Ричард Стерн - Башня

— Я не знала, Кэти. Мне это никогда и в голову не приходило.

— Но вот чего я не хочу от тебя слышать, — продолжала Кэти, — так это, что я — бедняжка.

— Не услышишь. — Зиб задумалась. — Ты знаешь Ната. Говоришь, он порядочный человек. Нат…

— Он наконец плюнул тебе в лицо? — Тон Кэти говорил больше, чем слова.

Зиб подняла голову.

— А ты ожидала, что это случится? Ждала, когда же это произойдет? — Но почему она не чувствует даже обиды?

— Ну, не то чтобы в редакции уже держали пари, — ответила Кэти, — но всем было совершенно ясно, как у вас обстоят дела. — Она встала со стола. — И вот доказательство: там творится бог весть что, а ты здесь сидишь и читаешь эти бредни.

Наконец-то они дошли до сути, до голой и неприкрытой правды.

— Я думала о себе, — ответила Зиб, и без всякого усилия над собой продолжала: — О том, что происходит в городе, не имела понятия. — И потом еще: — Видно, у меня вошло в привычку думать о себе.

— Да уж, — ответила Кэти и вышла из комнаты.

Маленький приветливый домик в Гарден-Сити. Зеленый газон, цветущие белые петунии, баскетбольное кольцо с сеткой на воротах гаража, огромная телевизионная антенна на вершине кирпичной трубы, нацеленная в сторону города.

Жена Пата Харриса открыла ему в облегающих розовых джинсах, в теннисных туфлях того же цвета и в полосатой, «под арестанта», футболке. Ее волосы были накручены на синие пластмассовые бигуди. Она была молода, привлекательна и очень хорошо знала это.

— Не может быть, какой сюрприз, мистер Саймон! Хотите говорить с Патом?

— Хотел бы. — Пол задействовал свою актерскую улыбочку и старался держаться непринужденно.

— Он там смотрит телевизор. — Она помолчала. — Мы думали, вы будете на открытии «Башни мира», мистер Саймон. Я-то не смотрю, но знаю, что уже началось. Знаете, по дому столько работы, особенно когда Пат дома. Так что проходите. Он будет очень рад вас видеть.

«Сомневаюсь», — сказал себе Пол, но по дороге в обшитую деревом гостиную его улыбка не изменилась. На экране цветного телевизора в массивном футляре пожарные шланги, извивавшиеся на Тауэр-плаза, казались кровеносными сосудами. Звук был приглушен, и голос комментатора едва слышен:

— Мы только что получили сообщение, дамы и господа, что пожар в Башне усиливается. Вся эта катастрофа — потому что все и вправду похоже на катастрофу — кажется просто невероятной. Здание снабжено всеми средствами безопасности, какие только могли архитекторы…

Экран погас, и звук умолк. Пат Харрис, сидевший в кресле, сказал:

— Здравствуйте, шеф. Я так и знал, что вы приедете.

Он положил пульт дистанционного управления на журнальный столик и вскочил с кресла.

— Выпьете?

В его словах слышалось скрытое недружелюбие.

— Неплохая идея, — ответил Пол. Сел и осмотрелся.

В комнате стояли бар, большой стол для бильярда, длинная, обтянутая искусственной кожей кушетка и к ней такие же кресла, столик с картами и кучкой жетонов, а на стене мишень с торчавшими в яблочке тремя стрелами.

— У вас тут мило, — заметил Пол. Взял стакан, благодарно кивнул, пригубил хорошее шотландское виски — «Чивас Ригал», как ему показалось. — Очень мило.

— Ну! — Пат Харрис был маленьким шустрым человечком. Его беспокойные глаза бдительно следили за лицом Пола. — Если человек много работает, он любит хорошо пожить. — И после паузы. — Я ведь только исполнитель. Делаю, что прикажут.

Пол, не замечая умолкнувшего телевизора, все внимание сосредоточил на Харрисе.

— Вы собираетесь продолжать в том же духе? — спросил он. И, не дождавшись ответа, добавил: — Делать, что приказано?

Харрис закурил сигарету и выдохнул облако дыма. С сигаретой во рту стал рвать на кусочки бумажную спичку. Движения его были быстрыми и резкими.

— Я как раз об этом думал. — Он мельком улыбнулся, но эта улыбка ни о чем не говорила. — Это странно, но я как раз об этом думал, когда вы шли по лестнице.

Пол медленно и осторожно спросил:

— И к каким выводам вы пришли?

Очередное облако дыма. Харрис наклонился и стряхнул пепел в пепельницу на журнальном столике. Потом снова выпрямился.

— Знаете что, вот, допустим, вы работаете на какого-то парня, понимаете? Он отличный парень, хорошо к вам относится, значит, вы ему чем-то обязаны, так?

— По-моему, это разумный подход, — ответил Пол. — Товарищеский подход, — добавил он.

— С другой стороны, — продолжал Харрис, — понимаете, что я имею в виду? С другой стороны, человек должен подумать и о себе, понимаете? Мы живем в мире, где один пожирает другого. Человек или урвет свое, или отдаст концы. — Он выжидательно замолчал.

— Думаю, что и этот подход в известной мере приемлем, — сказал Пол.

— Для меня это слишком мудрено.

«А мудреные слова опасны, — сказал себе Пол, — потому что звучат двусмысленно». Но не оставалось ничего другого, как не обращать внимания на эти пререкания.

— Ну, а дальше? — спросил он Харриса.

— Как мне кажется, — продолжал Харрис, — человек взвешивает то так, то этак и пытается выяснить, что правильно.

Пол кивнул и отпил виски. Оно вдруг потеряло всякий вкус и начало жечь горло. «Ерунда, просто нервы шалят», — сказал он себе.

— И что вы решили? — как можно спокойнее спросил он.

Харрис взял из пепельницы сигарету, глубоко затянулся и выпустил подряд четыре больших кольца. Только потом заговорил:

— Берт Макгроу сейчас в больнице. Инфаркт. Возможно, не выживет. — Его беспокойные глаза забегали по лицу Пола.

— Не знаю, — ответил Пол. — Сердечный приступ у него был, это да. — Он махнул рукой. — Но мы говорили о вашем решении. Берт сейчас ни при чем.

— Не скажите, — ответил Харрис. — Как подумаю, что Берт уставится на меня налитыми кровью глазами… — Он покачал головой.

— Берт, — продолжал Пол, — мне показывал какие-то извещения на изменения. — Голос его звучал совершенно спокойно. — Спрашивал меня, провели ли мы изменения. Я ответил, что, разумеется, провели, почему бы и нет?

Харрис вытер рот.

— Господи Боже! Так вы сознались!

Пол покачал головой. Наплевать на ту боль в горле. Наплевать на все.

— Эти извещения выплыли наружу, но как, не знаю. Обнаружил их Гиддингс. Берту он ничего не объяснил, собирался ковыряться в стенах, чтобы проверить, так ли это. А я ему мог только подтвердить, что мы, естественно, провели все изменения. Чтобы он взглянул на подпись: «Нат Вильсон» — тот Колдуэллов херувимчик. Могли ли мы усомниться в гласе свыше? — Последние четыре слова он подчеркнул.

Харрис заботливо потушил сигарету. Потом поднял глаза.

— Не знаю, — ответил он. — Вы бросаетесь учеными словами и говорите, что все в порядке, но я не знаю. — Он встал, прошелся по комнате, потом обернулся и вернулся в свое кресло. Упал в него, так что оно даже заскрипело. — Скажу вам откровенно. Вы отличный парень. Мне уже доводилось работать на таких, что все время так и тянуло дать им в морду, но вы парень что надо.