Александр Масалов - Левый берег Дона

Обыватели трусливы. Неизвестно, чем бы закончился призыв Стасика, но из газика вдруг вылез милиционер в чине подполковника.

- Кто вы такой? - гаркнул подполковник. Стасик представился. - До окончания следствия мы не имеем права давать какую-либо информацию для прессы! Поэтому давайте каждый будет заниматься своим делом! Обратитесь завтра в пресс-службу. Что будет можно, вам дадут.

- Мы с вами оба исполняем свой профессиональный долг, - сказал Полонский. - Вы - расследуете преступление, я пишу об успехах донской милиции... Простите, с кем я разговариваю?

- Начальник криминальной милиции Марксистского ОВД, подполковник Козырев.

- Товарищ подполковник, я занимаюсь криминальной тематикой восьмой год, с УПК и положением об оперативно-розыскной деятельности знаком, лишнего не спрошу... Меня интересует лишь общая информация. Я так понял, что в мусорном жбане нашли расчлененку?

Козырев замялся. Полонский был уверен, что если б людей не было так много, его бы просто послали.

- Может, отойдем в сторону? - предложил Стасик. - Я отниму не более пяти минут. Зато в газете областной администрации появится весьма благожелательный материал, рассказывающий о вашем профессионализме...

Они протиснулись между стеной дома и милицейским газиком и оказались в уютном закутке.

- Ваши документы! - сказал Козырев.

Полонский сунул ему свои «корочки» и, пока подполковник изучал их в скверном освещении, достал сигареты.

- Курите? - предложил он.

- Я курю свои, - сварливо ответил Козырев, возвращая корреспондентское удостоверение. Он сунул в зубы сигарету и полез в карман за зажигалкой. - Что вы хотите знать?

Стасик поднес ему огонёк и спросил:

- При каких обстоятельствах был обнаружен расчленный труп?

- Одна бабка минут двадцать назад из соседнего дома решила мусор выбросить. Увидела около жбана собаку, которая грызла кусок ноги. Кусок - от колена и ниже. Позвонила в милицию. Вот и все.

- Кроме ноги еще что-нибудь нашли?

- Кисть правой руки... Туловище... Мужское... Лет сорока-пятидесяти. Судя по татуировкам, он несколько раз побывал в местах лишения свободы. Больше ничего сказать не могу.

- Какие у него татуировки - погоны, звезды, восходящее солнце?

- Не имею права.

- Голову нашли?

- Пока нет.

- В соседних домах жил кто-нибудь, недавно вернувшийся из зоны? Или, может, гости приезжали?

- Мы с участковым сейчас проверяем это методом поквартирного обхода... Все, Станислав Алексеевич. Интервью закончено. И - никаких ссылок на меня!

- Само собой!

"Классный репортаж получится!» - подумал Стасик, вылезая из закутка и присоединяясь к зевакам. Апатия и упадок сил ушли в небытие.

Конченый, блин, трудоголик!..

Как и в те годы, когда Саша Бобров был рядовым инженером конструкторского бюро, он жил на улице Добровольского, что в Северном жилом массиве.

Со стороны посмотришь – самый обычный дом, безликая панельная девятиэтажка. Верно говорят, что не место красит человека, а человек – место…

Поднявшись на этаж, Чернощеков надавил кнопку на домофоне, вмурованном в стену рядом с дверью. Вспыхнул красный огонек, и из зарешеченного динамика прохрипел голос:

- Че надо?

- Саша Бобров дома? - спросил гендиректор "Щита". - Это Чернощеков.

- Сам вижу, что Чернощеков... - буркнул голос. Это был охранник. - Его нет. Часов в десять приди.

- Позвони ему! - сказал Чернощеков.

- Уже пытался, - был ответ. - Он находится в зоне неустойчивого приема. С ним нет связи.

- Ну, сбрось на пейджер!

- У него нет пейджера. Я тебе русским языком говорю: он будет в десять!

- Передай, что я приходил. Как объявится, пусть позвонит. Это очень важно!

- Хорошо, - процедил голос, и красный огонёк погас.

- Непруха попёрла, - сказал Кислинский.

Чернощеков не ответил. Его прошибло потом. Так страшно ему было только один раз в жизни: когда взвод, которым он командовал, попал в окружение, шансов на то, чтобы вырваться, практически не было, и душманы обещали солдатам, что отпустят всех живыми, если они отдадут голову командира... Соблазн был слишком велик.

- Что будем делать? - спросил Кислинский.

- Завещание писать, - рявкнул Чернощеков. - Да Богу молиться!

Они вышли из дома и сели в машину. Директор глянул на часы. Начало восьмого. Пора принимать решение, времени больше нет… Он извлек из кармана мобильник.

- Здорово, Шерхан. Это Чернощеков.

- Ну, привет, если не шутишь, - медленно произнес Шерхан. - Что хочешь сказать хорошего?

- Вези бабки. Я согласен.

- Давно бы так... Бабки готовы. Тебя ждут.

- У тебя в восемь, кажется, стрелка забита с Каблуком...

- Вот сучара! - буркнула трубка. - Язык как помело... А что такое?

- Ну, если вопрос решен, то надобность в встрече отпала. Позвони ему.

- Ни фига! - сказал Шерхан. Как отрезал. - Стрелка состоится даже при нелетной погоде. Этому сучонку надо вправить мозги. За бабками как - сам зайдешь или тебе привезти?

- А вот на стрелке и передашь, - ляпнул Чернощеков. Мгновение назад он хотел сказать совсем другое.

Шерхан фыркнул.

- Место и время знаешь?

- Да.

- Ну, тогда я не прощаюсь... Еще увидимся.

В трубке зазвучали короткие гудки. Чернощеков бросил телефон на колени и утерся носовым платком. Платок сразу сделался хоть выжимай.

- Это ты напрасно, - сказал Кислинский.

- Сам знаю. Поехали в агентство.

***

- Ты просёк, Макс? - спросил Шерхан, закрывая на своем мобильнике крышку.

Вопрос относился к парню, бритому до синевы и поразительно похожему на артиста Юла Бриннера. Парень сидел, развалясь в необъятном кожаном кресле. Шерхан обожал номера люкс отеля "Интурист".

- Черный спёкся, - сказал Макс.

- Еще нет, - сказал Шерхан. - Но начинает. Месяца через два он будет в подземном переходе милостыню просить. Если я, конечно, разрешу... Позвони Вано. Пусть несет бабки.

В глазах у парня промелькнуло удивление.

- Ты заплатишь этому лоху?

- Само собой. Авторитетный человек должен отвечать за свои слова, иначе он перестает быть авторитетным человеком.

Макс сопоставил эту фразу и то, как настойчиво в последнее время Шерхан обхаживает паханов. Какие деньги бросает в общак. Похоже, короноваться хочет... Он достал свой мобильник и позвонил кассиру.

- Вано, Черный спёкся. Неси бабки в "Интурист". У тебя двадцать минут.

***

По дороге Чернощеков успокоился. В "Щит" вошел абсолютно спокойный, уверенный в себе человек. Хозяйским оком он окинул взглядом трех охранников, находящихся в караульном помещении. Мальчики были грамотные. В разборках им уже доводилось участвовать, пороху понюхали, кровушки вкусили...

- Ну-ка, ребята, - сказал Чернощеков. - Собирайтесь, дело есть, хватит геморрой зарабатывать... Через сорок минут надо разобраться кое с кем.