Джон Коннолли - Неупокоенные

— Вообще, что ли, ничего ей не чувствуешь?

— Да нет, чувствую, просто работать…

Фразу Рики не закончил. Предплечье ему раскаленным прутом прожгла боль. В вопле он открыл рот, но лицо ему правой рукой крепко зажал незнакомец, приглушив звук, в то время как левая его рука, вращая, вонзала Рики в плоть длинное тонкое лезвие. Демаркьян запрокинулся на стуле; вопли раскатывались у него в голове, в то время как наружу в ночной эфир выбивались лишь тихие жалобные стенания.

— Не держи меня за лоха, — остерег мужчина. — Я тебя раз предупреждал. Второй раз не буду.

Лезвие вышло у Рики из руки, чужая пятерня оставила в покое лицо. Рики изогнулся на стуле, правой рукой инстинктивно потянувшись к ране, но тут же руку отдернул, так как боль от прикосновения лишь усиливалась. Демаркьян бурно зарыдал, стыдясь при этом своих слез.

— Я еще раз спрашиваю: у тебя здесь есть фотографии с детьми?

— Есть, — промямлил Рики сквозь судорожные всхлипывания. — Есть. Все тебе покажу. Скажи только, чего хочешь: мальчиков, девочек, помладше, постарше. Все покажу, только, пожалуйста, не трогай меня больше.

Из черного кожаного портмоне человек извлек фотографию.

— Ты узнаешь ее?

На снимке улыбалась хорошенькая девочка-брюнетка, в розовом платьице и бантом в тон. Сверху в улыбке недоставало одного зуба.

— Нет, — поглядев, ответил Демаркьян, — не узнаю.

Лезвие тотчас начало приближаться к раненой руке, и Рики буквально провопил:

— Нет! Говорю же: не знаю! Нет ее здесь нигде! Я бы вспомнил! Богом клянусь, вспомнил бы! У меня на эти вещи хорошая память.

— Где ты берешь эти снимки?

— В основном из Бостона присылают. Иногда приходится сканировать самому, закачивать, но обычно они уже готовые приходят, на диске. Есть еще фильмы, поступают на жестких носителях или на дивиди. А я их просто размещаю на сайтах. Сам я ребенка в жизни пальцем не тронул. Мне эта хрень даже противна. Просто мне что говорят, то я и делаю.

— Ты сказал «в основном».

— А?

— Ты сказал, это у тебя в основном из Бостона. А откуда еще?

Демаркьян мучительно прикидывал, как бы поглаже соврать, да ум, вот беда, толком не повиновался. Боль в руке слегка притуплялась, но вместе с ней притуплялся и рассудок. Сознание тошнотно мутилось, так и до обморока недалеко.

— Да так, люди иногда приходили, подкидывали, — сказал Рики. — А теперь уже как-то не особо.

— Кто именно?

— Ну как «кто». Люди. То есть человек. Был один парень, приносил мне материал. Видео, то, сё. Но это уже давно было. Годы прошли.

Рики врал, опуская нужные моменты. Боль в руке, как ни странно, помогала соображать: если играть неубедительно, может снова нагрянуть боль. Ему и вправду человек приносил материал, снятый явно в домашних условиях, но необычайно высокого качества, и пускай камера была несколько статична, работать с таким материалом одно удовольствие. Тот человек стал одним из первых, кто через общего знакомого в этой части штата попытался выйти к Рики напрямую, рассчитывая снять на несколько часов ребятенка; человек, хорошо известный людям с подобными наклонностями. Джентльмены в Бостоне предупреждали, что такое может произойти, и оказались правы.

— Как его звали?

— Имени он никогда не называл, а я не спрашивал. Просто платил. Фильмы были классные.

Еще немного полуправды, немного вранья — в своих способностях Демаркьян был уверен. Тупым он ни в коем случае не являлся и прекрасно это знал.

— А ты не боялся, вдруг он коп?

— Да ну, коном он никак не был. Один раз на физиономию ему поглядеть, и сразу становится ясно.

Из носа у Рики текло; сопли мешались со слезами.

— Откуда он был?

— Не знаю. Откуда-то с севера, наверное.

Человек мягко разглядывал Рики, улавливая, как у того при каждой сказанной лжи ерзают глаза. «Гадатель» Дэйв Гловски мог бы им в данный момент почти гордиться.

— Ты слыхал разговоры о месте под названием Галаад?

Вот опять тело выдало затруднение ума в утайке правды.

— Нет, не слыхал, кроме как в воскресной школе, когда был еще пацаном.

Человек какое-то время молчал; неизвестно, принял ли он это на веру.

— У тебя есть список людей, которые за все это платят?

Рики покачал головой:

— Платежи сразу на кредитку поступают. За этим следят люди из Бостона. Есть только электронные адреса.

— И что это за люди там в Бостоне?

— Восточноевропейцы. Русские. Я их знаю только по именам. Есть еще номера, по которым звонить, если чего стрясется.

Рики мысленно ругнулся. Зря он лишний раз напомнил своему мучителю, что за наезд ему аукнется и кто-то непременно позаботится, чтобы это не сошло ему с рук. Не хватало еще, чтобы человек решил, что лучше не оставлять Демаркьяна в живых. Незваный гость, казалось, понял опасения Рики.

— Не волнуйся, — сказал он. — Я знаю, что тебе полагается им обо всем отзвониться. Так ли иначе, они об этом, видимо, прознают. Н-да. Но меня это, честно сказать, не колышет. Пусть приходят. Ладно, можешь свои картинки с экрана убирать.

Говоря это, он поднял подушку.

Демаркьян сглотнул; на секунду глаза его благодарственно прикрылись. Повернувшись к компьютеру, он начал удалять с экрана образы. Губы Рики подрагивая приоткрылись.

— Спасиб…

Пуля проделала ему в затылке крупную дыру; еще более солидной получилась на лице выходная пробоина. Выстрелом продырявило еще и экран, отчего монитор с глухим хлопком лопнул, выпустив едкий дымок. В открывшихся прободениях пузыристо шипела кровь. Гильза, вылетев из патронника, отрикошетила от шкафчика с дисками и упала рядом со стулом Рики. Упала она в удобной близости от ноги, и Меррик не преминул «щечкой» поддеть ее в сторону мусорной корзины. Линолеум был испещрен следами подошв, а потому Меррик, порывшись в шкафу, нашел тряпку и, кинув ее на пол, правой ногой удалил следы вторжения. Добившись сравнительной чистоты, он открыл дверь трейлера и вслушался. Несмотря на подушку, выстрел жахнул достаточно громко, однако соседние трейлеры сонно молчали, а кое-где в окнах благодатно светились окна телевизоров; слышно было даже, что именно там показывают. Прикрыв за собой дверь, Меррик вышел из трейлера и исчез в ночи, лишь ненадолго тормознув на бензоколонке сообщить, что где-то в «Сосновой благодати» слышен был выстрел, после чего оттуда спешно отъехала машина — кажется, «Мустанг» старой модели.

Фрэнк Меррик не любил, когда люди вставали у него на пути, но к частному детективу испытывал что-то вроде уважения. К тому же убить его значило не только не решить проблему, но еще и наплодить иных, а вот грохнуть кого-то из его оружия значило всего лишь создать детективу достаточно проблем для плотной загрузки, а себя, наоборот, от них разгрузить.