Лиза Марклунд - Дурная кровь

Она как раз дошла до воинственного возгласа Дон Кихота, когда зазвонил ее мобильный телефон. Сейчас его трель показалась ей ревом пожарной сирены, она поспешила ответить.

– Где ты? – спросил Юханссон.

– Я просто сижу и читаю, – ответила Нина.

– Мы получили ответ от испанских коллег, – сообщил Юханссон.

– Так быстро, – удивилась Нина. – Кто у них расследовал аварию?

– Аварию?

– В горах, в Альпухаррах…

– Местная полиция Альбуньоля, но я звоню не поэтому. У нас совпадение по Берглунду, в одном из старых расследований. Никаких сомнений, результат идеальный.

У Нины подскочил пульс, дыхание участилось. Она посмотрела на полузакрытый глаз Ингемара Лерберга.

– Где?

– Убийство в Сан-Себастьяне восемнадцать лет назад.

Она поднялась и села снова.

– Баскские земли?

– Его приписывали ЭТА, поэтому все так затянулось.

Она глубоко вдохнула.

– И насколько все точно сейчас? Совпадение по ДНК стопроцентное?

– Даже лучше того, – ответил Юханссон. – У нас есть еще и отпечаток пальца.

Нина вскинула сжатую в кулак правую руку в победном жесте. Папиллярные линии были уникальным признаком, даже когда речь шла об однояйцовых близнецах.

– Спасибо за звонок, – сказала она, и Юханссон отключился.

Нина подождала немного, пока волнение улеглось. Потом проверила, хорошо ли закрутила крышку крема для рук, закрыла книгу и погладила Ингемара Лерберга по руке, прежде чем покинула палату.

Стены начались там, где закончился район вилл. Им не было конца, и точно так же выглядело наказание для тех пожизненно осужденных, которые находились с внутренней их стороны, бетон и электрифицированные ограждения, тоска и разочарование, колючая проволока и железные ворота: объект по адресу Виагатан, 4 в Кумле, в народе известный как бункер.

Анника повернула на парковку для посетителей, поставила машину на свободное место и выключила зажигание. Автомобильное радио резко замолчало, не позволив Адаму Алсингу закончить предложение. Она расстегнула ремень безопасности, ее спина была мокрой от пота.

Анника немного задержалась. У Эллен заболело горло, и ей пришлось ждать, чтобы узнать, подействует ли парацетамол, прежде чем разрешить дочери пойти в школу. Сейчас это в принципе не имело значения, Густав Холмеруд сидел там, где он сидел, Шюман приготовил ее к тому, что ей будет нелегко с ним, и опоздание на четверть часа не могло никак повлиять на это дело.

Она вылезла из машины, ветер сразу вцепился в ее волосы. Жаркий и душный, он нес в себе массу золы и серы. Сумку и штатив камеры она оставила на пассажирском сиденье. Ей приходилось приезжать сюда раньше, и она знала, что ей не позволят ничего пронести внутрь. Она взяла с собой только блокнот, уместившийся в ее заднем кармане.

Анника представилась в домофон, и охранница вежливо пригласила ее войти. Калитка открылась под аккомпанемент тихого гудения электромотора, и она шагнула в обшитый железом коридор длиной метров сто, который через промежуточную зону вел к входу для посетителей. Ноги, казалось, сами отскакивали от покрытой гравием поверхности. Следующий домофон. Та же охранница. Сейчас дверь оказалась ужасно тяжелой. Анника помнила об этом, и ее интересовало почему. Может, имелся какой-то скрытый смысл? Она использовала обе руки, чтобы открыть ее, и испытала определенное удовольствие, сделав это, как после выполнения тяжелой физической работы.

Комната ожидания была пуста. Несколько ключей отсутствовало в висевших на стенах железных шкафчиках, не одна она приехала сюда в это утро. Третий домофон, и все та же охранница.

Анника ждала, у нее и мысли не возникло раздвинуть занавески на окне, она знала, что за ними. Белые решетки и двор с гравиевым покрытием. Доска объявлений, висевшая рядом с домофоном, сообщала, в какие часы разрешено посещение и как снять квартиру на ночь.

Она смахнула волосы со лба и погрузилась в размышления о превратностях бытия. В том, что она сейчас находилась здесь, была ведь отчасти и ее вина или, возможно, заслуга, как посмотреть на это дело. Прошлой осенью, как раз после ее возвращения в редакцию из Вашингтона, где она в течение трех лет работала специальным корреспондентом газеты, ей пришло в голову составить список убийств женщин, совершенных в Стокгольме и его пригородах за последние полгода. Их оказалось пять, все произошли в непосредственной близости от домов и мест работы жертв, и везде в качестве орудия убийства применялись ножи, пусть и разных типов. Во всех случаях в преступлении подозревали бывших или нынешних партнеров погибших, из-за чего все средства массовой информации предпочли обойти эти истории молчанием (между ними существовала неписаная договоренность, что подобные убийства не являются криминальными преступлениями в полном смысле слова, а просто пошлыми семейными трагедиями и не достойны упоминания в разделе новостей, подобно пьяным дракам со смертельным исходом в наркопритонах или массовым убийствам в Африке). Патрик, естественно, посчитал ее творение мертворожденным детищем в новостном плане, пока Анника опрометчиво не произнесла волшебные слова, о которых потом неоднократно пожалела: «Но подумай, а вдруг у нас действует серийный убийца, которого все упустили».

И сейчас она стояла здесь после пяти обвинительных приговоров и задавалась вопросом, с кем ей, собственно, предстояло встретиться: жалким домашним тираном, бессовестным маньяком или невиновной жертвой судебного произвола.

– Пожалуйста, войди, – сказал громкоговоритель под потолком.

Анника подняла руку в направлении висевшей в углу камеры наружного наблюдения и шагнула в шлюзовую кабину. Два охранника, мужчина и женщина, наблюдали за ней из-за перегородки из пуленепробиваемого стекла. Она положила свою записную книжку в маленький пластмассовый ящик, который проехал через сканер, и сама прошла через металлодетектор в стерильную зону. Там она показала свои документы и, одолжив ручку, написала на специальном бланке собственное имя, а также имя человека, с кем собиралась встретиться. Плюс своей подписью подтвердила готовность соблюдать все условия визита (что ее при необходимости обыщут две охранницы, проверят на предмет спрятанных наркотиков с помощью специальной собаки, а также что она согласна остаться в запертом помещении наедине с заключенным).

– Это будет комната номер семь, – сказал охранник-мужчина и положил ее водительское удостоверение на полку за стойкой охраны. – Хочешь кофе?

Она поблагодарила, но отказалась.

Они отправились в путь по коридору с нумерованными дверями.

– Вам придется прибраться там самим потом, – сказал охранник.