Лиза Марклунд - Дурная кровь

Почему Биргитта перебралась туда? Никто в их семье не имел никакого отношения к Мальмё. Возможно, родня или знакомые Стивена проживали там. Она не видела ничего странного в их попытке переехать в Норвегию, многие шведы делали это с целью заработать деньги, но Мальмё?

Она всегда считала, что знала свою сестру, догадалась, когда у той впервые случилась менструация, представляла, какие блюда вызывают у нее отвращение, как она напевала, когда делала макияж, и как плакала во сне.

Почему она выбрала именно Мальмё? Что делала там? Кем стала?

Поезд рывком тронулся с места.

Анника достала мобильный телефон – никаких сообщений, обнаружила, что в поезде есть вай-фай. Она вошла на страницу Биргитты на «Фейсбуке». Там доминировали фотографии ее владелицы, селфи и снимки с зеркала, красивое лицо Биргитты и белокурая шевелюра повсюду, почти всегда улыбка, всегда красивая одежда. Анника обратила внимание на летнее фото из кафе под открытым небом, ветер развевал длинные волосы сестры, судя по ракурсу и расстоянию, его сделала не она, а кто-то другой. Глаза блестели, она смеялась. Анника перелистала назад, там находились детские снимки. Ее взгляд остановился на одном из них, где она сама тоже присутствовала, сделанном на пляже озера Таллшён. Они с Биргиттой сидели рядом на синем одеяле, завернутые каждая в свое полотенце, и ели мороженое. Биргитта кокетливо улыбалась в объектив, Анника смотрела в сторону, ее лицо было снято в профиль. Она помнила тот случай, одеяло, которое кололось, самый жаркий день в году. Папа сфотографировал их.

Анника кликнула на данные о хозяйке страницы: Биргитта не сообщила, что переехала в Мальмё.

В конце вагона загорелась табличка «Следующая станция Каструп».

Люди вокруг собрали свои вещи, закрыли сумки, проверили паспорта и билеты. Поезд замедлил ход и остановился. Сидевший рядом с ней мужчина застонал и поднялся.

Анника осталась на своем месте.

В вагоне стало тихо, когда большинство пассажиров вышло, стоянка длилась минуту, наполненный запахом горелой резины ветер ворвался внутрь через открытые двери.

Потом они с шумом закрылись, Анника зажмурила глаза.

Она ничего не знала об отношениях Стивена и Биргитты, даже как они встретились. Сама тогда уже переехала, покинула Хеллефорснес, Свен был мертв. Она видела Стивена только однажды, когда он и Биргитта опоздали на поезд после концерта «Раммштайна». Они заявились к ней оба сильно пьяные, Стивен чуть не заснул у нее на диване, Биргитта умоляла не препятствовать ему, иначе он мог рассердиться. Халениус выставил их из квартиры, представившись полицейским, отчего Стивен мгновенно протрезвел. Вся ситуация подсказала ей, что Биргитта боялась супруга, а он явно не дружил с законом, но ее точка зрения вряд ли могла считаться объективной.

Может, она путала себя с Биргиттой? Видела насильника в каждом любителе выпить?

Она открыла глаза. Небо окружало ее, в какое окно ни посмотри. Они как раз выехали из туннеля, и, слившись с водами Эресунна, оно образовало единое синее пространство с узкой полоской суши у горизонта. Там угадывались высотные дома, и дороги, и атомная электростанция, вероятно Барсебек, ее же вроде закрыли?

Где-то здесь проходила граница между Данией и Швецией, возможно, Анника как раз сейчас пересекала ее. Она смотрела вдаль над водой, отпустила мысли в свободный полет.

Биргитта была в ее квартире в Сёдермальме дважды, когда оставляла и забирала Дестини до и после поездки на поиски работы в Осло. И тогда выглядела усталой, что было неудивительным состоянием для самой Анники, но она никогда раньше не замечала ничего подобного у сестры. Биргитта, всегда приходившая в восторг от красивых вещей, увидев их хрустальную люстру, и произведения искусства, и настоящие ковры на полу, сказала: «Умненькая Анника с хорошей работой, сейчас преуспела и в личной жизни».

О Стивене она знала только то, что он никогда не пахал в поте лица, а постоянно числился больным и подрабатывал «по-черному» в строительном секторе, в чем не было ничего необычного в регионах с умирающей промышленностью.

Ее взгляд упал на небрежно сложенную газету, лежавшую на сиденье напротив, это оказался свежий номер «Квельспрессен» из так называемого лесного тиража. Она взяла его и открыла на полосах шестнадцать и семнадцать. В нем доминировало ее интервью с Кьеллем Линдстрёмом, они сделали основной упор на его точку зрения о том, что приговоры в отношении Густава Холмеруда являлись судебной ошибкой. То, что, по мнению полицейских, они знали, кто убил Жозефину, ночной редактор задвинул на второй план, оставил в статье, но не в заголовке. Такая его позиция не заслуживала особой критики, для обывателя свежий серийный убийца выглядел интереснее, чем убитая пятнадцать лет назад девушка, но только не для нее.

Внезапно Анника увидела справа затонувшее у самого моста судно. Она забыла про газету и машинально втянула носом воздух, это была рыбацкая посудина, севшая на мель и опрокинувшаяся на бок. Анника поднялась с сиденья, чтобы лучше видеть. Выкрашенный белой и синей краской корпус не выдержал удара, мачта отвалилась. Она торопливо огляделась, другие пассажиры сидели, уткнувшись в свои телефоны, или рассеянно смотрели в небо. Анника поняла, что суденышко лежало там давно. Знакомая остальным трагедия больше не вызывала у них волнения или страха.

Слегка смущенная, она обратилась к своему телефону снова вернулась на страницу сестры. Биргитта Бенгтзон не обновляла статусы целый год. Живя в Хеллефорснесе, она была довольно активна на «Фейсбуке», почему прекратила?

Поезд затормозил и остановился, Анника оторвала глаза от дисплея, первая станция на шведской стороне, или последняя, как посмотреть.

Ее мобильник ожил, но это была не Биргитта, а Калле. Его интересовало, действительно ли вечером придется ехать к папе. Анника внезапно почувствовала себя виноватой без всякой на то причины: как бы она ни поступала, всегда что-то делала не так, постоянно находился кто-то, кого это не устраивало. Поезд пришел в движение, она ответила Калле, что это папины дни согласно их договоренности. «Но мы же увидимся у Софии вечером», – написала она с веселым смайликом в конце.

Теперь ее путь снова пролегал под землей.

Поезд остановился на станции Триангелн, вырубленной прямо в горе, камень и бетон окружали ее, она оказалась в мире оттенков серого цвета.

Мама с маленькой дочкой вошли в вагон и сели рядом с Анникой, женщина скосилась на испачканную кофе футболку Анники. Девочка была белокурой и голубоглазой, напоминала Дестини.

– Привет, – сказала она, – как тебя зовут?

– Меня зовут Анника, – ответила Анника. – А тебя?