Стив Гамильтон - Виртуоз (в сокращении)

— И в чем же проблема?

— Вам известно, что отец Брайана Хаузера служит в полиции штата Мичиган?

— Нет. А при чем тут он?

— Мистер Хаузер утверждает, что Брайан весь вечер провел дома с гостями — у него была вечеринка. Что он не покидал дом до утра.

— Прикрывает сыночка.

— Если так, это лжесвидетельство, — кивнула она.

— И что? Вы считаете, его отец на такое не способен?

— Может, и способен. Уверена, такое случается уже не в первый раз. Но попробуем поставить себя на их место. Допустим, Майкл заявил о причастности Хаузера. Значит, придется вызывать в суд полицейского и требовать, чтобы он под присягой подтвердил, что его сын просто не мог быть в доме Маршей.

— Что же все это значит?

— То, что все заинтересованные лица постараются замять это дело. И в первую очередь от него открестится прокурор.

— Тогда тем более надо убедить Майкла прямо сейчас написать имена сообщников.

Адвокат помолчала.

— Ладно, будем откровенны, — вновь заговорила она. — Майкла в любом случае в чем-нибудь да обвинят — не важно, выдаст он остальных или нет. Но если он пойдет под суд в одиночку, то значительно облегчит жизнь всем сразу…

Некоторое время все сидели молча.

— И что же мы получим в итоге? — наконец спросил дядя Лито.

— Год условно. Потом обвинения снимут — иными словами, сведения о них в личном деле не сохранятся. Вероятно, к нему также будут применены меры «восстановительного правосудия». Сейчас этот вопрос стоит особенно остро. Виновная сторона должна загладить свою вину перед пострадавшей.

— Вы имеете в виду — возместить ущерб?

— Это будет решать судья вместе с инспектором по надзору за осужденными. И мистер Марш.

Так и случилось то, что я буду помнить всю жизнь. Вся эта судебная система… если ты думаешь, что это просто длинный список правил, то жестоко заблуждаешься. На самом деле это несколько человек, которые договариваются между собой о том, как с тобой поступить. А когда наконец принимают решение, то находят правило, подходящее к случаю.

Таким и стало продолжение. Через несколько дней я предстал перед судом, адвокат зачитала мое заявление о признании вины, я выслушал судью, который долго разглагольствовал, объяснял как мне повезло, что я получил такой шанс искупить свою вину.

На следующий день я встретился с инспектором по надзору и человеком, в чей дом вломился. С мистером Норманом Маршем. Он оказался крупным, загорелым до черноты, громогласным и шумливым. Неудивительно, что его сын вырос звездой школьной футбольной команды. Если бы мистер Марш захотел, он прибил бы меня на месте. Все сомнения в этом рассеивались, стоило взглянуть ему в глаза. Но цель встречи была другой: убедиться, что все мы правильно понимаем решения суда, что я признал свою вину и готов работать на мистера Марша все лето, чтобы возместить ущерб. Мистер Марш сидел на стуле прямо и выглядел эффектно в своем безукоризненном костюме с галстуком.

— Думаю, предстоящее общение будет позитивным для нас обоих, — заявил он. — Возможно, оно научит меня искусству прощения. А я, надеюсь, смогу поделиться с юным Майклом своим жизненным опытом.

Словом, он говорил то, чего от него ждали.

После нашего вопиющего преступления прошло почти две недели, я в одиночку отдувался за всех и назавтра к полудню должен был явиться домой к мистеру Маршу. Наступил вечер, я сидел на капоте машины дяди Лито, припаркованной у винного магазина.

Я смотрел, как по Мейн-стрит мчатся машины, из открытых окон которых грохочет ритмичная музыка. С наступлением сумерек прохладнее так и не стало. Ни на один градус. Неутешительный прогноз на завтра. Вдруг одна из машин притормозила рядом, свет ее фар ударил мне в лицо и ослепил меня. Машина свернула к тротуару и остановилась, но водитель не вышел. Он так и сидел за рулем.

Машину я узнал: это была красная «шевроле-нова» с клетчатыми сиденьями. Я сидел на прежнем месте и гадал, откроет водитель дверцу или нет. Прошла целая минута. Наконец я сполз с капота и направился к «шевроле».

Гриффин сидел за рулем. При свете фар я заметил, что он плачет. Я открыл дверцу со стороны пассажира и сел рядом.

— Я хотел явиться с повинной, — давясь рыданиями, выговорил он. — Правда хотел.

Раздвинув пальцы правой руки рогаткой, я потряс ими перед лбом: «Не смеши!»

— Я ведь и сейчас могу, Майк. Хочешь? Это тебе хоть как-нибудь поможет?

Я покачал головой.

— А остальные… — продолжал он. — Можешь мне поверить, им все равно. Ручаюсь, из всех только у меня на душе скребут кошки.

На это я лишь кивнул, думая: и на том спасибо. Я посмотрел в окно.

— Я уезжаю в Висконсин. Учиться на летних курсах перед началом занятий. У меня такое чувство, будто я бросаю тебя здесь.

Он задумался.

— Я перед тобой в долгу, — наконец заявил он. — Ясно? Понадобится что угодно — обращайся. Я твой вечный должник.

Я снова кивнул, вышел из машины и проводил ее взглядом, пока она удалялась. Невольно я задумался: полегчает ли Гриффину после нашего разговора? Нет, его все равно будет мучить совесть, понял я. Моего единственного настоящего друга. Скоро он покинет город, и больше я его никогда не увижу.

Оказалось, я был прав.

На следующий день я подъехал к дому Маршей. Я понимал, что опоздание будет первым очком не в мою пользу, поэтому был на месте уже без трех минут двенадцать. Припарковав машину на улице, я подошел к двери, чувствуя, как солнце припекает голову, постучал и стал ждать.

Дверь открыл мистер Марш в белой спортивной майке и синих шортах.

— А, это ты, — сказал он. — Прибыл, значит.

Как будто у меня был выбор.

— Проходи сюда. Побеседуем у меня в кабинете, — решил он. — Но сначала посмотри. — И он повел меня в гостиную, где уже стоял новый аквариум. Те же самые рыбы плавали в нем, будто ничего и не было.

— Тысяча двести долларов, — сказал мистер Марш. — За новый аквариум, промокший ковер и мебель.

Он замолчал, ожидая моей реакции.

— Мне следовало бы подождать и взвалить эту работу на тебя, но как, черт возьми? Что ты мог — склеить стекло?

Отвернувшись, он направился к двери за лестницей, открыл ее и жестом пригласил меня в комнату, где я еще не бывал.

— Садись, — указал он на кожаное кресло перед столом. Сам он уселся за стол, под громадным чучелом рыбы, какой я еще никогда не видел. В длину этот гигантский синий марлин достигал восьми футов и еще на три фута тянулся длинный тонкий нос, похожий на копье.

— Эту тварюгу я поймал у берегов Ки-Уэста, — сообщил мистер Марш, не глядя на рыбину. — Три часа на нее угробил.

Он не сводил с меня глаз.

— Скажу честно: меня раздирают два желания. Во-первых, мне до сих пор хочется прибить тебя на месте.

Он сделал паузу, наблюдая за мной и, несомненно, проверяя, как подействовали его слова.