Анатолий Слюсарев - Инсбрукская волчица. Книга первая

В этот раз я вдохнула кокаин более удачно, но, кажется, переусердствовала.

– Э-э-э! Ты только не отдай тут Богу душу! – закричала Эстер.

Эти звуки доносились как будто из дальнего угла комнаты. Я не чувствовала ног, голова у меня кружилась, а сердце, казалось, готово было выскочить из груди. «Только бы не грохнуться в обморок…»

Но вдруг я почувствовала необыкновенную лёгкость мыслей. Я вдруг в один миг получила ответы на все вопросы, которые занимали меня в последнее время. Казалось, что все тайны бытия открыты передо мной. Казалось, что я теперь смогу решить любую проблему. Одноклассницы не дают мне жить? Какая ерунда! Я теперь одним только словом смогу не только успокоить их, но и повести за собой! Они будут ловить каждое моё движение! Я стану лидером, объектом для подражаний, поводом для гордости родителей!

Я обидела Ингу? Какая чепуха! Это просто чепуха, я потом подумаю, что с этим делать. Она же не может не понимать, что такая умная, как я, такая по-настоящему глубокая личность… Да кто она такая! Почему я должна думать о ней?! Все эти, так называемые преподаватели, мелкие людишки, разве они ценят меня? Разве получаю я от них того, что заслуживаю, того уважения, как чрезвычайно умная и глубокая личность, которая может дать ответ на любой вопрос, но не просто какой-то там ответ, который они считают правильным, а такой ответ, который на самом деле правильный, ГЛУБИННЫЙ ответ… Теперь я понимаю фразу Эстер: «У меня так много идей!» Теперь и у меня так много идей! Наверняка, побольше, чем у Эстер, только вот нет сил их высказать или записать…

Внезапно мне захотелось спать, я склонила голову на кровать Эстер, но если и спала, то только пару минут.

– Эй, вставай, всё, хватит! – закричала Эстер.

– Так бывает каждый раз, когда ты это вдыхаешь? – поражённо спросила я.

Прошло не более получаса, но для меня как будто промелькнула целая жизнь, полная необыкновенных открытий. К сожалению, я теперь не могла их сформулировать, но отчётливо помнила, что они были. Поэтому теперь чувствовала лёгкую грусть и желание повторить.

– В первый раз у всех сильнее, чем потом, – ответила Эстер, – но и потом тоже неплохо. Ты меня слушайся, и я тебя иногда буду радовать. А теперь спрячем, мать должна прийти скоро с репетиции. Она без кокаина вообще жить не может. Говорит, что он ей помогает хорошо играть. Между нами, играет она так себе. Хоть с кокаином, хоть без него. Но это не важно, главное правильно выбрать покровителей.

Эстер усмехнулась и подмигнула мне. В тот момент она мне казалась не только совершенно взрослой и чрезвычайно опытной. Она казалась мне всемогущей. Я забыла все прошлые мысли о ней, всё своё слегка презрительное осуждение.

– Можно я к тебе завтра приду? – спросила я.

– Не так часто, – усмехнулась Эстер, – ты придёшь тогда, когда я тебя сама позову.

И она вытолкала меня за двери.

На следующий день травля со стороны одноклассниц усилилась. Не знаю откуда, в класс проникла новость, что на фотографии никакой не любовник Инги, а просто какой-то известный писатель и журналист из Будапешта. И что выкрала из портфеля фотографию я. И что именно я объявила известного писателя любовником Ингрид.

Конечно же, рассказала об этом Эстер, до моего прихода в класс. Она от сложившейся ситуации получала необыкновенное удовольствие. Выросшая в театральных кругах, она, как опытный режиссёр, заранее расписала все роли, поставила сцену, подала нужные реплики и теперь с удовольствием наблюдала дело рук своих, как из зрительного зала.

Несмотря на вчерашние развлечения с портретом, мои одноклассницы Ингу по-настоящему любили. Забыть собственную жестокость и бессердечность к ней, им помогала новая жестокость ко мне – якобы виновнице всего случившегося.

Едва я вошла в класс, там сразу же воцарилась гнетущая тишина. Отовсюду на меня уставились враждебные взгляды. Потом в спину что-то ударило. Я обернулась и увидела потрёпанный учебник истории, лежащий у моих ног. Пока я смотрела на него в недоумении, в меня полетели со всех сторон книжки, кусочки мела, огромный деревянный треугольник, с помощью которого Жердь чертил фигуры на доске. Мне разбили губу. Пытаясь вытереть руками тонкую струйку крови, я только размазала её по всему подбородку. В кармане передника лежал платок, но я о нём забыла.

– Ууу, вампирша, – кричали отовсюду, – вот тебе за нашу Ингу!

И предметы продолжали лететь мне в голову.

Бросив свои книги в классе, я выбежала в коридор и побежала по нему на улицу, прочь от гимназии. Мне казалось, что разъярённая толпа бежит следом, продолжая выкрикивать оскорбления. Сердце выпрыгивало из груди, я плохо соображала. Реветь я перестала давно – много чести.

Так продолжалось несколько дней. Стоило мне показаться в классе, на меня бросались, как хищники на жертву.

А потом… Потом с трудом вырвалась от одноклассниц, набросившихся на меня толпой. Даже кто-то мелкий и злобный стремился выместить на мне всю злость. Вырвавшись, я бросилась беежать. Я стремглав влетела в первую попавшуюся дверь, и на некоторое время остановилась, как вкопанная. Это была лавка того чудаковатого любителя старины, которого все просто звали по имени – Зепп.

– Кто здесь? – недовольно спросил он, надевая очки, чтобы получше рассмотреть нарушителя спокойствия, так сильно толкнувшего дверь, что колокольчики чуть не оторвались.

Я не ответила, я всё пыталась отдышаться, оттого какое-то время просто смотрела в сторону прилавка, откуда всё ещё шёл столб табачного дыма. Мокрые волосы прилипли к моим шее и лбу, с сумки и пальто падали тяжёлые капли.

– Ах ты, Господи! – воскликнул лавочник, увидев меня растрёпанную с синяками и ссадинами на лице.

– Ты чего красная вся? Дышишь ещё, как лошадь… За тобой что, полиция гонится? – взгляд лавочника стал каким-то неприветливым, даже злым, отчего я попятилась назад, – Дверь закрой, а то дует, – неожиданно сменил тему Зепп.

– Да я это…

– От кого бегала? Ну-ка признавайся!

– От одноклассниц, – с трудом выдавила я.

Зепп присвистнул.

– Вот так номер! А почему?

– Они… они пристают ко мне.

– Каким же образом?

– В школе прохода не дают. Кричат всякое. Толкаются и дразнят меня.

– А как дразнят?

– «Шайба», – процедила я сквозь зубы. Противно было даже вслух произносить своё гадкое прозвище, – а ещё «блохастая». Ещё набросились на меня сегодня. «Разыграли» недавно, заперев в шкафу… Я и сказала потом, кто меня затолкал туда, а сегодня они меня подкараулили и вот, лицо всё расцарапали… Да ещё и толкнули так, что я головой в ограду.

– Вот звери, а, – сочувственно покачал головой лавочник, – понимаю тебя… Когда-то сам таким был до поры до времени. Только думал, что у девочек по-другому. А вот оказалось, что нет. Что-то злые нанче бабы стали, палец им в рот не клади… А ты их сама «разыграть» не хочешь? Вот смотри, – он достал наган, после чего, раскрыв барабан, продемонстрировал холостые патроны.