Джессика Смит - Прерванная жизнь

Подняв подбородок, я осторожно прокрадываюсь вперед и, сузив глаза, смотрю на человека, который хотел отнять у меня все. Трижды быстро ударив Мандо по лицу, я улыбаюсь той же улыбкой, какой однажды он улыбался мне, пока его кровь струйкой капает из носа на пол.

Наши рваные вдохи наполняют воздух, в то время как мы смотрим друг на друга, выплескивая ненависть из наших пор. Когда я в очередной раз нападаю на Мандо, он извивается, направляя нож, спрятанный под ремень, в сторону живота Трэвиса.

Паника настигает меня, пока я смотрю, как Трэвис, падая и держась за бок, ударяется о пол. Взгляд Мандо блуждает в ожидании, и, когда он бьет меня в живот, мое тело падает на землю раньше, чем я прихожу в себя от сильного удара. Хватаю ртом воздух, в этот момент Мандо хватается за воротник моей рубашки, и я чувствую, как разрывается ткань. Встретившись со мной глазами, он наотмашь бьет меня, и, теряя оружие, я падаю. Я теряю шанс на наше выживание.

— Твой парень умирает, — Мандо опускается на колени и сжимает мой подбородок, оставляя след на коже. — Я могу зашить и спасти его, — он прижимается своим носом к моему, его слюна капает на мой рот. — Я сделаю это для тебя. Своеобразный компромисс. Ты должна следовать моим правилам, Холли, или он умрет. Ты понимаешь меня?

Воспоминания о Мандо длительное время скрывались в глубинах моего сознания, а сейчас вылезли и дразнили, от чего я съеживалась от страха. Это куда страшнее. Теперь, когда тень исчезла и показала себя в образе обычного человека, я прячусь в безопасности его слов.

— Я понимаю, — киваю я. — Ты спасешь его.

Моя защита дрогнула и по частям обрушилась. Воинственное сопротивление, овладевшее мной несколько секунд назад, улетучивается, сокрушая надежду на выживание.

Правда очищает, и я ее раб.

— Может быть, — губы Мандо дергаются.

Я пробегаю ногтями по лицу, пока из горла вырывается крик. Деда стонет мое имя, и я сразу перестаю кричать, сосредоточив свое внимание на его поиске.

— Деда, — зову я, в моем голосе отчетливо различим страх. Взгляд блуждает по темной комнате, и я нахожу его. Деда голым лежит в углу комнаты.

Он снова стонет, и я бросаюсь к нему. Иду, чтобы утешить его, чтобы принести ему тепло от моего теплого тела, но Мандо хватает меня, прежде чем я могу ему помочь, и тянет от Деды. Мандо быстро бросает меня к стене, и я падаю на землю с тяжелым глухим стуком.

Кровь — это последнее, что я чувствую, прежде чем мир чернеет.

— Холли, — его голос слабый, почти неразборчивый.

Хоть и ослабевшая, я узнаю Трэвиса. Моргаю, открывая глаза, но зажмуриваюсь, когда свет падает на них.

— Холли, милая, — его голос, глубокий и рокочущий, к которому я уже привыкла, тянет меня домой.

Хаос в моем сердце успокаивается от осознания, что Трэвис здесь. Жизнь всегда улыбается мне в ответ, когда он рядом.

Свернувшись калачиком, я снова открываю глаза, моргаю несколько раз, пытаясь сориентироваться, одновременно приспосабливаясь к мощному освещению от светильников, свисающих с потолка. Я прикрываю глаза, прячась от навязчивого света. Ахаю, понимая, что Трэвис распростерт передо мной, а его руки и ноги раздвинуты и образуют на полу скованную «х». Осознание того, где мы, быстро доходит до меня, в то время как я беру в руки его избитое и окровавленное лицо.

— Трэвис, — его имя срывается с моих губ.

Несмотря на головную боль и тошноту, я поднимаюсь с грязного пола. Встав слишком быстро, цепляюсь за стену для поддержки, затем бегу к нему. Как только я добираюсь до него, дверь в сарай открывается.

Пульс отдается в ушах, и боль охватывает все конечности моего тела, я смотрю на него — на Мандо — человека, который разрушил мою жизнь и уничтожил меня. Я не спрашиваю почему, потому что наконец-то вспомнила. В его помутившемся рассудке он думает, что мстит за свою жену.

— Эрика, — произношу я имя его жены, зная, что он ненавидит, как ее имя звучит в моих устах.

Я должна испугаться, столкнувшись с реальностью. Черт, я боюсь. Но помимо этого я просто хочу, чтобы все закончилось, куда бы это ни привело.

— Эрика, — на его лице медленно появляется расчетливая улыбка, его голос куда более спокойный, чем я ожидала. — Наконец-то ты поняла.

Хотя я до сих пор не понимаю. Даже теперь, будучи с Трэвисом, я все еще не понимаю извращенную версию любви Мандо.

Мандо кивает в сторону Трэвиса, и страх зарождается в животе. Он знает. Прежде, чем мне представился шанс поговорить с Трэвисом, Мандо понял, что я влюблена в Трэвиса.

— Любовь жестока, — улыбка Мандо насмешливая, пока он смотрит на Трэвиса и на меня. — На самом деле, никто и никогда не определяет любовь как злую шутку. С той минуты, когда мы впускаем любовь в наше сердце, начинается ломка, которая ничего не дает, кроме разрушенного беспорядка.

— Как насчет того, что осталось? — я горжусь силой своего голоса и сцепляю трясущиеся руки вместе, надеясь ослабить в них дрожь.

Я не пытаюсь искать Деда или установить зрительный контакт с Трэвисом. Они не остановят меня от того, что я должна сделать, чтобы вытащить нас отсюда.

— Они не могут быть красивыми? Эрика была твоей спасительной благодатью. Вот, что ты сказал мне. Она спасла тебя от самого себя. Да, Эрика сломана, но она все еще здесь, — боже, надеюсь, она все еще здесь и не умерла после того, как я ушла. — Что бы она сказала, Мандо? Что бы она подумала? — я пытаюсь использовать Эрику против него, как сделала тем утром, прежде чем смогла убежать. Если я смогу поставить его в то же запутанное положение, как и раньше, может быть, я смогу забрать Деда и Трэвиса отсюда. Он сжимает руки в кулаки. — Моя Эрика ушла. То, что отсталость, — просто тело, гниющее тело, разрушающее ее так же, как и меня.

— Нет.

Я хочу поспорить с ним, но он прикладывает палец к губам, а потом подходит к Трэвису. Я следую за ним, он шагает, держа в руках мое сердце. Я качаю головой, но делаю выпад вперед, когда он пинает Трэвиса в живот.

— Все нормально, — Трэвис, ошеломленно глядя на меня и пытаясь успокоить между удушливыми вздохами.

Я падаю рядом с ним, положив руку в утешительном жесте ему на щеку.

Его боль — это моя боль, и она приводит меня в ужас.

— Я в порядке, Холли, — шепчет он в изгиб моей шеи, когда я наклоняюсь, чтобы обнять его.

Слабо всхлипнув, я сижу, шаря взглядом по его телу в поиске травм. Испытываю временное удовлетворение, когда замечаю, что Мандо сдержал свое обещание и зашил ножевую рану Трэвиса.

Взгляд Трэвиса пробегается по мне, и слезы от причиненной боли катятся вниз по моей щеке, падая на него. Усталость овладевает моим сломленным духом, но я ищу надежду или способ спасти любимых мною мужчин.

— Я в порядке, — повторяет Трэвис, но я опускаю глаза, не в состоянии встретиться с его взглядом.