Джефф Эбботт - Большой куш

Стоуни снова внимательно посмотрел на него.

— Хм… — Он помолчал и, едва скрывая изумление, произнес: — А вы много знаете обо мне, мистер Мозли.

— Называйте меня, пожалуйста, судья. Я предпочитаю официальный тон. — Уит сложил руки на груди; сегодня на нем была рубашка лимонно-зеленого цвета с танцующими на ней пучеглазыми ананасами.

— Извините, судья. Я уже больше не играю в искателей кладов. Слишком дорогое хобби. Могу я поинтересоваться, как вы узнали обо мне?

— Я провожу расследование по факту смерти мистера Гилберта и в данный момент пытаюсь восстановить картину его жизни в последний месяц перед кончиной.

— Что ж, мы встречались с ним один раз. Поболтали. — Стоуни пожал плечами и после паузы сказал: — Меня интересовал его участок, и я спросил, не продаст ли он землю. Мистер Гилберт ответил, что не собирается этого делать.

— А другие члены семьи Гилбертов — вы обращались к ним?

— Меня здесь в чем-то подозревают? Может быть, мне нужен адвокат?

— Я не знаю, а вы?

— А есть у вас какие-нибудь документы, подтверждающие вашу личность? — спросил вдруг Стоуни. — Извините, но на судью вы определенно не похожи.

Уит протянул ему свое заламинированное удостоверение и показал водительские права.

— В любом случае, мистер Вон, времени у меня не очень много. Но с вашим именем я уже столкнулся не один раз, и мне хотелось бы знать о ваших отношениях с мистером Гилбертом.

— В лучшем случае наше знакомство можно считать шапочным. — Теперь Стоуни даже улыбнулся. — Да, мне кажется, что я встречался еще с одной из Гилбертов. Ее зовут Сюзан, верно? Я спрашивал у нее насчет земли, но она тоже отказалась ее продать.

— Не все хотят, чтобы каждый сантиметр побережья был застроен.

— Это точно, — согласился Стоуни. — Что-нибудь еще? Извините, но я больше ничем не могу быть вам полезен…

— Конечно. Где вы были в понедельник ночью?

Улыбка Стоуни погасла, но затем снова заиграла на его губах.

— Я был здесь, у себя дома.

— Вы были одни?

— С моим братом, Беном. Он живет вместе со мной.

— Если можно, я хотел бы с ним поговорить.

— В данный момент Бена нет дома.

— А как вы думаете, когда он может вернуться? — осведомился Уит.

— Видите ли, он взял мою лодку, чтобы немного порыбачить и отдохнуть, и я не могу точно сказать, когда он вернется домой. — Стоуни снова улыбнулся. — У меня даже нет времени поиграть со своими игрушками, за меня это делает мой брат.

— Хорошо. — Уит бросил взгляд в сторону застекленных дверей, которые вели в дом. Ему показалось, что за стеклом мелькнула чья-то тень, но из-за солнечных бликов он мог и ошибаться. — Пожалуйста, попросите его перезвонить мне.

— В этом действительно есть необходимость, сэр? Неужели у меня и в самом деле какие-то неприятности? Я хочу сказать, что до этого полиция никогда не интересовалась моей персоной. И уж тем более меня никто не допрашивал.

— Спасибо, что уделили мне время, — сдержанно поблагодарил его Уит. — Да, и еще. Если вы любитель кладов, то, возможно, могли бы помочь мне.

— Хм, конечно.

— Есть у вас какие-нибудь книги о старинных монетах?

Разрезание веревок шло медленно… Слишком медленно.

Во время своей второй попытки добраться до маникюрного футляра Клаудии повезло: ей удалось дотянуться до него и раскрыть большую складную пилочку. Путем проб она приловчилась держать пилочку в правой руке и принялась пилить веревку, которой были связаны ее руки. Но пилочка была слишком тупой, на каждом третьем движении утыкалась ей в запястье, и узлы не поддавались. У Клаудии затекли руки. Она легла на бок, не прекращая пилить веревку, но та по-прежнему туго стягивала ее запястья — никакого ощутимого результата не было.

Голодная и измученная жаждой, Клаудия уставилась в потолок и постаралась привести в порядок свои мысли.

Стоуни — по крайней мере, до вчерашнего дня — не обращался в береговую охрану, иначе вертолеты из Корпус-Кристи уже давно заметили бы «Мисс Катрин» с воздуха и, передав по радио ее координаты, направили бы быстроходные катера, чтобы перехватить Дэнни Лаффита. Этот псих уже сидел бы в тюрьме и давал бы показания под наблюдением психиатров, готовых написать на основании навязчивых идей этого придурка десяток научных трудов.

Позволил бы Стоуни Вон — человек, самостоятельно заработавший миллионы, — такому типу, как Дэнни Лаффит, распоряжаться собой? Действительно ли он сказал Гару, что ты коп? Если бы Стоуни действовал вместе с полицейскими, помогая им заманить Дэнни, они бы наверняка предупредили его о том, чтобы он ничего не говорил о ней. Тем самым был бы исключен риск, что ненормальный фанат знаменитого пирата запаникует. Возможно, это была глупая ошибка. А может, Стоуни рассчитывал, что Гар убьет тебя.

Она должна освободиться, потому что Дэнни, так или иначе, расправится с ней, если у Стоуни нет этого изумруда. К тому же, если в словах Дэнни есть хоть капелька правды, Стоуни тоже может желать ее смерти.

Клаудия с по-прежнему связанными руками и ногами в который раз перекатилась на кровати. Взревевшие на полном газу двигатели «Мисс Катрин» свидетельствовали о том, что Дэнни, пренебрегая всякой осторожностью, на всех парах торопился побыстрее добраться к дому Стоуни, возвышавшемуся на берегу бухты.

Пока Дэнни вынужден находиться на палубе, оставив ее здесь одну, но это может продолжаться недолго.

Клаудия соскользнула на пол. Дверца в платяном шкафу была раздвижной, и на второй ее половинке висело зеркало. В нижней части шкафа она нашла пару шлепанцев, которые были ей велики. Но она все равно надела их. Палец на ноге, сломанный Гаром, был багрового цвета и ужасно болел, но она приготовилась перетерпеть еще более сильную боль. Закрыв раздвижную дверцу плечом, Клаудия опустилась на пол и повернулась к зеркалу.

Пора. Либо он услышит звон, спустится сюда и пристрелит тебя, либо шум моторов и ветра все заглушит. Сейчас все решится.

На мгновение она вспомнила свою маму с ее постоянным мягким ворчанием, отца, который так гордился дочкой — офицером полиции, сестер, братьев и всех хороших людей, которых она нежно любила. Она представила широко улыбающегося Дэвида в день их свадьбы; Уита, сумасшедшего, милого Уита в рубашке с кричащим рисунком и с взъерошенными волосами, которые он всегда забывает причесывать после облачения в судейскую мантию. Она вдруг почувствовала странный, легкий укол в сердце, который уже не раз испытывала, думая о том, что этот мужчина не для нее. Бен. Бедный Бен, улыбающийся ей славный мальчишка, превратившийся в достойного мужчину. Теперь, наверное, он мертв. Из-за Дэнни.

Она прицелилась и сильно ударила ногами в зеркало, висевшее на дверце шкафа. Дешевая рамка закачалась, и оно задрожало.