Игорь Крутов - Мясник

— Сам отдашь или отделать тебя как Сидорову козу?

— Что отдать? — почти подобострастно спросил ее инвалид, преданно заглядывая в глаза. — Что ты хочешь найти? Ты только скажи, дочка!

Еще одна оплеуха, теперь повнушительнее, обрушилась на инвалида.

— Заткнись, сука, твою мать я в гробу видала, — прошипела Чума, брызгая слюной. — Нашелся папашка, тоже мне.

Была, видать, уже на пределе. Инвалид спросил:

— Ладно, Чума. Что ты хочешь? Денег? Они подо мной.

Некоторое время Чума молча на него смотрела, переваривая информацию, а потом кивнула.

— Правильно, — сказала она и решительно направилась к нему.

Инвалид сделал движение, и в руке его появился пистолет. Дырочка ствола смотрела то на Генку, то на Веронику. Он улыбался и был совсем не такой, как несколько минут назад.

— Уходи, Вероника, — сказал он. — И парня своего забирай. Видит Бог, я не хочу тебе зла. Довольно мы все намучились. Денег у меня для тебя нет.

— Ты мне должен десять тысяч долларов, — проговорила Чума, не сводя глаз с пистолета. — И столько же — маме.

— Нет у меня таких денег, — покачал головой инвалид. — Накоплю — милости просим. А сейчас — уходи. Не доводи до греха.

— Хорошо, — сдалась вдруг Чума.

Она сделала жалобное лицо и, медленно идя к инвалиду, заныла:

— Только пожалуйста, дядя Сережа, отдайте нам наши деньги, ладно? Когда можно приехать? Ну хотя бы через месяц можно? Пожалуйста, дядя Сережа, очень вас прошу…

Усыпив таким образом его бдительность, она приблизилась к нему на расстояние удара и, выбросив неожиданно вперед ногу, резко ударила его по руке, державшей пистолет. Пальцы инвалида разжались, и с глухим стуком пистолет упал на пол.

К нему тут же бросился Генка и, схватив его, направил на инвалида.

— Все, дядя, — сказал он. — Прощайся с жизнью.

— Вероника! — завопил инвалид. — Останови его. Я отдам тебе деньги, все отдам, слово даю!

На лице его был написан неподдельный ужас.

— Поздно, — зловеще проговорил Генка, приставляя дуло к его виску.

Инвалид побледнел.

— Вероника, ради Бога! — кричал он. — Вот, подо мной, тысяча долларов, даже тысяча двести, возьми себе, возьми, а остальное я отдам тебе потом, все до последней копейки отдам!

Не опуская пистолета, Генка пошарил под инвалидом и вытащил из-под него конверт. Заглянув в него, он увидел в нем тоненькую пачку долларов и улыбнулся Чуме:

— Порядок!

— Класс! — похвалила его Чума. — А теперь бери бумагу и ручку, — она протянула все это инвалиду, — и пиши: отдаю, мол, машину в счет половины долга Веронике такой-то, номер машины, марка, и все такое. Только смотри — грамотно пиши.

— Хорошо, хорошо, — испуганно бормотал инвалид.

Еще несколько минут ушло на писанину. Когда он закончил, Чума, выхватив листок, внимательно его прочитала, посмотрела на Генку, прочитала ему вслух.

И спросила: — Все вроде правильно, а?

Генка смотрел на нее восхищенными глазами:

— Да, по-моему, верно, — согласился он. — А где тачка-то?

— За домом, — ответила ему Чума, как будто знала про этот дом все. Она повернулась к хозяину и спросила. — Бензину много в баке?

— Полный, — чуть не плача, простонал тот.

— Обманешь — удавлю, — пообещала ему Чума.

Она покопалась еще немного в комоде и достала из него моток бельевой веревки.

— Завяжи его, — протянула она веревку Генке.

— Это можно! — легко и весело откликнулся тот.

Ему было почему-то приятно сейчас ее слушаться. Пока у нее проколов не было. Если так и дальше будет — жить можно! Он завязывал намертво узлы и сокрушался:

— Эй! Только плохо я тачку вожу! Ничего, как-нибудь до Андрюхи доедем, а он классно водит.

— Не бзди, — усмехнулась Чума. — Я тоже неплохо катаюсь.

Генка в который раз ошеломленно покачал головой, глядя на Чуму:

— Ну ты ва-аще… — протянул он.

Потом уже, когда они выехали на дорогу, чтобы забрать Андрея с Таней, Генка спросил:

— А че это за мужик? Откуда он тебя знает?

Чума со всего размаха нажала на тормоза.

— Ты чего?! — удивился Генка.

— Ты слово дал, — злым, не терпящим возражений голосом напомнила ему Чума. — Ты слово дал, Генка, что вопросы задавать не будешь! Забыл?!

— Да ладно, — пожал плечами Генка. — Не хочешь — не говори, мне-то что?

Но на душе у него поскребывало. Хотелось ему узнать побольше о Чуме, ой как хотелось. Да и вожжи отпускать нельзя. Уж слишком много очков она набрала. Хоть и по делу у нб'е это все, а место свое должна знать. Иначе тогда зачем он, Генка, нужен?

— А откуда ты знала, что у него пистолет есть? — небрежно спросил он.

Она снова нажала на тормоза, да так, что он едва не ударился головой о стекло.

— Да ты что?! — заорал он. — Охренела?!

— Ты слово дал! — завизжала Чума. — Ты деловой или фраер позорный?! Будешь ты отвечать за свои слова или нет?!

— Ладно, — сказал Генка, — молчу. Только не тормози больше так, ладно?

Тон его был примирительным, и Чума успокоенно кивнула.

— Ладно, — сказала она и улыбнулась, что с ней бывало очень редко. Можно сказать, вообще не бывает.

— Эй! — сказал Генка. — Ты мне нравишься. Ты клевая девчонка, отвечаю.

— Да ладно! — она вдруг засмеялась, и потрясенный Генка, впервые ее увидевший смеющейся, во весь голос загоготал:

— Эге-ге-ге-ге-ге-е-е-е-е-е-е-е-ей!!!!!!!!!!!!

Что еще надо четверым молодым людям? У них имелись деньги, машина, крыша над головой — и вся жизнь впереди. Настроение было такое, что, казалось, живем, братухи! Все у нас есть, а чего нет, так обязательно будет!

— Едем в Барыбино? — спросила Таня.

— Нет, — ответила Чума. — В Москву.

— Зачем? Что нам делать сегодня в Москве? Может, завтра? — На сегодня для нее приключений было слишком много.

— Да кончай ты! — кричал Генка. — Мы были уже с утра в Барыбине! Едем в Москву!

— Слушай, Чума, — сказал вдруг молчавший до этого Андрей. — Мы ведь случайно здесь оказались и не собирались выходить, ну, с электрички.

— И че? — напряглась Вероника.

— А тут этот твой инвалид, — объяснил ей Андрей. — Странно даже.

— Что странно-то? — сжала губы в пи-точку Чума.

— Ну, все это, — недоумевал Андрей. — Как в кино. Выскочили, сами не знаем где, а тут, оказывается, знакомые, которые нам должны. Ну, тебе…

— Это неважно, — нетерпеливо проговорила она.

— Ну да, — согласился Андрей. — Выскочили черт знает где, а тут знакомые — с бабками, машиной.

— Это называется — рояль в кустах, — подсказала ему Таня.

Генка почесал затылок и заявил:

— Не знаю, как это называется, а мне это все равно нравится. Лучше рояль в кустах, чем говно.

Он немного помолчал и внезапно добавил:

— Только это действительно странно.

Чума выдохнула из груди воздух, словно решилась на что-то, и заговорила: