санитаров, пока наконец не выбежала к очередной паре лифтов. Ей нужно домой.

Один лифт был открыт – громадная пустая серая коробка. Ринувшись внутрь, она молотила по кнопкам до тех пор, пока двери не начали закрываться. Потом обессиленно опустилась на корточки. Лифт поехал; она встала, сделала глубокий вдох и нажала нулевой этаж.

По дороге в лифт входили и выходили люди. Никто не обращал внимания на хрупкую молодую женщину у задней стенки, которая, бесстрастно улыбаясь, сжимала побелевшими пальцами сумку.

Выбраться. Выбраться и выпить. Это все, что ей сейчас нужно. Очевидно, что это просто реакция на пережитый испуг, но… в жопу правила.