Дмитрий Видинеев - Скиталец

Но она, стиснув зубы, посылала этот голос куда подальше.

По сторонам старалась не смотреть, взгляд был прикован к идущему впереди Максимке. Не хотелось разглядывать все эти громадные полуразрушенные здания, корявые деревья и статуи. Не хотелось больше удивляться, восхищаться и трепетать. И без того эмоции на пределе – еще немного, и мозг взорвется. А впереди ведь ждала еще целая куча совсем не приятных впечатлений. Выдержать бы, не сломаться.

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем они вышли к площади, заполненной людьми. Из окон полуразрушенных зданий вокруг выглядывали карлики. Уродцы обосновались на стенах, на ветвях деревьев.

Через площадь, к ступеням большого здания с куполообразной крышей, вела красная ковровая дорожка. Люди держались от нее на небольшом расстоянии, образуя коридор.

Алина обратила внимание, что на многих были наряды ушедших эпох. Будто на маскарад вырядились. И прически далекие от современных. А еще заметила, что детей и молодых людей в толпе не было. Эдакое сборище тех, кому за сорок, где в почете седина. Люди разных рас, никто из них не проявлял излишних эмоций, держались так, будто пытались подчеркнуть исключительность собственной породы. Но любопытство в глазах все же скрыть не могли – когда Максимка с другими детьми шел по красной дорожке, все глядели на него как на суперзвезду. Да и самой Алине хватало внимания, она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать: «Хватит пялиться, уроды!»

Иногда ее взгляд выхватывал из толпы людей, которых она видела на обложках глянцевых журналов и на экранах телевизора, ныне живущих и процветающих. Вон Дэвид Кэмерон, премьер-министр Великобритании, стоит так, будто палку проглотил; а там Джек Николсон – улыбается, как чеширский кот, смотрит с дьявольским прищуром; а это кто… никак сам король ужасов Стивен Кинг? В отличие от других, писатель держался так, будто чувствовал себя не в своей тарелке, и на Максимку смотрел с сочувствием. Он явно был тут гостем не типичным. Успела Алина заметить и Моргана Фримана, и Эрдогана, и Горбачева… Некоторые личности казались очень знакомыми, но имен она вспомнить не могла.

Идущая бок о бок с Алиной Ольга смотрела то вправо, то влево, сдержанно кивала, приветствуя, и ей кивали в ответ. Иногда она касалась чьей-нибудь протянутой руки, перекидывалась короткими фразами, вроде: «Рада вас видеть» или «Отлично выглядите».

Неожиданно толпа зашумела, раздались дружные аплодисменты. Высокомерие на некоторых лицах сменилось на подобострастие.

В чем причина всеобщего ликования, Алина поняла, когда посмотрела вперед: из здания на веранду с колоннами выходили люди, среди них выделялся человек в обычных потертых джинсах и черной рубашке навыпуск. И именно на него были нацелены тысячи восхищенных глаз. В отличие от своих спутников, которые выстроились в ряд на веранде, он начал спускаться по лестнице, подняв руку в приветственном жесте.

Алина опешила. Неужели этот тип в джинсах и есть Скиталец? Вот так раз! Русые волосы, отвязная походка… Было в нем что-то знакомое, до боли знакомое. Помимо воли она ускорила шаг, хотелось разглядеть его поближе.

Когда он, спустившись, застыл у подножия лестницы, Алина разглядела черты его лица и изумленно охнула. Это был парень, в которого она была влюблена много лет назад. Валера. К горлу подкатил горький комок, душа затрепетала. Алина смотрела на того, кого уже давно не существовало на белом свете.

Валера, ее первая любовь, пошел служить в армию. Она едва ли не каждый день писала ему письма, плакала ночами, скучала. Тогда ей казалось, что их ждет счастливое будущее, нужно только дождаться. Но когда до демобилизации оставались считаные недели, он ушел в самоволку и его насмерть сбила машина. И начались для юной Алины темные деньки, депрессия, мысли о суициде. Но время, как водится, ее излечило. Через год боль прошла, остались лишь грусть и куча фотографий.

Алина тряхнула головой, нахмурилась, сказала себе твердо, что парень, стоящий сейчас перед толпой, никакой не Валера! Ее первую любовь положили в гроб, заколотили крышку и закопали на Востряковском кладбище. Тот парень давно сгнил, его сожрали черви! А она сейчас смотрит на лжеца, иллюзиониста, демона, и нельзя обманываться на этот счет. Вот только зачем? Зачем он затеял такой фарс? Пытался таким образом расположить ее к себе? Если так, то он жестоко ошибся. Фокус не удался. Алина решила не подыгрывать, ничем не выказывать того, что узнала в этом существе Валеру.

А потом она еще и заметила, что глаза у стоящего у подножия лестницы парня черны как смоляные озера. Но они не выглядели пустыми и бессмысленными, в этом мраке ощущались мощь и разум.

Скиталец улыбался. Когда Алина, Ольга и дети вышли из людского коридора, он всплеснул руками, воскликнул:

– Меня переполняет такая радость, что сейчас лопну! И вы поглядите, какая у нас мамочка, а?

Он стремительно подошел к Алине, схватил ее за плечи.

– Ну просто прелесть!

Стиснул ее в своих объятиях, после чего поцеловал в одну щеку, в другую, немного отстранился, радостно сияя.

– Мы с тобой подружимся, я чувствую.

Алина растерянно хлопала глазами, такое неожиданное поведение Скитальца ее обескуражило. А он тем временем переключил внимание на Максимку. Шагнул к нему, присел на корточки, потрепал по щеке.

– У-у какой… Наконец-то мы встретились. Славный парнишка, очень славный. – Он взглянул на Алину и повысил голос: – Я говорю, хорошо, что он не пузан со свинячьими глазками или не очкастый заморыш с кривыми зубами. Сынок у тебя славненький. Мы с ним точно поладим. Скоро мы все будем одной счастливой семьей!

Толпа встретила его слова новой порцией аплодисментов. Алина покосилась на Ольгу. Та тоже хлопала в ладоши, но сдержанно, ее лицо было серьезным. За ней с безразличным видом стояли пятеро детей.

Скиталец вернулся к Алине и заговорил тихо, чтобы слышала только она:

– Хочу тебе один вопрос задать. – Он больше не улыбался. – Допустим, я отпускаю тебя и твоего сына, но за это ты приводишь мне другого ребенка. Похищаешь из какой-нибудь семьи и приводишь. Скажи, ты пошла бы на это, а?

Алина чувствовала его холодное дыхание на своей коже. Ночь в глазах манила и отталкивала одновременно.

– Пошла бы? – с нажимом повторил он. – Ну же, это простой вопрос.

– Да, я бы это сделала! – прошипела Алина ему в лицо.

Скиталец прищурился, уголки губ слегка приподнялись.

– И ты смогла бы с этим жить?

– Да!

– Браво, мамочка! Ты мне все больше нравишься, – он взял ее за руку. – И прости за жестокие вопросы, но, если бы ты сказала «нет» или начала мямлить вроде «я не знаю», то путь твой закончился бы здесь и сейчас. Ненавижу моралистов, которые не способны переступить через свои идиотские принципы, а также лицемеров, прикрывающих свою трусость якобы нежеланием совершать грех. – он выкрикнул со злостью: – Блевать от них тянет! – снова понизил голос: – И я рад, что Ольга в тебе не ошиблась. Без мамочки нам с Максимкой было бы плохо. А теперь я уже могу смело повторить: мы станем одной дружной семьей. Я понимаю, поначалу ты будешь вынашивать планы против меня, и откровенно скажу: я к этому отношусь с уважением. Но придет время, и ты поменяешь знак минус на плюс. Думаю, это произойдет через год.