А Финн - Женщина в окне

– Знает, что ты их носишь, или знает, от кого они?

Она затягивается, потом выпускает дым в сторону.

– Ни то ни другое. С ним бывает трудно. – Она постукивает сигаретой по чашке. – Не пойми меня превратно – Алистер хороший муж и хороший отец. Но у него все под строгим контролем.

– Почему?

– Доктор Фокс, вы анализируете мои действия? – спрашивает она.

Голос у нее веселый, а глаза холодные.

– Если уж на то пошло, я анализирую твоего мужа.

Она вновь затягивается, потом хмурится.

– Он всегда был таким. Не очень доверчивым. По крайней мере, в отношении меня.

– А почему так?

– О, в детстве я была неуправляемой, – говорит она. – Распущенной – во всяком случае, по выражению Алистера. Плохая компания, плохие перспективы.

– Так было, пока ты не встретила Алистера?

– И после нашей встречи тоже. Я не сразу избавилась от недостатков.

Думаю, на это не могло уйти так уж много времени – судя по ее виду, матерью она стала в двадцать с небольшим.

Она качает головой:

– Какое-то время я встречалась с другим.

– Кто это был?

Гримаса.

– «Был» – это правильно. Не стоит вспоминать. Все мы совершаем ошибки.

Я молчу.

– Так или иначе, все кончилось. Но моя семейная жизнь по-прежнему… – Джейн щелкает пальцами, – испытание на стойкость. Я бы так сказала.

– Le mot juste [13].

– Эти уроки французского полностью окупаются. – Она хмыкает сквозь зубы, сигарета торчит кверху.

Я продолжаю давить на нее:

– Что делает твою семейную жизнь испытанием на стойкость?

Джейн выпускает дым. В воздухе повисает идеальное по форме голубоватое кольцо.

– Сделай так еще, – вопреки желанию, прошу я.

Джейн выдувает второе кольцо, и я понимаю, что напилась.

– Понимаешь… – Она откашливается. – Дело не только в этом. Все так сложно. Алистер меня напрягает. Семья напрягает.

– Но Итан замечательный парень. Я говорю это как человек, который с первого взгляда понимает, что перед ним хороший ребенок, – добавляю я.

Джейн смотрит мне в глаза.

– Рада, что ты так думаешь. Я тоже так считаю. – Она снова стряхивает пепел с сигареты. – Ты, наверное, скучаешь по своим родным.

– Да. Ужасно. Но я каждый день с ними разговариваю.

Она кивает. Глаза у нее осоловели. Вероятно, она тоже пьяна.

– Хотя болтать по телефону и быть рядом – разные вещи, правда?

– Да. Конечно, это совсем другое дело.

Она кивает еще раз.

– Видишь, Анна… Заметь, я не спрашиваю, что именно привело тебя на этот путь.

– Излишек веса? – говорю я. – Ранняя седина?

Я правда наклюкалась.

Она пьет вино, потом произносит:

– Агорафобия.

– Ну… – Если уж мы делимся секретами, я признаюсь. – Травма. С любым может случиться такое. – Я нервничаю. – Поэтому я впала в депрессию. Глубокую. Не хочется об этом вспоминать.

Но Джейн качает головой:

– Нет-нет, понимаю, это не мое дело. И догадываюсь, что ты не в состоянии приглашать гостей на вечеринку. Просто мне кажется, что тебе надо найти еще какие-то занятия. Помимо шахмат и черно-белых фильмов.

– И шпионажа.

– И шпионажа.

Я обдумываю предложение.

– Когда-то я занималась фотографией.

– Такое впечатление, что ты по-прежнему этим занимаешься.

Я притворно улыбаюсь:

– Вполне справедливо. Но я имею в виду фотографирование на улице. Мне это очень нравилось.

– Что-то вроде «Людей Нью-Йорка»?

– Скорее, съемка природы.

– В Нью-Йорке?

– В Новой Англии. Иногда мы туда ездили.

Джейн поворачивается к окну.

– Взгляни на это. – Она указывает на запад, и я гляжу на сочный закат. Сумерки сгущаются; здания на сияющем фоне, словно вырезанные из бумаги; невдалеке кружит птица. – Это и есть природа, верно?

– Формально – да. Какая-то ее часть. Но я имею в виду…

– Мир – прекрасное место, – настаивает Джейн, и говорит она вполне серьезно. У нее спокойный взгляд, ровный голос. Она встречается со мной глазами, долго смотрит на меня. – Не забывай об этом. – Наклонившись вперед, она вдавливает окурок в дно чашки. – И не упусти его.

Я выуживаю из кармана телефон, направляю на бокал, делаю снимок. Потом смотрю на Джейн.

– Молодец, – ворчливо произносит она.

Я провожаю гостью в прихожую в начале седьмого.

– Меня ждут очень важные дела, – сообщает она.

– Меня тоже, – откликаюсь я.

Два с половиной часа прошло… Когда я в последний раз разговаривала с кем-то два с половиной часа? Я пытаюсь выудить из памяти воспоминания – месяц за месяцем… Ничего. Ни одного случая. Начиная с первой встречи с доктором Филдингом – давным-давно, в середине зимы. Но и тогда я не могла говорить так долго, поскольку у меня была повреждена трахея.

Я вновь чувствую себя молодой, я почти в эйфории. Может быть, дело в вине, но думаю, нет. Дорогой дневник, представляешь, сегодня у меня появилась подруга.

Продолжение следует тем же вечером. Я дремлю за просмотром «Ребекки», когда трещит звонок.

Отбрасываю одеяло, ковыляю к двери. «Почему ты не уходишь? – фыркает у меня за спиной Джудит Андерсон. – Почему не уезжаешь из Мэндерли?»

Я смотрю на монитор переговорного устройства. Высокий мужчина, широкоплечий, с узкими бедрами и отчетливым «вдовьим мысом». Ну да, я привыкла видеть этого человека при естественном освещении, так что узнаю его не сразу, через секунду. Алистер Рассел.

– Интересно, что тебе надо? – говорю я или, может, думаю.

Кажется, все же произнесла это вслух. Определенно еще не протрезвела. Не стоило глотать тогда те таблетки.

Я нажимаю на кнопку. Клацает защелка, скрипит дверь. Жду, когда она захлопнется.

Открываю дверь в прихожую – он стоит там. В полумраке белеет его бледное лицо. Улыбается. Крепкие зубы растут из крепких десен. Ясные глаза, в их уголках мелкие морщинки.

– Алистер Рассел, – произносит он. – Мы живем в доме двести семь, на той стороне сквера.

– Входите. – Я протягиваю ему руку. – Я Анна Фокс.

Он не принимает мою руку, оставаясь на месте.

– Мне, право, не хочется вам мешать, извините, что отвлекаю вас от ваших занятий. Смотрите фильм?

Я киваю.

Он вновь улыбается. Сияет, как рождественская витрина.

– Просто хотел узнать, были ли у вас сегодня гости.

Я хмурюсь. Пока собираюсь ответить, у меня за спиной раздается грохот. Сцена кораблекрушения. «Судно к берегу! – ревут с буксирных катеров. – Всех в бухту!» В общем, много шума.

Я возвращаюсь к дивану, ставлю фильм на паузу. Повернувшись к гостю, вижу, что Алистер уже шагнул в комнату. В холодном свете экрана он похож на мертвеца с черными подглазьями. За его спиной в стене зияет провал открытой двери.

– Будьте добры, закройте дверь. – (Он закрывает.) – Спасибо, – невнятно бормочу я, с трудом ворочая языком.