Дэвид Балдаччи - Чистая правда

Всю свою сознательную жизнь Сара была достаточно амбициозной — и вдруг у нее пропало всякое желание добиться чего-то значительного в своей профессиональной карьере. Как будто она истратила все силы, чтобы добраться до того места, где сейчас находилась.

Выйти замуж и родить детей? Этого ей хочется? У нее не было ни братьев, ни сестер, и ее очень баловали, когда она росла. Сара не слишком часто имела дело с маленькими детьми, но что-то ее к ним тянуло. Что-то очень сильное. И все равно она не была до конца уверена. Но ведь, наверное, должна бы?

Когда Сара вошла в дом, разделась и забралась в постель, она неожиданно сообразила, что для того, чтобы иметь семью, нужно найти человека, которого она будет любить. А она отвергла возможность сделать это с действительно замечательным, выдающимся мужчиной. Но нужен ли ей сейчас мужчина в жизни? Однако иногда человеку дается только один шанс. Всего один…

И с этой мыслью Сара заснула.

В понедельник Джон Фиске сидел за письменным столом и изучал отчет об очередном аресте одного из своих клиентов. Он уже стал настоящим специалистом в данном вопросе. Адвокат прочитал только половину отчета, но уже точно знал, на что мог рассчитывать его подзащитный. Все-таки здорово уметь что-то делать хорошо.

Стук в дверь кабинета заставил его вздрогнуть, и левая рука тут же скользнула к верхнему ящику письменного стола, где лежал пистолет калибра 9 мм, оставшийся у него со времен работы в полиции. Его клиенты были не из тех, кому стоило безоглядно доверять, и хотя Джон делал все, чтобы их защитить, он знал, что поворачиваться к ним спиной не следует. Некоторые время от времени появлялись возле его двери, накачавшись наркотиками или спиртным, с выдуманными обидами и претензиями. Поэтому он чувствовал себя значительно лучше, когда его ладонь касалась холодной стали.

— Входите, не заперто.

Увидев вошедшего офицера в форме, Фиске улыбнулся и задвинул ящик.

— Привет, Билли, как поживаешь?

— Бывало и лучше, Джон, — ответил Хокинс.

Когда он вошел и сел, Фиске заметил на лице друга разноцветные синяки.

— Что, черт побери, с тобой случилось?

— Один парень разбушевался в баре вчера вечером и навалял мне, — дотронувшись до одного из синяков, ответил офицер. — Но я здесь не поэтому.

Джон знал, что Хокинс хороший парень и умеет справляться с постоянным напряжением и давлением своей работы. Он серьезно относился к тому, что делал, и был надежным, а после службы дружелюбным и легким в общении.

Хокинс посмотрел на Фиске, и тот понял, что его друг сильно нервничает.

— С Бонни и детьми всё в порядке? — спросил он.

— Речь не о моей семье, Джон.

— Точно?

Фиске посмотрел в печальные глаза Хокинса, и внутри у него все сжалось.

— Проклятье, Джон, ты же знаешь, как мы ненавидели сообщать плохие вести близким жертвы, а мы ведь даже не знали их…

Фиске медленно встал, чувствуя, что во рту у него пересохло.

— Близким? О господи, мама? Папа?

— Нет, Джон, не они.

— Проклятье… Просто скажи мне, что должен, Билли.

Хокинс облизнул губы и быстро заговорил:

— Нам позвонили из полицейского участка в округе Колумбия.

Джон мгновение озадаченно на него смотрел.

— Округ Колумбия? — Но стоило ему произнести эти слова, как все его тело сковал ледяной холод. — Майк?

Хокинс кивнул.

— Авария?

— Нет. — Хокинс помолчал секунду, потом откашлялся. — Убийство, Джон. Похоже, ограбление, которое пошло не так. Его машину нашли в переулке, в плохом районе, насколько я понял.

Фиске целую минуту пытался осознать страшную новость. Будучи сначала копом, а теперь адвокатом, он видел, как сказывается на других семьях известие о смерти их близких. Сейчас же Джон оказался на незнакомой территории.

— Ты ведь не сообщил моему отцу? — тихо спросил он.

Хокинс покачал головой.

— Я подумал, что ты сам захочешь. И не знаю, как ты скажешь маме, учитывая ее нынешнее состояние.

— Я об этом позабочусь, — сказал Фиске.

— Детектив, который ведет дело, хочет, чтобы кто-то из родных опознал тело, Джон.

Сколько раз во время службы в полиции он говорил такие же слова охваченным горем родителям…

— Я поеду.

— Мне очень жаль, Джон.

После ухода Хокинса Джон подошел к фотографии, на которой они были изображены вместе с Майклом, взял ее в руки и почувствовал, что они отчаянно дрожат. Того, что ему сказал Хокинс, просто не могло быть. Он выжил после двух огнестрельных ранений, провел почти месяц в больнице, и бо́льшую часть этого времени мать и младший брат находились рядом. Если Джон Фиске смог справиться, если он жив сейчас, почему его брат мертв? Он вернул фотографию на место, потом попытался подойти к вешалке и взять пальто, но ноги его не слушались, и он просто стоял около полки.

Руфус Хармс медленно открыл глаза. В комнате царил полумрак и лежали тени. Однако за годы, проведенные в тюрьме, он привык видеть в темноте, даже стал настоящим экспертом в этом деле. А еще это время обострило его слух до такой степени, что он, казалось, иногда слышал мысли людей.

Руфус медленно пошевелился на больничной койке и обнаружил, что его руки и ноги по-прежнему стянуты ремнями. Он знал, что у двери стоит охранник, видел его несколько раз, когда разные люди входили и выходили из палаты. Охранник был в камуфляжной форме и вооружен — значит, не коп. Регулярная армия или из запаса — этого Хармс определить не мог. Он осторожно вздохнул. За прошедшие два дня Руфус слушал, что говорили доктора, которые следили за его состоянием. У него не случилось сердечного приступа, хотя он был очень к нему близок. Хармс не помнил, как врачи назвали то, что с ним произошло, но его сердечные ритмы оставались нерегулярными, и он лежал в реанимации.

Руфус вспомнил последний час своего пребывания в Форт-Джексоне и задумался о том, удалось ли Майклу Фиске выбраться из тюрьмы прежде, чем они его убили. По иронии судьбы угроза сердечного приступа спасла Руфусу жизнь. По крайней мере, он покинул Форт-Джексон. Пока. Но, когда ему станет лучше, его отправят назад. И тогда он умрет. Если, конечно, они не прикончат его здесь.

Хармс внимательно рассматривал докторов и медсестер, которые им занимались, а каждый, кто давал лекарства, подвергался особому контролю. Руфус не сомневался, что, если ему будет угрожать опасность, он сможет оторвать боковины больничной койки. Но пока ему оставалось только набираться сил, ждать, наблюдать и надеяться. Если он не может получить свободу через систему правосудия, значит, обретет ее другим способом. Руфус твердо решил, что не вернется в Форт-Джексон. По крайней мере, пока жив.

В течение следующих двух часов он наблюдал, как люди входили и выходили из палаты, и всякий раз, когда открывалась дверь, смотрел на охранника, стоявшего снаружи. Молодой парень, раздувшийся от важности из-за того, что он в форме, да еще с оружием. На вертолете вместе с Руфусом прилетели два охранника, но этого он раньше не видел. Может быть, они стояли на посту по очереди.