Десмонд Бэгли - Бегущие наобум

Элин вскипела от возмущения.

— Но ведь это неэтично?! Ты точно так вменяем, как и я.

— Это мир без правил, забыла?

Я налил себе еще виски, на этот раз более аккуратно.

— Они разрешили мне уйти. Так или иначе, для Конторы я оказался уже непригодным. Превратился в заблудшего пса, раскрытого агента тай­ной службы. Пополз в свою долину в Шотландии зализывать раны. Думал, что нахожусь в безопасности, до момента, пока не появился Слэйд.

— И начал тебя шантажировать Кенникеном. Он мог бы ему передать, где ты находишься.

— Очень даже на него похоже. А я, действительно, должник у Кенни­кена. Говорят, он стал импотентом, а вина за это целиком лежит на мне. Для меня гораздо лучше, если он не знает, где пребываю.

Я вспомнил нашу последнюю встречу в темном шведском лесу. Чувствовал, что его не убил, был уверен в этом, еще нажимая на курок. У стрелка появляется интересная способность предвидения, попадет он в цель или нет: я знал, что пуля пошла ниже и он только ранен. Характер раны совсем другое дело, если попаду в лапы Кенникена, мне нечего рас­считывать на жалость с его стороны.

Элин отвернулась и принялась осматривать поляну. Тишину и спокой­ствие уходящего дня нарушали лишь птицы, отходящие ко сну. Она задро­жала и обхватила себя руками.

— Ты пришел из другого мира, мира, которого я не знаю.

— Именно от него и хочу тебя уберечь.

— Биркби был женат?

— Не имею представления, но знаю одно: если бы Слэйд пришел к выводу, что у Биркби больше шансов приблизиться к Кенникену, он прика­зал бы ему убить меня, использовав те же аргументы. Иногда мне кажется, что так было бы лучше.

— Нет, Алан! — Элин наклонилась и взяла меня за руку. — Никогда так не думай.

— Не волнуйся, у меня нет склонностей к самоубийству. Во всяком случае, сейчас ты знаешь, почему не переношу Слэйда, не доверяю ему и почему подозрительно отношусь ко всей операции.

Элин внимательно смотрела на меня, не выпуская руки.

— Алан, кроме Биркби ты еще кого-нибудь убил?

— Да, — ответил я, подумав.

Она нахмурилась. Отпустила мою руку и медленно покачала головой.

— Я должна подумать, Алан. Прогуляюсь немного, — встала. — Одна, если ты не возражаешь.

Я посмотрел, как она исчезла среди деревьев, и взял в руку бутылку. Подержал ее, решая, хочу ли еще выпить. Посмотрел на свет, оказалось, что четырьмя глотками я опустошил ее наполовину. Отставил бутылку в сторо­ну: никогда не верил, что можно решить проблему, утопив ее в алкоголе, а мое нынешнее положение никак не способствовало таким попыткам.

Я знал, что мучает Элин. Женщина переживает шок, когда узнает, что мужчина, с которым она делит ложе, дипломированный убийца, даже во имя самого святого. У меня не возникло иллюзий, что дело, которому я служил, имеет какое-то особое признание в глазах Элин. Что мог знать мирный житель Исландии о сумрачных глубинах нескончаемой, необъяв­ленной войны между народами?

Я собрал посуду и принялся мыть, раздумывая, что делает Элин. Все, что могло говорить в мою пользу, — это проведенные совместно летние месяцы и вера, что те счастливые дни и ночи перевесят на весах ее памяти. Я надеялся, что ее представление обо мне как о мужчине, любовнике и человеке окажется предпочтительнее моего прошлого.

Я закончил уборку и закурил. Дневной свет медленно уплывал, уступая место долгим летним сумеркам, покрывающим северную землю. Однако настоящая темнота все-таки не наступит: приближался день святого Яна, и солнце не исчезало надолго.

Заметил, что Элин возвращается: белое пятно блузки появилось среди деревьев. Она подошла к лендроверу и посмотрела на небо.

— Уже поздно, — заметила.

— Да.

Элин наклонилась, расстегнула замки спальных мешков и составила из них одну большую постель. Когда повернулась ко мне, на лице появилась слабая улыбка.

— Идем спать, Алан, — сказала она, и я уже знал, что еще не все поте­ряно и все еще образуется.

Ночью мне в голову пришла одна мысль. Раскрыл спальник со своей стороны и выполз из него, стараясь не разбудить Элин. Она сонно пробор­мотала:

— Что ты делаешь?

— Я не хочу, чтобы таинственный пакет Слэйда лежал на видном месте. Должен его спрятать.

— Где?

— Где-нибудь под машиной.

— Не хочешь подождать до утра?

Я натянул свитер.

— Могу спрятать его и сейчас. Все равно ведь не сплю, слишком много мыслей ворочается в голове.

Она зевнула.

— Может, тебе в чем-нибудь помочь, подержать фонарик или еще что?

— Спи.

Я взял металлическую коробочку, моток изоленты, фонарик и подошел к лендроверу. Закрепил коробочку внутри бампера, предположив необхо­димость его быстрого изъятия. Только закончил работу, как случайно нат­кнулся рукой на что-то, что заставило меня остановиться: я почувствовал под пальцами предмет, которого там не должно быть.

Едва не свернул себе шею, пробуя рассмотреть, что же это такое. Щуря глаза от света фонарика, я все же увидел другую металлическую коробочку, значительно меньшую, чем коробочка Слэйда и окрашенную в зеленый цвет, то есть под цвет лендровера, хотя, без сомнения, не принадлежащую к стандартному оборудованию, поставленному Ровер Компани.

Я осторожно ухватил ее и вытащил. Одна сторона небольшого кубика оказалась намагниченной, что давало возможность закрепить его на метал­лической поверхности. Держа в руках коробочку, я понял: кто-то здесь ловко поработал.

У меня в руках находился радиоприбор наведения, известный как «бамперный зуммер», который сейчас посылал сигнал, крича: «Я здесь, я здесь!» Человек, обладающий радиометром, настроенным на нужную частоту, мог без труда определить местоположение лендровера.

Все еще продолжая держать в руке радиомаяк, поднялся с земли и едва сдержал искушение разбить его на мелкие кусочки. Я не знал, как давно он находился в лендровере; может быть, с самого выезда из Рейкьявика. А установить его мог только Слэйд или его человек, Грэхем. Ему оказалось недостаточно, что предупредил против вмешательства Элин в операцию, хотел обеспечить еще и нехитрый контроль над ней. А может, речь шла обо мне?

Я хотел уже было бросить его на землю и раздавить каблуком, но оста­новился. Признал, что это слишком просто, мог найти ему лучшее приме­нение. Слэйд знал, что я под контролем, сейчас об этом знал и я, но он не предполагал этого, так что я мог повернуть дело в свою пользу. Наклонил­ся, сунул голову под автомобиль и прикрепил радиомаяк на прежнем месте. Он прилип к бамперу с легким треском.

И в этот момент что-то произошло. Я не смог бы четко определить — что-то неуловимое, какое-то минимальное изменение в однообразной ночной тишине. Я мог бы вообще не обратить на него внимания, если бы не моя настороженность, усилившаяся после обнаружения радиомаяка. Задержал дыхание, внимательно вслушиваясь, и оно снова возникло; доно­сящийся издали лязг переключения скоростей. Потом ночную тишину не нарушил ни один звук, однако того, что услышал, мне вполне хватило.