Татьяна Русуберг - Джек на Луне [СИ]

- Нет, - я смотрел на строчки, написанные круглым девичьим почерком. «Остановите монстра». – Я тебе верю.

- Правда? - Лэрке смотрела на меня красными опухшими глазами. Ее радужки переливались ярче, чем обычно: зеленый, синий, теплый рыжый. Я провел ладонью по ее волосам. Мягкие. Наклонился и коснулся губами век. Ресницы защекотали подбородок. Отстранился, прежде чем она успела бы меня оттолкнуть.

- Твой отец ветеринар, так?

Она заморгала удивленно:

- Ну да... А откуда ты знаешь?

Я объяснил про фотки у них в гостиной.

- Ты не могла бы кое-что у него узнать? Только не говори, что это для меня. Выдумай что-нибудь правдоподобное. Ну, типа по биологии нам задали или по химии.

Лэрке сморщила распухший носик, будто вынюхивала что-то подозрительное:

- Да о чем речь-то?

Осторожнее, Джек!

- Мне надо знать, есть ли у ветеринаров лекарство, которое может быстро обездвижить крупное животное. Или усыпить. Скажем, через укол в мышцу.

Она помолчала немного, изучая мое лицо. Я состроил невинную морду. Получилось, по ходу, не очень.

- Джек? – она положила ладонь на мою руку. – Что ты задумал?

- Ничего такого, - беспечно заявил я, а сердце колотилось уже в ушах. – Слушай, я бы все это нагуглил, просто жаль время терять. Тебе же проще – спросила отца, и все. Твои ведь завтра приезжают?

- Ну да, - протянула Лэрке. – Я бы могла сказать, что делаю доклад к понедельнику... Только не понимаю, зачем тебе это надо? - она яростно почесала лопатку.

- Татуировка? – я кивнул на ее мучения.

- Да, блин, - она повернулась ко мне спиной. – Ты не мог бы? Только осторожно, а то больно – жуть.

Я провел ладонью через футболку.

- А можно я посмотрю? У тебя кожа такая горячая. Ты вообще, мажешь тату, как тебе Сами велел?

- Пыталась, - Лэрке передернула плечами. – Только это жутко неудобно.

- Так я посмотрю?

Она кивнула:

- Ладно. Чего уже теперь...

Я осторожно задрал футболку. На лопатке открылся припухший, воспаленный рисунок в черно-белых тонах. Я угадал – та самая фотография. Только по низу цифры: 15.04.2016. Я провел кончиком пальца по жестким корочкам. Одна из них была расчесана и чуть кровила.

- Надо бы кремом размягчить, - предложил я. – Хочешь, помажу? Может, и чесаться тогда перестанет.

Лэрке покорно вытащила из тумбочки тюбик.

- Я осторожно, - успокоил я ее. – А что значит эта дата? – палец легко скользнул по цифрам. – Это ведь дата, так?

Девчонка кивнула:

- Мой шестнадцатый день рождения, - и добавила, чуть помолчав. – И день моей смерти.

Опять тридцать пять!

- Ну да, ты же собираешься ласты склеить в шестнадцать, - я обильно намазал нос татуированной мини-Лэрке. – Кстати, а это как-то связано с ним? – Губы Джея запеклись, из-под болячки сочилась сукровица.

- Отчасти, - призналась Лэрке. – Понимаешь, когда я вижу его, ему всегда четырнадцать. Уже два года прошло, а он старше не становится. Сейчас мы ровесники. Но Джей навсегда останется мальчишкой, а я... – она поежилась, когда я случайно надавил на тату слишком сильно. – Теперь я знаю, что после смерти ничего не кончается. И когда мы встретимся на той стороне, я и Джей, я не хочу, чтобы он меня не узнал. Не хочу быть слишком старой. Как ты думаешь, - она оглянулась на меня через плечо, - два года разницы – это ничего?

Мне захотелось со всей дури врезать ладонью по распухшей роже Джейкоба, но я сдержался.

- А ты уверена, что он бы этого хотел?

- Конечно! Он же так по мне скучает, - Лэрке потянулась к зудящему месту рукой, но я шлепнул ее по пальцам.

- Не дергайся! Ты думаешь так много о мертвом, а как насчет живых? Вспомни, как тебе было больно, когда он ушел. Как тебе больно до сих пор! Ты хочешь, чтобы тем, кто потеряет тебя, было так же хреново?

- Глупый Джек! – Лэрке повернулась ко мне лицом и одернула майку на спине. – Думаешь, обо мне кто-то пожалеет? Да все только вздохнут с облегчением! – Она забрала у меня крем. – Как там? Контуры не расплылись?

- Я пожалею, - сказал я, глядя ей прямо в глаза.

В калейдоскопе что-то сместилось, но только на мгновение.

- Это пройдет. Все проходит. Ты изменишься. Все меняются. А я – не хочу!

Она убрала крем на место, встала и села за инструмент.

- К тому же, день моей смерти уже написан на моем теле. И понимаешь, - она пробежала пальцами по клавишам, - есть что-то успокаивающее в том, что знаешь, когда умрешь.

В этом я не мог с ней не согласиться. Я тоже совершенно точно знал день своей смерти. Я умер вчера.

- Не забудь спросить отца, - напомнил я, берясь за ручку двери. – Лекарство, которое действует за пару минут, не больше.

Лэрке неохотно кивнула и опустила руки на клавиатуру.

[1] Джурс Соммерлэнд – летний парк развлечений

В понедельник после каникул датский был у нас вторым уроком. Когда прозвенел звонок, и все с шумом повалили из класса, училка подошла ко мне:

- Джек, задержись, пожалуйста.

Я знал, о чем пойдет речь. О задолженности по сочинениям аж с августа. У нас уже состоялся один разговор на эту тему, еще до каникул. Я пообещал заниматься всю неделю и сдать написанное в понедельник. То есть сегодня. Вот только сдавать было нечего. Я не написал ни строчки. О чем и сообщил Элизабет: чего кота за хвост тянуть? Думал, она меня к директору потащит, или начнет спецклассом пугать – туда собирали всех школьных дебилов и отморозков. Но датчанка только покивала сочувственно и спрашивает:

- Джек, а как ты сам думаешь, что тебе нужно, чтобы все досдать?

«Чтобы отчим сдох», - подумал я, но промямлил только:

- Не знаю.

Элизабет помолчала немного, глядя на меня внимательно через стол, и вдруг выдала:

- Джек, у тебя все в порядке?

В горле у меня что-то сжалось. Не от самого вопроса, а от того, как она задала его. Будто ей и вправду было не наплевать.

- Да... Нет... У меня мама болеет, - зачем-то соврал я.

- Что-то серьезное? – Элизабет защелкала колпачком ручки, но тут же поймала себя на этом.

- Я... Мы еще не знаем, - несло меня дальше. – Ее обследуют.

Училка нервно сцепила пальцы:

- Ты думаешь, это... рак?

Я состроил печальную морду. Датчанка потянулась через стол и положила свою руку на мою:

- Я тебя понимаю. Моя мать умера от рака в прошлом году. Будем надеяться, что это что-то другое, хорошо? – она через силу улыбнулась.

Мне стало погано. Хули я ей соврал? Мог бы просто промолчать! Что, если она теперь позвонит матери? Или Севе?

- Да, - я уставился в парту. – Наверняка это что-то другое.

- Тебе сейчас трудно сосредоточиться на учебе, - продолжала Элизабет. – Это естественно. Что, если мы договоримся так. Ты напишешь одно сочинение. Всего одно, но оно зачтется за все те, что ты не сдал.

Я взбодрился:

- А разве так можно?

- Конечно, можно, - датчанка улыбнулась и выпустила мою руку. – Только тема у тебя будет особая. Ты должен будешь написать письмо взрослому.