Дмитрий Видинеев - Скиталец

– Мы не приедем, – терпеливо повторила она. – И мне плевать, что ты там скажешь своему папаше.

– Смелая стала, как я погляжу. Ну ничего, это не надолго.

– Нас не будет на чертовом юбилее, и точка. Я все уже решила. – Она слышала, как Антон тяжело дышит в трубку.

– Послушай, послушай меня, – он выдавливал слова, как подсохшую пасту из тюбика. – Давай хотя бы на три дня заключим перемирие, ага? Ты ведь знаешь, как важно для отца, чтобы вы были на юбилее. Три дня, а потом делай что хочешь.

– Нет.

– Господи, какого хера, я что, по-твоему, много прошу? Ты ведь сама напрашиваешься на проблемы, а они у тебя будут, уж поверь.

– Я верю, но сейчас мне плевать на тебя и на твоего папашу.

– Максим должен быть на юбилее! – твердо заявил Антон. – Если его не будет, отец такой кипиш поднимет, мало никому не покажется.

Алина знала, что это правда, но своего решения менять не собиралась. Надоело подстраиваться и идти на уступки, как показало время, жизнь от этого лучше не становилась. Давно уже надо было показать характер. А проблемы… они, конечно же, не заставят себя ждать, папаша Антона, Валентин Михайлович Самсонов, – большая-пребольшая шишка – их обязательно устроит. Но думать о проблемах сейчас не хотелось. Будь что будет.

– Как же вы все меня достали! – выдохнула она. – Ты, твой папаша, гребаная свекровь… Да идите вы в жопу, уроды!

В трубке что-то загрохотало. Алина решила, что Антон вскочил с дивана и вдарил ногой по журнальному столику. Сдержанностью он никогда не отличался.

– Ах так, да?! – Антон почти хрипел. – А я ведь хотел по-хорошему, сучка! По-хорошему хотел…

Алина отключила связь, а потом и сам телефон: все, дерьма на сегодня достаточно! Она сделала глубокий вдох и медленный выдох, раздражение от разговора с Антоном немного рассеялось.

А в двух сотнях километров от деревни Сорокино, в трехкомнатной квартире на окраине Москвы, Антон Самсонов, которого друзья называли Пирсом, из-за его внешнего сходства с Пирсом Броснаном, швырнул сотовый на диван и прошипел сквозь стиснутые зубы:

– Я ведь по-хорошему хотел, сучка!

Он поправил съехавшие на задницу трусы, обошел перевернутый журнальный столик и проследовал на кухню. Очень хотелось курить, и Антон помнил: на полке над холодильником припрятана пачка «Winston». Три недели назад он бросил курить, но сейчас срочно нужно было успокоить нервы. Раньше пара хороших затяжек всегда помогала. Да, эта коза любого способна довести до белого каления, он вспомнил, как она нагло говорила с ним по телефону, совсем, сучка, страх потеряла: «Ты, твой папаша, гребаная свекровь… Да идите вы в жопу, уроды!»

– Сама иди в жопу! – он вдарил кулаком по дверце холодильника. – Я тебя за шкирку к отцу притащу, кошка драная! За шкирку притащу!

– Какие-то проблемы? – спросила Ольга. Она выдвигала колена второй удочки, а вокруг первой уже суетились Максимка с Сеней. – Ты раскраснелась.

Алина наморщила нос. Голос Антона все еще звучал в ушах: «Хотел по-хорошему, сучка. По-хорошему хотел!»

– Да так, – вздохнула она, – разговор был неприятный.

– Расскажешь? Или это личное?

– Муж звонил. Даже здесь от него покоя нет.

– Вы с мужем рассорились, что ли?

– У нас с ним термоядерная война, а не ссора.

Ольга покосилась на нее с любопытством.

– Вот как?

Алина уселась на краешек покрывала, открутила крышку с минералки и сделала несколько глотков.

– Мы уже давно с ним живем как кошка с собакой, – созналась она.

– Погоди минутку, – Ольга расправила леску, осторожно держа крючок между пальцев. – Сейчас я разберусь со всей этой трехомудией, выпьем по стаканчику и поговорим, ага?

Алина кивнула. Она никому и никогда не жаловалась на Антона, все в себе держала, но сейчас ей хотелось пооткровенничать. Телефонный звонок оказался последней каплей для того, чтобы плотину прорвало.

Ольга насадила на крючки комочки белого хлеба, всучила удочки Максимке с Сеней и, вытирая руки о джинсы, вернулась к Алине.

– Ну что, подружка, оценим, что за вино мне в местном магазинчике подсунули? – Она ловко откупорила бутылку и разлила по полстаканчика. – За рыбалку?

– За рыбалку, – улыбнулась Алина.

Они чокнулись и выпили.

– Ничего так, пить можно, – не слишком довольно отметила Ольга, вытирая ладонью губы.

Алина поставила пустой стаканчик на покрывало. Вино ей понравилось: в меру терпкое, в меру сладкое.

– А Эдик твой рыбалку не любит? – поинтересовалась она.

Ольга ухмыльнулась и нахлобучила свою ковбойскую шляпу на голову.

– Мой ненаглядный муженек сейчас отсыпается. Часам к трем, думаю, проснется.

– Это после поминок, что ли?

– Не-е, – протянула Ольга, – после поминок он еще вчера отошел. Выпил пару чашек крепкого кофе и оклемался. А как оклемался, ему приспичило поработать, на него иной раз находит. Эдик у меня программист, причем талантливый, сейчас, пока лето, на дому работает, и чаще всего по ночам. У него в подвале кабинет свой есть, знаешь, как он его называет? «Мое личное деловое пространство», – Ольга хихикнула. – Даже я Эдика никогда не тревожу, когда он по ночам работает, насчет этого у нас табу. Он сегодня только под утро наверх поднялся и спать лег.

– Ты его любишь? – неожиданно даже для самой себя спросила Алина и тут же смутилась: негоже задавать такие вопросы.

– Скажем так… он меня устраивает, – ответила Ольга. – Мне с ним легко и просто. Эдик совсем не мачо, как ты успела заметить, но он неплохой человек. К тому же хорошо зарабатывает, – она прикурила сигарету, разогнала ладонью облачко дыма. – Эдик ведь у меня второй муж. А вот первый как раз был мачо, красавец хоть куда. Он даже однажды в рекламе зубной пасты снялся: пялился на свое отражение в зеркале, лыбился голливудской улыбкой в тридцать три белоснежных зуба, а потом говорил: «Мой стоматолог плохого не посоветует!» Помнишь такую рекламу?

Алина не помнила.

– Увы. – Она отщипнула кусочек сыра и сунула в рот.

– Это и понятно, сколько таких белозубых в телевизоре мелькает.

– Ты с ним развелась?

– Он умер, – спокойно ответила Ольга и сделала рукой с сигаретой неопределенный жест. – Я его убила.

Алина поперхнулась, откашлялась.

– Что? Ты шутишь?

– Ну почему же шучу? Я в самом деле его убила, правда, косвенно. Рассказать?

– Еще бы! – возмутилась Алина.

Ольга сделала затяжку.

– В общем-то, его убило мое хобби. Я человек, постоянно увлекающийся – извини за тавтологию – всякими увлечениями. То я торты месяца три пекла, правда, хреново выходило. То пыталась пиво домашнее варить – быстро это занятие забросила. То купажом стульев и табуреток занималась – хватило меня недели на две. Сейчас вот, как видишь, рыбалкой увлеклась. А перед смертью первого мужа я решила заняться соленьями. Закатала штук двадцать банок с огурцами, помидорами, кабачками и прочей хренью – все, кстати, по инструкции делала. И вот как-то ночью мой муж пошел в туалет. Шел себе, шел, еще до конца не проснувшись, и тут – ба-бах! – Ольга подпрыгнула на месте, Алина едва не взвизгнула от неожиданности, а Максимка с Сеней оглянулись, на миг позабыв про рыбалку. – Одна из банок с огурцами на кухне ка-ак рванет! У мужа сердце было слабое, какой-то порок врожденный. Рухнул прямо в коридоре, в шаге от туалета. «Скорая» приехала минут через пятнадцать, но, увы, было уже слишком поздно. – Ольга вдавила окурок в песок. – С тех пор я хобби с осторожностью выбираю. К примеру, рыбалка мне кажется вполне безобидным увлечением.