Дж. С Монро - Найди меня

Порсолт обнаружил, что под действием антидепрессантов мыши сопротивляются упорнее, плавают дольше и настойчивей пытаются выбраться из воды.

Он также выдвинул гипотезу о том, что неподвижность мышей в воде соотносится с депрессивными состояниями, отчаянием или безнадежностью у людей. Вот почему его тест такой идеальный – малозатратный, быстрый и верный – для первичной проверки антидепрессантов (наряду с тестом мурицидного поведения, когда крысы, принявшие антидепрессанты, подавляют свою естественную хищническую агрессию и не убивают мышей, помещенных в их клетки).

Цилиндрический лабораторный стакан сейчас стоит на моем рабочем столе. После того как Роза ушла спать в гостевую комнату, я опустил ее тезку в воду и с того времени наблюдаю за тем, как она плавает.

В лаборатории мы использовали трансгенных мышей, которые отлично подходят в качестве модельных систем для изучения генетических болезней человека. Но достать таких мышей в обычной жизни трудно. Поэтому мне приходится довольствоваться тем, что я могу найти в даркнете. Удивительно, сколько всего можно купить за биткоины!

Моя мышка Роза провела в воде уже четыре часа двадцать минут. Обычное дозволенное время для принудительного плавания – пять минут. Но я предпочитаю «тест на прочность до полного истощения сил», когда ты держишь мышей в воде до тех пор, пока они не умрут. Такие тесты дают весьма интересные данные. При правильном подборе лекарственных препаратов мышь может оставаться живой в воде – и более подвижной – в три раза дольше, чем без них. Мой личный рекорд – 840 минут, или четырнадцать часов!

К сожалению, я не думаю, что Роза продержится намного дольше. Она уже практически перестала работать ножками. Вот она погружается под воду, и ее обмякшее от изнурения тельце дергается в последний раз перед тем, как упасть на дно.

Мой охранник приходит каждый день ровно в два часа дня. Я знаю это, потому что считаю секунды с момента своего пробуждения. А будит меня самолет, пролетающий мимо, высоко в небе. Конечно, его полеты могут происходить с задержками из-за погоды, скорости ветра или проволочек наземных служб, управляющих воздушным движением. Но они знаменуют начало моего дня: шесть часов утра. Время Розы. И, проснувшись, я начинаю считать секунды: 28 800 до прихода моего охранника.

Иногда он приходит с еще одним стражем. Но сегодня он появился один, да еще и с несвойственным ему опозданием. Хотя, может быть, самолет этим утром прилетел с опережением графика.

Сейчас здесь тихо, но я знаю, что крики скоро снова возобновятся. Я считаю их тоже – после его ухода. Первая минута дается тяжелее всего из-за нестерпимой боли, которую я испытываю после нашей встречи. Но я научилась справляться с ней. До двух часов дня тут обычно тихо. Возможно, других заключенных куда-то переводят.

Если я права, то крики возобновятся с минуты на минуту: после его ухода обычно проходит 240 секунд. (Я научилась считать и писать одновременно; многозадачный режим – это по мне.) За тихим стоном следует удары. Каждый раз – шесть ударов. Затем, через две минуты и тридцать пять секунд, раздается пронзительный вопль, за ним всхлипывания и снова удары, прерываемые бранью охранника – американца, как я полагаю.

237

238

239

240

Я прерываю счет, вслушиваясь в тишину. Несколько пропущенных секунд не играют значения.

И вот, все начинается: тихий протяжный стон, а за ним удары.

Какая рутина, даже для тюрьмы.

– Я думал, что уже близок к завершению статьи и скоро пошлю ее в газету, но мы с тобой кое-что упустили, – сказал Джару Макс.

Они оба смотрели из окна его офиса вниз, на оживленное движение людей и машин. Джар не ожидал от Макса такого сдержанного приема. А ведь он ранее переслал ему сообщение с фото. Никакой реакции не последовало и от Майлза Като, хотя Джар послал снимок и на его мобильник. Господи! Какие еще доказательства им нужны? Как их еще убедить в том, что Роза жива и он встречался с ней на мысе в Корнуолле три дня назад?

Внизу под ними в заданном ритме к станции подземки Канэри-Уорф, мимо часов, отмеряющих их ежедневную жизнь по секундам, текли потоки людей. В этой массе были те, кто все время опаздывает на работу – как Джар. А были и такие, кто задерживался на работе специально – только затем, чтобы избежать участия в вечернем купании своих малышей. Макс называл их в шутку «бане-откосистами». «Я в шесть лет никогда не пропускал время ванны», – хвастался он.

Пять минут назад Джар прошел мимо станционных часов в гораздо более спешном и нервном ритме. Один раз Розе удалось сбежать, но те, кто ее удерживали в заключении, больше такого не допустят. Кто бы они ни были. И они накажут ее. Если еще не убили…

– У нас есть снимок, на котором обозначены время и место, – продолжил Джар. – Так чего же нам еще не достает?

– Мы так и не нашли психотерапевта. Ту американку по имени Карен, якобы работавшую в колледже Святого Матфея. Я бы снова обратился к доктору Лэнсу. Достучался бы наконец до него.

– Так он тебе все и расскажет. Раз он вербовал студентов для разведслужб.

– Я не уверен, что это правда.

– Спроси любого, кто его знает, – начал раздражаться Джар.

– Я также выяснил судьбу Седжал. Ее тело было найдено.

– Что? Седжал была участницей программы. Она…

– Была найдена мертвой через шесть месяцев.

– Может, это ошибка? Приняли за нее кого-то другого?

– Точность ДНК-тестов близка к 100 процентам. Ошибки случаются крайне редко.

«Что-то с Максом не так. Весь его энтузиазм куда-то улетучился», – подумал про себя Джар. А вслух спросил, чтобы перевести разговор в нейтральное русло:

– Мне можно воспользоваться твоим компьютером? Если ты против, я могу пойти в интернет-кафе. – Джару совсем не нравился настрой Макса.

– Конечно, пользуйся, – ответил тот. – Здесь полно места, ты же видишь. Располагайся как дома.

«Наконец-то Макс изменил свой тон, – подумал Джар. – Но он все равно на себя не похож; от прежнего живчика не осталось и следа».

Незадолго до их встречи Джар позвонил Максу с вопросом: может ли он в его офисе покопаться в интернете, поскольку сам остался без компьютера: личный изъяли полицейские, а на работу ему теперь путь заказан. Джар не стал вдаваться в детали и говорить Максу, что решил воспользоваться его компьютером, чтобы поискать в даркнете Розиных похитителей. Причина неприветливости Макса оказалась простой. Ему трудно, да и не хочется изображать веселие и беззаботность: вчера с ним попрощались двое сотрудников, решившие поискать более перспективной работы после потери нескольких банковских клиентов. Макс тоже нуждался в поддержке.