Ричард Стерн - Башня

— Пожалуй, вы правы, — ответил Колдуэлл.

— Гиддингс, — продолжал Нат, — считает, что двери могут быть завалены радио- и телевизионным оборудованием, предназначенным для шпиля. Если это так, то могут быть завалены и лестницы.

Колдуэлл ехидно ухмыльнулся.

— Обстоятельства, которые в проекте обычно не учитываются, Нат. — Он помолчал. — Прокол за проколом. — Он покачал головой.

— Мы связались с армией, — сказал Нат. — Через несколько минут здесь будут вертолеты.

Колдуэлл пожал плечами.

— Это ваша идея, Нат?

— Их вызвал Браун. Заместитель начальника пожарной охраны. Со мной они и разговаривать не стали бы. — Пауза. — Если честно, вряд ли они помогут, но я подумал, пусть хотя бы попробуют.

Колдуэлл снова улыбнулся.

— А вы думайте дальше, Нат.

— Было бы неплохо не занимать эту линию.

Колдуэлл кивнул.

— Вы правы. Тогда пока все. — Он снова обернулся к присутствующим: — Есть какие-либо предложения? Или вопросы?

— Только один, — ответил губернатор. — Как до этого вообще дошло?

Для некоторых с самого начала это была одна из тех работ, которые могут присниться только в страшном сне, когда человек вздрагивает и просыпается весь в поту. Подавляли уже сами гигантские размеры Башни, но сверх того было много и других вещей. Обретая свое лицо, здание как будто обзаводилось и своим характером, и характер его был зловредным.

Однажды холодным осенним днем на огромном пустыре, где предстояло разбить площадь, поднялся такой ветер, что подхватил лист железа и понес его над землей. Рабочий по фамилии Бауэрс видел, как он летит, попытался увернуться, но не успел, и ему листом едва не отрубило голову. Однажды ни с того ни с сего лопнула передняя шина стоявшего неподвижно полуразгруженного грузовика и рванула так, что все трубы высыпались из кузова и завалили трех рабочих, получивших множество переломов.

Как-то в холодный зимний день в подвале возник пожар. Лежавшие там доски так быстро загорелись, что двое рабочих, спасаясь, застряли в каком-то тоннеле. Их выручили, но в последний момент.

Когда Пэт Яновский на шестьдесят пятом этаже шагнул мимо лесов, Пол Саймон стоял перед зданием и беседовал с одним из поставщиков. Крики Яновского, усиливаясь по принципу Допплера, внезапно закончились жутким звуком удара, о котором Пол, находившийся в трех метрах, не забудет до самой смерти. Он попытался не смотреть в ту сторону, но не утерпел, и его тут же вырвало.

Не было ли уже это началом конца?

— Такое случается, — говорил в тот вечер Берт Макгроу в маленьком домике в Куинсе, куда Пол и Патти пришли на ужин. — Мне это не нравится так же, как и тебе, но такое бывает.

— Мне просто кажется, — заметил Пол, — что слишком много происходит непонятного. Десять дней я ждал трансформаторы. Сегодня мы их нашли. Знаешь где? За четыре тысячи километров, в Лос-Анджелесе, и не спрашивай меня, почему. И никто не может объяснить, как они туда попали. Рабочие были в простое, потому что им день за днем обещали, что трансформаторы вот-вот прибудут. Потом мы заказываем кабели. Получаем не те. Начинаем проверять установленный лифт, и то не запускается мотор, то не открываются двери, потому что их неправильно посадили на ролики. Мой лучший техник по электромонтажу своей собственной электрической газонокосилкой около собственного дома отрезал себе три пальца на ноге…

— Ты говоришь так, как будто тебе уже все осточертело, — сказал Берт Макгроу. Он не сводил глаз с лица Пола.

Пол заставил себя умерить пыл.

— Дело не во мне. — Он делано усмехнулся. — Просто нужно признать, что на этой стройке уже произошло множество странных вещей.

— Признаю, парень. Но на твоем месте я выкинул бы это из головы.

— Это похоже на саботаж во время войны, — продолжал Пол.

Макгроу посмотрел на него.

— Ты так думаешь?

— Нет.

— Такое уже случалось, — сказал Макгроу, — я знаю. И без всякой войны. — Он покачал головой. — Но здесь другой случай. — Он внимательно посмотрел на Пола. — Ты хочешь мне еще что-нибудь сказать?

Пол надеялся, что его улыбка выглядит достаточно уверенно.

— Потому что если у тебя что-то есть за душой, — продолжал Берт Макгроу, — то самое время это высказать.

— Мне не в чем сознаваться, — ответил Пол.

— Ты член нашей семьи, парень, а к родственникам у меня всегда было особое отношение. Но бизнес есть бизнес, это крутое ремесло, у нас с тобой договор, и ты должен его придерживаться. Сам прекрасно знаешь.

— Ничего другого мне и в голову не приходило. — Черта с два не приходило, но его деланая улыбка даже не дрогнула.

Патти чувствовала, что у Пола неприятности, но ей не удалось вызвать мужа на откровенность.

Однажды они возвращались домой с вечеринки из Уэстчестера.

— Мне кажется, у тебя возникли проблемы с Карлом Россом, — сказала она Полу. Действительно, их разговор на повышенных тонах то и дело перекрывал обычный шум за ужином.

— Карл просто типичный уэстчестерский засранец, — ответил Пол.

«То, что он может шутить, — уже хороший признак», — подумала Патти, стараясь не замечать глубокую горечь, звучавшую в голосе Пола.

— Типичный уэстчестерский, — повторила она, — но ведь он из Де Мойна в штате Айова.

— Откуда бы он ни был, это не имеет значения. Будь он из Де Мойна, как Карл, или из Южной Каролины, как Пит Грейнджер, или с какой-то горы на Западе, как тот ковбой Нат Вильсон… — Голос Пола сорвался, и они ехали молча.

Патти все же продолжила:

— Что тебе сделал Нат? Мне он всегда казался порядочным человеком. Папе тоже.

— Вся эта проклятая контора Бена Колдуэлла — сплошные вундеркинды. Это одно из условий приема к ним.

Патти засмеялась. «Не обращай внимания», — говорила она себе, но не обращать внимания было чем дальше, тем труднее.

— И чуть что, получают от шефа по попке? А может быть, он ставит их в угол?

Мысли Пола уже снова вернулись к Карлу Россу.

— Это один из тех типов, которые всегда говорят: «Между прочим, я тут кое-что слышал…» И всегда слышат одни гадости…

Патти удивленно спросила:

— Нат?

— При чем здесь Нат? — Голос Пола зазвучал резко и воинственно.

«О Господи, — подумала Патти, — как же мы далеки друг от друга».

— Я не поняла, о ком ты говоришь. Кто все время слышит всякие гадости?

— Карл Росс, черт возьми. Не Нат. Тот никогда ничего не слышит. Тот видит только свои бумаги и то, что по ним построено. Тот…

— Я всегда думала, что он тебе нравится, — сказала Патти. — И Зиб тоже.

Последовала долгая пауза. Ночной пейзаж уносился в темноте размазанным пятном.

— Люди меняются, — наконец сказал Пол.

У нее было желание намекнуть, что и он тоже раньше не бросался банальными фразами. Но она промолчала.