Павел Любецкий - Испытание веры

Саша показал бумаги и как только тот их посмотрел, его лицо резко переменилось.

— Они живы? Мои девочки живы и здоровы?

— Когда Светлана Викторовна узнала о вас всю правду, она не была столь напугана, но поджог вашего дома в ту ночь сделал своё дело. Ваши дочери не погибли при пожаре. Ваша умершая супруга инсценировала его, опасаясь, что ненависть людей к вам за убийства может навредить детям. Так она защищала их от вашего влияния, а сама играла роль убитой горем матери, но время от времени навещала их, одновременно с этим занимаясь вашими поисками с правоохранительными органами. И всё было бы хорошо, если бы вы не объявились со своей местью. Убив жену, вы потеряли шанс узнать правду.

— Где они? Я хочу видеть дочерей! — закричал Аргадиян. — Привези их!

— А теперь, я приступлю к самой интересной части беседы, — говорил он, показывая фотографии, на которые не мог спокойно смотреть, игнорируя просьбу убийцы. — Фанатка нашла их и сделала то, что обещала. Отомстила за смерть кого-то близкого. К сожалению, она это может, — вспомнил отравление мышьяком Саша, причиной чему послужила странная ревность к кумиру.

Увидев изображенную картину, у Михаила округлились от горя глаза. Фанатка разделалась над двумя девочками, сделав это почти так же изощрённо, как это мог сделать настоящий психопат, сидевший перед Сашей.

— Мои девочки, мои малышки! — твердил он, глядя на кровавый ужас, которым сам же и занимался.

— Увы, но я не радуюсь тому, что она сделала. Дети не должны отвечать за грехи родителей, а им пришлось и это действительно печально, — искренне говорил юноша, лишний раз, не заглядывая на фотографии, содержимое которых не позволяло сосредоточиться, — но ты делал вещи не лучше.

— Отпусти меня, и я убью её! — закричал, что есть силы Михаил, вырываясь и дёргаясь на стуле. — Ты должен понять, всё это было только из-за того, что я считал их мёртвыми по твоей вине. Но ты доказал…

— Это даже слушать невыносимо, — не переставал думать о взрыве Саша, увидев перед глазами влюблённую пару, прощавшуюся с жизнью, которую ему пришлось бросить ради сохранения собственной.

— Да брось, кем приходились тебе те, из-за кого ты так переживаешь? Никем. Какая разница, что с ними стало? Или тебя беспокоят вложенные в это место деньги? Так вскоре всё забудется и…

— Они были людьми, — тихо подметил Саша, глядя в одну точку, вовсе не переживая из-за закрытия комплекса на время расследования.

— Ты же знаешь, если я выберусь, прикончу тебя и глазом не моргну! Отпусти меня, сейчас же!

— Не могу, — с лёгкостью сказал он. — Несмотря на то, что я не хотел смертей, мне нравится глядеть, как ты страдаешь, ублюдок. По твоей вине погибло больше сорока человек, множество осталось инвалидами. И, если бы Кабано был жив, он бы сделал это именно сейчас, когда увидел твою боль, которую ты причинил и ему и мне, — говорил Саша, достав с полки пистолет, — я пытался ему помочь, делал всё, чтобы он смог смириться с потерями. И, когда мне это почти удалось, ты, мразь, заставил смотреть, как он умирает, раздавленный руинами отеля. Ещё один близкий человек, мой друг ушёл. Подобное нельзя оставлять безнаказанными теперь, похоже, я готов выполнить его последнюю просьбу. Наверное, именно этого момента я ждал столько времени: эмоции, испытываемые мной сейчас, помогут выполнить задуманное. Вот увидишь, на этот раз я сделаю это и совесть, страх, либо осознание того, что стану убийцей, не изменят решения, принятого уже давно.

Саша зарядил оружие и направил его к голове Аргадияна, почувствовав, как задрожала рука, и заколотилось сердце.

В первый раз, когда он попытался выстрелить, сразу после того, как убийцу поймали и привели сюда, юноша мечтал это сделать, как можно скорее, но перед лицом ненавистного человека, его глазами, направленными прямо на него, пальцы онемели. Саша ненавидел себя за слабость, потому как нет никого другого в его жизни, кто бы заслуживал смерти так же сильно, как этот человек, но даже это не заставило свести курок. Чего нельзя сказать сегодня, к чему, казалось бы, молодой человек морально подготовился.

— Мы всё ещё можем договориться, — после недолгой паузы заговорил Аргадиян, почувствовав угрозу, — я ведь знаю тебя.

— Неужели, — слегка удивился Саша, ненадолго опустив пистолет, решив послушать.

— Мы похожи. Может, ты сам этого ещё не понял, но это так.

— Это, в каком таком смысле?

— Тебе ведь всегда хотелось убивать, не правда ли?

— Чего? — разозлился Саша, вновь пригрозив пистолетом. — Я не такой как ты и никогда им не стану. Ты просто больной убийца.

— Не обманывай себя. Разве ты никогда не хотел поквитаться со всеми обидчиками? Если не своими, так своих близких? Глядя на тебя, мне с трудом верится, что человек, так болезненно относящийся к друзьям: их благополучию и безопасности, не думал никогда об этом. Защита любой ценой, а если не ради этого, так хотя бы ради забавы. Можно хотеть этого, но бояться до глубины души последствий. Я могу научить тебя, как избегать угрызений совести, как решать свои проблемы не словами и деньгами, а действиями, после которых, враги уже ничего не смогут сделать, потому, как будут гнить в земле. Поверь, не так уж сложно защитить твоего Диму, Антона или Дашу убийством той же фанатки или кого-нибудь из этого числа. Угроза будет существовать всегда, пока ты однажды не применишь силу и не заставишь врага бояться.

— Подобное я слышу впервые, — подумал над его словами Саша.

— Позволь мне стать твоим проводником в мой мир и уверяю, никто больше не пострадает. Все любимые и близкие будут в безопасности. Главное захотеть.

Без всяких преувеличений в голове Саши всегда зрели идеи о собственноручном суде. Конечно же, это касалось лишь тех, кто причинял вред ему и его близким, но, чтобы воплотить это в жизнь не хватало уверенности. Страх всегда одолевал, не позволяя перейти черту. Иногда казалось, они с фанаткой не такие уж и разные. Она шла на всё, ради достижения цели и Саша делал то же самое, только использовал другие методы, но сейчас, поглядев на собственную протянутую руку с пистолетом в ладони, он посчитал, что близок к тому, о чём ему сказал Михаил.

— Знаешь, я нечасто наставлял оружие на человека, — заговорил он, готовясь выстрелить, — на самом деле, это было однажды. Тем человеком был Кабано, но он не был врагом и, как бы тяжело ни было, не пересёк черту и никого не убил. Но ты же, считая себя мученикам, верил, что должен наказать всех, кто, по — твоему, провинился. И ты заслуживаешь наказания. Не только из-за того, что пытался превратить мою жизнь в ад, но и потому, что погубил большое количество детей и их родителей. Это будет правильно. Даже, если ты и оказался прав на мой счёт, это не значит, что мы хоть чуточку похожи. Если я и начну убивать, то буду делать это не ради удовольствия, а ради благополучия близких и людей, которые их окружают.