Ларс Кеплер - Гипнотизер

– Лисбет Карлен. Я сотрудник отдела соцобеспечения, буду оказывать Юсефу поддержку во время допроса.

– Прекрасно, – сказал Йона и пожал ей руку.

Лисбет посмотрела на комиссара взглядом, который он почему-то истолковал как проявление симпатии.

– Вы будете проводить допрос? – с интересом спросила она.

– Да. Простите, меня зовут Йона Линна, я из Государственной уголовной полиции, мы говорили по телефону.

В комнате через равные промежутки времени булькал дренаж Бюлау, насос, от которого трубка тянулась к пробитому легкому Юсефа. Дренаж обеспечивал давление, которое не могло поддерживаться естественным путем, – только так легкие мальчика могли функционировать во время лечения.

Лисбет Карлен тихим голосом передала слова врача: Юсеф должен лежать совершенно спокойно из-за риска нового кровоизлияния в печень.

– Я не собираюсь рисковать его здоровьем, – успокоил ее Йона и поставил магнитофон на столик рядом с койкой.

Комиссар вопросительно взглянул на Лисбет; та кивнула. Он включил запись, описал условия, в которых проходит допрос, сообщил, что допрос Юсефа Эка проводится для выяснения некоторых моментов, что сегодня пятница, 11 декабря, восемь пятнадцать утра. Потом перечислил, кто находится в палате.

– Здравствуй, – сказал Йона.

Юсеф тяжело посмотрел на него.

– Меня зовут Йона… я комиссар уголовной полиции.

Юсеф закрыл глаза.

– Как самочувствие?

Лисбет выглянула в окошко.

– Аппарат все время булькает. Нормально спишь? – спросил Йона.

Юсеф молча кивнул.

– Ты знаешь, почему я здесь?

Юсеф открыл глаза и медленно покачал головой. Йона ждал, изучая его лицо.

– Произошла авария, – сказал Юсеф. – Вся моя семья попала в аварию.

– Никто не рассказывал тебе, что случилось? – спросил комиссар.

– Ну, кое-что, – слабым голосом ответил мальчик.

– Он не захотел встречаться с психологами и кураторами, – вмешалась Карлен.

Йона подумал, насколько другим был голос Юсефа во время гипноза. Сейчас он казался неожиданно нежным, еле слышным, удивленным.

– Полагаю, ты знаешь, что произошло.

– Не нужно его спрашивать, – быстро сказала Карлен.

– Тебе пятнадцать лет, – продолжал Йона.

– Да.

– Что ты делал в день рождения?

– Не помню.

– Тебе подарили подарки?

– Я смотрел телевизор.

– Ездил к Эвелин? – равнодушно спросил комиссар.

– Да.

– К ней в квартиру?

– Да.

– Она была там?

– Да.

Молчание.

– Нет, ее там не было, – неуверенно сказал Юсеф.

– А где она была?

– В доме в лесу.

– Хороший дом?

– Не… Но там неплохо.

– Она обрадовалась?

– Кто?

– Эвелин.

Молчание.

– У тебя с собой что-нибудь было?

– Торт.

– Торт? Вкусный?

Кивок.

– Эвелин понравился? – продолжал Йона.

– Ей надо привозить самое лучшее.

– Она тебе что-нибудь подарила?

– Нет.

– Но, может, она тебя поздравила…

– Она не хотела дарить мне подарки, – обиженно сказал мальчик.

– Так и сказала?

– Да, так и сказала, – быстро ответил он.

– Почему?

Молчание.

– Она на тебя сердилась? – спросил Йона.

Мальчик кивнул.

– Она хотела, чтобы ты сделал что-нибудь, чего тебе не хотелось? – спокойно продолжал комиссар.

– Нет, она…

Юсеф что-то прошептал.

– Не слышу, Юсеф.

Мальчик продолжал шептать. Йона пододвинулся и нагнулся, пытаясь что-нибудь расслышать.

– Пошел в жопу! – заорал Юсеф прямо ему в ухо.

Комиссар отшатнулся, обошел койку, потирая ухо и пытаясь улыбнуться. Юсеф, с серым лицом, прошипел:

– Я дознаюсь, что это за чертов гипнотизер такой, я ему глотку порву, найду его и его…

Лисбет Карлен подбежала к кровати и попыталась остановить запись.

– Юсеф! Ты имеешь право ничего не говорить…

– Не лезьте, – оборвал ее комиссар.

Она взволнованно посмотрела на него и дрожащим голосом сказала:

– Перед допросом вам следовало сказать ему…

– Вы ошибаетесь. Нет закона, который регулирует проведение допроса. – Йона повысил голос. – У него есть право хранить молчание, это так. Но закон не требует, чтобы я информировал его об этом праве.

– Простите.

– Все нормально, – буркнул Йона и повернулся к Юсефу. – Почему ты так злишься на гипнотизера?

– Я не обязан отвечать на ваши вопросы, – огрызнулся тот и шевельнул рукой, пытаясь указать на Лисбет.

Утро пятницы, одиннадцатое декабря

Эрик сбежал вниз по лестнице и выскочил из подъезда. Он снова оказался на Свеавэген. Почувствовал, как по спине стекает холодный пот. От злости болела голова. Он не понимал, как мог так по-идиотски вести себя и оттолкнуть Симоне из-за того, что обиделся. Эрик побрел по направлению к Оденплан, сел на скамейку возле библиотеки. Холодно. Рядом под ворохом тонких одеял спал какой-то человек.

Эрик поднялся и пошел назад, к дому. Купил в пекарне хлеба и латте маккьято для Симоне. Поспешно, широкими шагами взбежал по лестнице. Дверь была заперта. Эрик достал ключи, отпер дверь и сразу понял, что в квартире никого нет. Эрик подумал, что должен доказать Симоне: она может положиться на него. Сколько же времени понадобится, чтобы снова убедить ее в этом. Он стоял у кухонного стола и пил кофе, чувствуя себя больным. Надо найти таблетку лосека.

На часах около девяти. До начала дежурства в больнице еще несколько часов. Эрик взял книжку и лег в кровать. Но, вместо того чтобы читать, задумался о Юсефе Эке. Смог ли комиссар разговорить его?

Квартира стояла тихая, покинутая.

От лекарства по желудку распространялся мягкий покой.

Ничто из сказанного под гипнозом нельзя использовать в качестве доказательства, но Эрик знал, что Юсеф говорил правду. Это он перерезал семью, хотя мотивы все еще были неясны, как и то, каким образом сестра командовала им.

Эрик закрыл глаза и попробовал представить себе дом и семью Эков. Эвелин, должно быть, еще раньше почувствовала, что брат опасен, подумал он. Она годами училась жить рядом с человеком, не способным контролировать себя. Всегда настаивая на своем, с риском спровоцировать приступ ярости. Юсеф, должно быть, был драчливым мальчиком; его ругали, но он все равно дрался. Ее, старшую сестру, никто особенно не защищал. Семья день за днем старалась что-то сделать с яростью Юсефа, пыталась жить, не понимая всей опасности. Наверное, родители объясняли агрессию Юсефа тем, что он мальчик. Возможно, они чувствовали себя виноватыми в том, что позволяли ему играть в жестокие видеоигры, разрешали смотреть ужастики.

Эвелин при первой возможности покинула дом, нашла себе работу и жилище. Но что-то заставило ее почувствовать: все становится еще серьезнее. Неожиданно она так испугалась, что скрылась в теткином доме и держала наготове ружье, чтобы защищаться.