Лиза Марклунд - Дурная кровь

Он хлопнул ладонями.

– Да нет, – сказал он.

– Ты усыпил ее. В машине перед Консумом в Мальмчёпинге…

– Мы ехали на север, остановились за покупками. Отсюда ведь больше тысячи километров до Наусты.

Заброшенная деревня явно играла важную роль. Анника кивнула, словно поняла.

– Двухнедельный суд, ты говорил. И почему же?

– Процесс в отношении моего брата должен был продолжаться ровно столько.

– Ты держал ее в плену здесь в Хеллефорснесе, и где же?

Он кивнул в северном направлении:

– В летнем домике в той стороне. Цель состояла в том, чтобы ты приехала раньше. Но ты не ответила на сообщения.

– Я поменяла номер, – объяснила Анника.

Берглунд выглядел совершенно нормальным, обычным мужчиной чуть меньше шестидесяти, она никогда не обратила бы на него внимания на улице.

– Значит, ты брат Ивара Берглунда, – сказала она. – Я думала, он умер.

– Угу, – кивнул мужчина. – Все думают так. Или что я Ивар и мой брат мертв.

Ее меньше всего волновали его рассуждения подобного рода.

– И где Биргитта сейчас?

– На это нельзя правильно ответить, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Тело достается животным. Так лучше всего. Оно исчезает всего за несколько дней.

Тошнота резко подступила к ее горлу.

– В лесах полно остатков костей, – сказал он. – Никто не размышляет об этом. Хотя с черепами, и руками, и ногами надо разбираться отдельно, по ним могут опознать человека. Она покоится с миром на одной лесной полянке.

Аннику стошнило прямо на пол коричневыми остатками капучино из кафе торгового центра дешевых товаров.

– Жаль, что ты не дала знать о себе раньше, тогда смогла бы попрощаться с ней. Взамен вам придется разделить вечный покой.

Он поднялся и направился к стоявшей в углу дорожной сумке, она толкнула стул назад, чтобы отдалиться от него. Сумка имела самую обычную молнию, сейчас не застегнутую. Он открыл ее, и все содержимое оказалось на виду.

Она была набита инструментами. Там лежали клещи разного размера, два больших молотка, острые шилья, проволока, пила, длинный и узкий нож и стамеска.

– Знаешь, что это такое? – спросил он Аннику и поднял хромированную трубку длиной три дециметра с красным спусковым крючком на одном конце.

Не дожидаясь ответа, он взял круглую, покрашенную в синий цвет пулю и вдавил ее в трубку с одного конца.

– Это специальный пистолет, – сказал он. – Им убивают скот на бойне. Такого синего патрона хватает для большого быка. Он не страдает. Мгновенная смерть.

Анника уставилась на трубку, инструмент, которым убивали крупный домашний скот.

– Честно говоря, мне и в голову не приходило, что между вами, сестрами, не было согласия, здесь я просчитался, – сказал мужчина, поглаживая свое странное оружие.

Анника снова бросила взгляд на окно, оно было многостворчатым, она, пожалуй, смогла бы вырваться наружу прямо через него. Или деревянные перемычки были слишком крепкими?

– Там, в Видселе все держатся вместе. Страдают, когда у них нет такой возможности. Мы не можем сидеть в клетке, мы рождены свободными людьми…

Донесся какой-то шум снаружи, Анника прислушалась: вроде как кто-то шел по грязи? Ивар Берглунд, похоже, ничего не услышал. Может, ей показалось?

В следующее мгновение раздался стук в дверь.

– Биргитта? Ты там? Анника?

Это был Стивен. Берглунд с интересом посмотрел в сторону прихожей.

– Уходи отсюда! – попыталась крикнуть Анника, но из-за волнения и страха из ее горла вырвался скорее не внятный набор звуков. – Беги! Звони в полицию!

– Анника? Я получил твое эсэмэс. Биргитта здесь?

Ивар Берглунд направился к двери. В порыве злости, внезапно охватившей ее, Анника заорала во всю силу легких:

– Биргитта мертва, беги, черт побери!

– С тобой все нормально, Анника?

Ивар Берглунд, или же это был его брат, достал ключ из кармана брюк и отпер дверь.

– Добро пожаловать, – сказал он. – Заходи.

– Не входи! – крикнула Анника.

За головой Берглунда она увидела взволнованное лицо Стивена.

– Что происходит?

– Он сумасшедший! Он убил Биргитту!

Стивен шагнул в узкую прихожую, оттеснил Берглунда в сторону и обеспокоенно посмотрел на Аннику.

– Все нормально с тобой? – спросил он. – Он не сделал тебе ничего плохого?

Анника зарыдала.

– Стивен, – сказала она. – Тебе не следовало приходить сюда.

– Само собой, я должен был это сделать, – возразил он и повернулся к Ивару Берглунду.

Анника видела, как Ивар Берглунд сделал шаг к ним, поднял инструмент для забоя скота и крепко схватил Стивена за шею, а в следующее мгновение она снова оказалась у доменной печи, котенок летел по воздуху с кишками, вываливавшимися из распоротого живота, мир стал красным, и она схватила ржавую трубу, нет, это была не ржавая труба, а молоток из старой дорожной сумки. Ивар Берглунд прижал свое смертельное оружие ко лбу Стивена, тот закричал, потом послышался хлопок, Ивар Берглунд спустил курок. Вцепившись обеими руками в рукоятку, Анника подняла тяжелый молоток и опустила его прямо на затылок Берглунда. Стивен упал на пол перед ней с открытыми глазами и круглой дырой во лбу. Берглунд повернулся и посмотрел на нее, и тогда она ударила его молотком в висок. Колени убийцы подогнулись, у него закатились глаза. Она подняла молоток снова, опять почувствовала частицы ржавчины на ладонях, хотела бить, и бить, и бить, пока жизнь полностью не покинет его тело.

Тогда тебе придется жить с этим.

Она резко остановилась на замахе, не выполнив удара.

Ивар Берглунд застонал. Котенок был мертв. Не имело смысла засовывать кишки ему в живот.

Она поковыляла к дорожной сумке, достала из нее стальную проволоку. Берглунд был тяжелый, он лежал на животе, раскинув руки. Она скрутила их вместе проволокой у него за спиной, открыла люк. Подтащила его к отверстию в полу, толкнула ноги через край и опустила их в темноту и позволила находившемуся в бессознательном состоянии Берглунду свалиться в подвал. Она услышала, как он застонал, падение не убило его, и, закрыв люк, наклонилась к Стивену.

Он был мертв. Кровь, смешанная с фрагментами мозгового вещества, вытекала из отверстия во лбу.

Анника взяла его тяжелое тело и, рыдая, перетащила на крышку люка, сама весила пятьдесят пять килограммов, а Стивен почти сотню. Как бы ни был силен Ивар Берглунд, он не сумел бы поднять полтора центнера, во всяком случае со связанными за спиной руками и пробитой головой.

Она сидела, обнимая Стивена, качала его и плакала. Ему не нужно было приходить, он мог остаться снаружи. Она пела ему песню и гладила его волосы.

Свет стал более ярким, солнце пробилось сквозь тучи, его лучи, отражаясь от блестящего инструмента, солнечными зайчиками заиграли на черной железной печке.